Противостояние I

***

Весь день до обеда я провёл на занятиях в институте, но лучше бы оставался дома. Больше было бы пользы. Всё равно я мысленно был не здесь, а в Новосибирске. Я не спускал глаз с Марины. Ночевать она осталась у подруги. Утром они с ней попили кофе, и Марина отправилась в гостиницу. Нужно было забрать чемодан и сдать номер.

Когда она покинула гостиницу, ей на хвост упали двое из наружки местного Управления КГБ. Впрочем, далеко от гостиницы они отойти не смогли. Сначала один, а вслед за ним и другой потеряли сознание. Просто шёл, шёл человек, зашатался и упал прямо в весеннюю грязь. Так бывает, если сосуды слабые или с сердцем какие-то проблемы.

Понятное дело, прохожие вызвали скорую, и та примерно через двадцать минут к гостинице подъехала, но пострадавших она уже не обнаружила. Оба через пять минут самостоятельно пришли в себя, посидели на тротуаре, потом собравшиеся вокруг них прохожие помогли им подняться и привести в порядок растерзанную одежду. Они не обнаружили ту, за кем следили и несолоно хлебавши вернулись в гостиницу.

Сообразив, что мне лучше вернуться домой, я оповестил об этом Катюшу и отчалил. Предстояла серьёзная негласная работа в Новосибирском аэропорту и сопровождение самолёта на всём пути следования от Новосибирска до Москвы. Не доверяю я этим гэбистам. На любую пакость способны. Не дай бог им придёт в голову уронить самолёт с Мариной на землю. Я её, конечно, вытащу, но только одну её. Остальные пассажиры скорее всего погибнут! Не хочу, чтобы она перепугалась. Ещё, чего доброго, перестанет после этого вообще доверять самолётам. Оно нам нужно?

***

Доставил я Марину в Москву безо всяких проблем. Наверное, прав был Сергей Васильевич — мы им нужны живые и здоровые. По крайней мере пока. От него же мы получили необходимую информацию о встрече. Она состоится сегодня 22 марта в 20-00 в малом конференц-зале на Старой Площади 4. Пропуска для нас уже заказаны. Нам нужно будет подойти к бюро пропусков к 19-45. Там нас встретят и проводят.

Присутствовать будут кроме Леонида Ильича и Юрия Владимировича также Председатель Президиума Верховного Совета товарищ Подборный, товарищ Смыслов Михаил Андреевич и товарищ Пельше Арвид Янович. Как усмехнувшись сказала Марина — самые старые и, наверно, самые больные из членов Политбюро. Короче, самые нуждающиеся в качественной геронтологической помощи.

Последние полтора часа перед совещанием мы с ней провели в маленьком ресторанчике на верхнем этаже высотного здания, окна которого выходят на Манежную площадь. Предстоящая встреча волновала меня, и я не переставал строить предположения об её исходе, пока Марине это не надоело.

— Ах, Малыш, наши и их потенциальные потери совершенно несопоставимы. Ты ж пойми, максимум, чем мы с тобой рискуем — это моей работой и твоей учёбой. Меня могут снять с должностей, а тебя под благовидным предлогом выгнать из института. Ну, может, ещё аннулируют мой докторский диплом. Это всё! Варианты с какими-то их действиями против твоей матери или Наташки с Иванкой я даже не рассматриваю. Пусть только попробуют! В этом случае я им своими руками головы поотрываю! Дашь мне силу и постоишь в сторонке, мой плащ и сумочку подержишь, пока я с ними со всеми не разберусь!

— Угу, понятно. А они? Чем рискуют они?

— А они могут потерять страну и собственные жизни! Тут ещё посмотреть нужно, что для них страшнее...

— А зачем тебе страна? Что ты имеешь в виду?

— Многое нужно менять, Малыш. Ты же сам видишь, что вокруг творится. В любой продуктовый магазин любого города на периферии зайди и увидишь. Уже четверть века, как закончилась война, а люди по-прежнему работают не разгибаясь, оставаясь при этом фактически нищими. И никакого просвета не видно. Правительство кормит людей одними и теми же сказками и обещаниями, ничего не делая для их исполнения. Целое поколение в таких условиях выросло! А это что значит? А это значит, экономика страны работает неправильно. Что-то в ней не так. Рано или поздно всё равно лопнет. Так лучше пусть пар постепенно выйдет и под полным контролем, чем внезапно и бесконтрольно этот котёл рванёт. Людей грамотных мы для этого дела при необходимости найдём. И у нас в стране и за рубежом. В этом Рудольф может оказать серьёзную помощь. У него полно знакомых среди умных и влиятельных людей как здесь, так и там. Так что успокойся. Всё будет хорошо. Не смогут они выдержать давления, если в них хоть капля разума осталась. Ты, главное, не вмешивайся в разговор, покуда я тебя не попрошу. Даже если к тебе напрямую будут обращаться — помалкивай! Отвечать буду я.

