Противостояние

– Какие танки хочешь?
– поинтересовался Берия.

– За основу хотел бы взять Т-34, но считаю необходимым создать батальон танков ИС.

– У тебя губа не дура, - покачал головой Берия.
– Подай заявку, рассмотрим. Какую численность армии хочешь?

– Мы посчитали, что она должна составлять двести тысяч.

– Это с внутренними войсками и частями МГБ?
– поднял брови Берия.

– Нет, внутренние войска - еще тридцать тысяч, и двадцать - войска МГБ.

– Вай, зачем так много?
– всплеснул руками Берия.

– Мы с начальником генерального штаба посчитали, что именно такая численность нужна для обороны нашей территории от возможной агрессии.

– Мы же договорились с тобой, - укоризненно произнес Берия, - что на твоей территории останется наш воинский контингент: сто двадцать тысяч человек, в том числе танковая дивизия. Что, мало? Да и кто на тебя нападать будет?

– Мы считаем наиболее вероятным противником армию западной Северороссии и американо-британские оккупационные войска.

– Делать им больше нечего, как на тебя нападать, - поморщился Берия. Тем более все понимают, что в первый же день войны мы по Петербургу нанесем авиаудар и подбросим своих войск на помощь. Война между вами - это начало третьей мировой. Все это знают, и никому это не нужно. Сколько людей живет на твоей территории?

– Около семи миллионов.

– Ты, кажется, знал Шапошникова. Большого ума был человек. Жаль, помер. Так он и мне и хозяину не раз говорил, что в мирное время численность армии государства не должна превышать одного процента от числа его населения. Иначе ни одна экономика не выдержит. Хозяин Шапошникова уважал и всегда слушал. И другие, кто не дураки, слушали. На Татищева посмотри. У него живет десять с половиной миллионов, а армия сокращена до сорока тысяч. В том числе один полк внутренних войск, и всё. Еще у него стоят две дивизии британцев и одна американцев. И не боятся они агрессии от нас, потому что знают: первый же день войны - это американские ядерные удары по Новгороду и Москве. Остынь, хватит воевать. Политбюро считает, что главная задача ближайших лет - послевоенное восстановление.

– Но ведь армия Советского Союза - больше шести миллионов, - возразил Павел.

– Ты нас не равняй, - сдвинул брови Берия.
– У каждого свои задачи. Мы думаем, что тридцатитысячной армии тебе хватит. Из них, внутренних войск, два полка сделаешь, один - полк МГБ. И хозяин того же мнения.

При упоминании о Сталине Павел вздрогнул. Вначале его несколько коробила привычка партийных чиновников разного масштаба называть вождя "хозяином", но потом, осознав справедливость этого титула, он и сам начал им пользоваться в приватных разговорах.

– Слушай, - продолжил Берия, - в Политбюро считают, что можно выпускать североросских военнопленных, сидящих в наших лагерях. На западе им, понятно, делать нечего. Там антинародный оккупационный режим. Мы их со следующего месяца к тебе слать будем. Те, кто из этих мест, понятно, домой вернутся. А о тех, кто с запада, подумай. Надо разместить, работу дать.

– Хорошо, - кивнул Павел.

– На ГУЛАГ тоже больше не рассчитывай, - произнес Берия.
– Своих зеков у себя держи. Оборудуй лагеря.

– Ясно, - ответил Павел, - места уже наметили.

ЗИМ остановился около здания бывшей губернской управы, служившей теперь резиденцией нового президента.

– Не желаете ли отобедать, Лаврентий Павлович?
– осведомился Павел.

– Давай, - махнул рукой Берия.

Они поднялись по мраморной лестнице в ресторан, где их уже ожидали официанты в строгих костюмах, при бабочках и с салфетками в руках. В центре зала стоял покрытый белой скатертью стол, ломящийся от яств.

Усевшись, Берия первым делом откупорил бутылку боржоми и плеснул себе в стакан.

– Хорошо живешь, - хмыкнул он.

– Стараемся, - улыбнулся Павел.

Когда официанты подали первую смену блюд и почтительно отошли в сторону, Берия, хлебая суп, процедил:

– Что будешь в первую очередь делать, президент?

– Послезавтра издам указ о запрете буржуазных партий, уличенных в сотрудничестве с профашистским режимом Оладьина, - проговорил Павел.

– То есть всех, кроме твоей?
– уточнил Берия.

– Но мы же согласовывали этот вопрос, - поднял брови Павел.

– Согласовывали, - буркнул Берия.
– Но есть и другие мнения. Я с хозяином обговорил. Сохрани пару мелких партий, побеззубее.

– Но ведь в Советском Союзе...

– Я тебе говорю: не равняй, - прикрикнул на него Берия.
– Ишь какой нашелся, умнее ЦК себя числит. Я сказал: сохранить! Какие - согласуешь со Ждановым.

– Ясно, - вытянулся на стуле Павел.

– Ладно, не дуйся, - буркнул Берия.
– Меня не это интересует. Ты скажи, что будешь делать в долгосрочной перспективе, так сказать.

– В июле оформим национализацию всех крупных предприятий и банков, быстро произнес Павел.
– Потом начнем работать с мелкими предпринимателями. Думаю, национализацию мелких предприятий закончим через год. Кустарей и лавочников, полагаю, года на два оставим в покое. Обложим налогами, и пусть живут... Вернее, доживают, года три. С ноября начнем, чтобы к посевной успеть, создание колхозов и совхозов на селе.

– Не торопишься?
– Берия посмотрел на него поверх пенсне.

– А вы считаете, что надо установить другие сроки?
– удивился Павел. Какие?

– Ай, какие вы торопыги, - сокрушенно покачал головой Берия.
– Я и Ульбрихту говорю: "Не спеши". Социализм созреть должен*. Это годы, может, десятилетия.

– Вы советуете отложить проведение социалистической реформы на многие годы?
– изумился Павел.
– Это мнение ЦК?

– Это совет друга, - склонился к нему Берия.

* Утверждают, что и в нашем мире будущему главе создаваемой ГДР Ульбрихту Берия советовал не спешить с вводом социализма. По крайней мере, это ставил Берии в вину Хрущев.

Эпизод 7 КРИЗИС

– Слушай, Иван, а что это ты вдруг в пограничную стражу потел?

– Да вот, на гражданке с работой тяжело. На пособие не проживешь, особенно если стажа нет. А в армии сытно, деньги неплохие платят. Это учитывая, что полное вещевое довольствие. А после трех лет службы можно в университет поступить и там повышенную стипендию получать.

Два пограничника беседовали вполголоса, лежа в секрете у границы не признающих друг друга западной и восточной Северороссий. Вокруг них раскинулся карельский лес, освещенный летним утренним солнцем. В двух десятках метров от них пролегала распаханная контрольно-следовая полоса, шириной метров десять, а за ней начиналась территория Народной Республики Северороссии.