Противостояние

– Товарищ президент, - голос генерала в трубке возник внезапно, - из Архангельского округа только что передали, что четверть часа назад границу с запада пересекло шесть эскадрилий ближних бомбардировщиков западной Северороссии, под прикрытием истребителей. Две из них уже нанесли удар по аэродрому в Холмяновке. Еще две движутся в направлении Архангельска. Две остальные атакуют наши приграничные батареи ПВО.

– Что?!

– По данным радиоперехвата, войска Карельского военного округа противника подняты в ружье и стягиваются к границе.

Павел похолодел. Впервые он почувствовал, насколько близко они подошли к войне. Он не испугался, но лишь одна мысль гвоздем засела в мозгу: "Сейчас не время, сейчас нельзя начинать войну. Но и спасовать, показать слабость нельзя".

– Какие вести с границы?
– сухо спросил он.

– Застава взята, объект не обнаружен, - ответил Цанге.

– Генерал, - скомандовал Павел, - войска в ружье. Выходите на позиции по плану "О". Авианалеты отразить. Границу, за исключением места побега капитана Антипова, не переходить. Объект искать.

План "О" означал "оборона". В отличие от плана "А", "атака", предполагавшего вторжение на территорию западной Северороссии и считавшегося основным, план "О" был составлен на тот маловероятный случай, когда войска западного блока пойдут в наступление, а стратегические интересы потребуют обороны с последующим контрударом.

– Мне только что донесли, - сообщил после секундной паузы генерал, радарная база в Североморске уничтожена авианалетом. Наши истребители опоздали.

– Ясно, - буркнул Павел, - выполняйте приказ.

– А может, ответить авианалетом?
– В голосе Цанге зазвучала надежда.

– Нет, - отрезал Павел, - не время. Но пошлите батарею самоходок и танки к переходному пункту на Петербургском шоссе, и пусть нацелят орудия прямой наводкой на их погранзаставу. В Петербурге должны знать, что мы не отступим. Я отдам приказ флоту выйти на позиции для обстрела вражеского берега. Надеюсь, они образумятся.

* * *

– Господин президент, - взгляды сидящих в кабинете у Алексея членов чрезвычайного штаба устремились на вошедшего Маклая, - на Новгородском шоссе, прямо у границы, встали танки народной армии восточной Северороссии. Держат под прицелом орудий объекты на нашей территории.

– Ясно, - буркнул Алексей.
– Что с ударными авиагруппами?

– Первая и вторая волны отбомбились удачно. Уничтожены: радарная станция противника и его аэродром в Холмяновке, со всей находившейся на нем техникой. Ликвидировано четыре батареи ПВО противника.

– Наши потери?
– не отставал Алексей.

– Два ближних бомбардировщика, три истребителя.

– Что с экипажами?

– Очевидно, попали в плен. Хотя есть надежда, что летчикам с двух самолетов, упавших в лесу, удалось уйти от преследования.

– Выслать спецназ на вертолетах для спасения, - приказал Алексей.

– Уже сделано, -доложил Маклай.

– Ясно. Что в районе третьей заставы?

– Идет бой. По нашим оценкам, там сейчас находится не менее батальона противника. Заняли круговую оборону на подступах к заставе. Стоят насмерть. Их позиции атакует седьмой пехотный полк при поддержке бронетранспортеров. Его потери составили: убитыми и ранеными уже около ста пятидесяти человек. Подбито три наших бронетранспортера.

– Вести с заставы есть?

– Никак нет.

– Вы убеждены, что живых там не осталось?

– После налета штурмовиков? Если кто и выжил, то они уже в плену, на восточной территории, в застенках МГБ.

– Понятно.
– Алексей с шумом втянул воздух и повернулся к начальнику Управления госбезопасности генералу Свечникову.
– Как вы считаете, что бы они сделали, если бы взяли своего перебежчика живым или нашли его тело?

– Вылазка явно не подготовлена, - покачал головой Свечников.
– Думаю, они бы ушли на свою территорию.

– Я тоже так думаю, - согласился Алексей.
– Может, еще и кто-то из заставы скрывается в том лесу.

– Может, - неопределенно пожал плечами Мак-лай.
– Командир седьмого полка полковник Плеве докладывает, что большой отряд противника замечен при прочесывании северной части леса. Он не стал им препятствовать - пропустил с целью окружения.

– Это хорошо, - кивнул Алексей.
– Пусть берет побольше пленных, чтобы было на кого обменивать наших пилотов. Как полковник оценивает обстановку?

– Его части ведут бой уже больше восьми часов, если считать от соприкосновения с противником первой роты. Докладывает, что прорвать оборону противника он в состоянии, но без поддержки артиллерии или авиации это приведет к значительным потерям.

– В лесу могут быть еще наши пограничники, - задумчиво проговорил Алексей.

– Могут быть, а могут не быть, - хмыкнул Мак-лай.
– А вот если вы хотите выбросить противника с нашей территории с наименьшими потерями, бомбить все же придется.

– Вы правы.
– Алексей откинулся в кресле.
– Дайте указание авиации и артиллерии поддержать пехоту. Цели пусть согласуют с Плеве. Налеты на территорию восточной Северороссии прекратить. На Новгородском шоссе вывести противотанковые орудия и танковую роту на прямую наводку на технику противника. Снабдить боекомплектом, но дать строжайший приказ без моего личного указания огня не открывать.

– Если противник откроет огонь, - возразил Мак-лай, - пока они свяжутся со штабом, их полностью уничтожат.

– Вы правы.
– Алексей поморщился как от зубной боли.
– Действуйте как считаете нужным, но первыми мы не должны стрелять.

– Есть.

– Что-нибудь еще?
– удивленно поднял брови Алексей, заметив, что генерал не садится на свое место, не идет на пункт связи.

– Там, в приемной, генерал О'Нейл. Он просит включить его в состав чрезвычайного штаба.

– Мне уже звонил американский посол, - снова поморщился Алексей. Всякий раз, когда в Европе какая-нибудь домохозяйка заваривает суп не так, как это запланировано в Вашингтоне, над ее домом сразу повисает американская эскадрилья.