– ------------

1 - Ювелир - такую кличку имел тот, о ком мы говорим, среди сотрудников центрального аппарата КГБ СССР

Глава 13. Загорск. Антоша Успенская

4 апреля 1972 года. Утро 11-20

Антонина Успенская, семнадцатилетняя дочка протодиакона кафедрального собора города Вологоды, сунула в прорезь церковной кружки заранее приготовленный пятиалтынный, повернулась к притвору, привычно осенила себя крестным знамением, поклонилась в пояс распахнутым по случаю тёплой погоды дверям притвора, сквозь которые виднелся краешек висящей на колонне иконы Варвары Великомученицы и спины немногочисленных молящихся, выпрямилась и на лёгких ножках пролетела отделяющее её от высоких и тяжёлых выходных дверей пространство. Шагнув на каменное крыльцо часовни, она сощурилась от ударившего в глаза яркого солнечного света, сделала ещё шажок и остановилась.

Слева доносилось громкое голубиное гульканье. В паре метров от неё отставив назад худенький зад висел подмышками на когда-то крашенной голубой краской а теперь облупившейся железной трубе перил ограждения темноволосый мальчишка. Одет он был в серенькую демисезонную куртку с невысоким стоячим воротничком поверх тёмно-синего свитера с раскатанной почти под подбородок горловиной, чёрные брючки и чёрные же ботинки. Какого-нибудь головного убора на его густых, тёмных волосах не наблюдалось.

Мальчишка дёргал левой коленкой в такт ему одному слышной музыке и кормил суетящихся под ним на асфальте голубей и воробьёв. В руке он держал горбушку белого хлеба, от которой отщипывал крошки и бросал в эту толкающуюся, хлопающую крыльями, скачущую и подпрыгивающую, громко гулькающую и ещё громче чирикающую, грязноватую и блохастую, но зато беззаботную и весёлую толпу.

На спине у мальчишки в районе лопаток топтался, крутился, гукал и важно раздувал зоб крупный сизарь. Ещё один хлопал крыльями невысоко над его головой, время от времени делая попытки сесть на эту голову. Мальчишка нетерпеливо отмахивался от него, и тогда голубь подлетал вверх и продолжал кружить, выбирая следующий подходящий для посадки момент. В полуметре от правого плеча мальчишки сидела на перилах большая ворона. Посверкивая бусинками чёрных глаз, она крутила головой, с любопытством поглядывая то на мальчишку, то на птиц на асфальте внизу, то на замершую у дверей черноволосую девушку в туго подпоясанном тёмно-синем модном плащике и цветастом головном платке, который она не успела развязать и снять, выйдя из часовни.

Картина была настолько необычной, что Антонина затаила дыхание. Она наблюдала за поведением птиц. Даже голубь — птица давно живущая рядом с человеком — избегает физического контакта с ним. С воронами дело ещё сложнее. Человека они подпускают к себе не ближе, чем на расстояние броска камня. Причём, что интересно, человека с пустыми руками они подпустят к себе гораздо ближе, чем человека с палкой. Умная и осторожная птица.

Антонина сделала осторожный шажок к мальчишке. Ворона резво отошла по перилам подальше и присела на напружиненных лапах, готовясь подпрыгнуть в воздух и улететь. Мальчишка заметил перемещение птицы. Повернул к ней голову, буркнул что-то негромко — за шумом, производимым голубями и воробьями было не разобрать, что именно, — и ворона тут же вернулась на место. На Антонину она продолжала поглядывать, но испуганной уже не казалась.

Мальчишка коротко оглянулся через плечо, облетел её взглядом своих тёмных глаз, отлепился от перил, выпрямился и развернулся к ней лицом. Горбушку он не глядя отбросил назад, произведя этим короткий переполох в стае птиц на асфальте. Ворона не осталась безучастной к произошедшим переменам. Она тут же придвинулась ближе к локтю парнишки и тоже уставилась на Антонину.

— Она ручная? — спросила Антоша с любопытством разглядывая её.

— Кто?

— Ворона.

— Нет, обычная ворона. Уличная.

— А почему она тебя не боится?

— Потому что любит, — усмехнулся мальчишка.

Теперь она смогла рассмотреть его. Симпатичный. Даже очень. И не мальчишка, а уже паренёк. Лет пятнадцать, может, даже шестнадцать. Пожалуй на пару сантиметров пониже её будет.

— За что любит? — улыбнулась ему Антонина.

Мальчишка смешливо фыркнул.

— Смешной вопрос! Ты вон свою маму за что любишь? Уж наверно не за то, что она тебя кормит и одевает, верно? Просто так любишь. Так и ворона. Любит меня просто так.