Противостояние

— Поначалу эта книга показалась мне излишне пропитанной… жестокостью. Но это впечатление сопровождало меня лишь при чтении части, где описывается ад. Части же, посвящённая чистилищу и раю, мне пришлись по душе. Меня заинтересовали различные позиции по поводу положения дел в итальянской политике того времени, которые Алигьери описывает в виде речей встречных ему в раю.

Повелитель задумчиво улыбнулся, взглянув на неё.

— В части про рай описывается христианская Библия. Ты ведь была христианкой. Каково это?

Сейхан Султан, перестав есть, нахмурилась и поёжилась от прохладного осеннего ветра, долетевшего до террасы со стороны увядающего сада.

— Христианство учит нас самопожертвованию по примеру Иисуса Христа. Это, на мой взгляд, более гуманная и добродетельная религия, чем строгий ислам. Прошу прощения, конечно же, за подобные слова.

— Кто помог тебе обратиться в мусульманство, Сейхан? — нахмурился повелитель, не помня, чтобы он посвящал её.

— Михримах Султан помогла мне принять мусульманство и даровала новое имя, — сухо ответила девушка.

— Михримах? — изумился султан Мехмет. — Интересно, почему она назвала тебя «Сейхан»?

— Помнится, султанша сказала, что «Сейхан» значит «бурная и неукротимая», — улыбнулась Сейхан Султан, отложив ложку в сторону и расслабленно сев на подушке, наевшись.

— Подходящее имя, — ухмыльнулся он, лукаво взглянув на жену. — Что же значит имя «Ингрид»?

— Правителя защита, — улыбаясь, ответила султанша и, поднявшись с подушки, подошла к сидящему на небольшом диване султану и обняла его за шею со спины. — Я вас обязана защищать, повелитель. И защищаю.

— От кого же? — рассмеялся тот, потянув её за руку на диван и, когда девушка села, заправил тёмную прядь её волос ей за ухо.

— Ну, например, от посягательств других женщин, — ухмыльнулась Сейхан Султан.

Повелитель поцеловал её в улыбающиеся губы, а после, отстранившись, поднялся с дивана под её недовольным взглядом.

— Тебе пора возвращаться к делам?

— Верно, — обернувшись, проговорил султан Мехмет. — Мы ещё увидимся. Вечером придёшь, и я дам тебе ещё одну книгу. Уверен, она тебе понравится.

— У меня есть к вам небольшая просьба, — мягко пролепетала Сейхан Султан, поднявшись с дивана и направившись к стоящему у дверей султану.

— Я слушаю.

— Нельзя ли мне посещать дворцовую библиотеку?

Султан растерянно молчал с мгновение.

— Библиотека находится в мужском крыле. Тебе нельзя покидать гарем, Сейхан.

— Я буду подобающе одеваться. Никто меня и не разглядит. Пожалуйста, повелитель! Так я смогу сама выбирать для себя книги, а не читать то, что нравится только вам.

— Зря я месяцами прививал тебе страсть к чтению, — ухмыльнулся тот, покачав головой. — Что же, хорошо. Позволяю. Но с условием, что тебя будет сопровождать Сюмбюль-ага.

— Благодарю! — радостно улыбнулась девушка, обняв снисходительно усмехающегося султана. — Во время похода мне не придётся скучать без вас в этом дворце.

— Мы выступаем через неделю… Не грусти. Позволяю тебе писать мне письма. А сейчас возвращайся к себе. Мне действительно пора приступать к делам.

Улыбнувшись, Сейхан Султан отстранилась от султана, но, поддавшись порыву, поцеловала его, и только после, захватив свою накидку, покинула опочивальню под взглядом улыбающегося султана Мехмета.

Возвращаясь в гарем с застывшей улыбкой на лице, Сейхан Султан впервые за долгие годы чувствовала себя счастливой. Она сознавала, что теперь её с повелителем связывала не только жажда власти. Эту жажду заглушила проснувшаяся в ней привязанность к повелителю, благодарность и пока ещё зарождающаяся любовь. Кто, кроме него, знал её настоящую натуру, скрытую за маской циничности и показной дерзости? Кто одарил вниманием и лаской, которых она всю жизнь была лишена?

Войдя в свои покои, Сейхан Султан улыбнулась шире, как если бы это было возможно, увидев сидящую на тахте Рейну, рядом с которой играли её сыновья Махмуд и Мурад.

— Рейна!

Женщина, обернувшись к сестре, улыбнулась.

— Здравствуй. Я довольно долго жду тебя. Где ты была? Кстати, прекрасные покои, Ингрид… Всё-таки есть что-то в османском стиле по-восточному роскошное.

— Верно, — ответила султанша, садясь на тахту рядом с сестрой и сыновьями. — Это лучшие покои во всем Топкапы. А возвращаюсь я из покоев падишаха.

— Как вижу, ты едва не каждую ночь проводишь с ним, — довольно ухмыльнулась Рейна.

Сейхан Султан ухмыльнулась ей в ответ, промолчав.

— У тебя красивые сыновья, — взглянув на играющих шехзаде, произнесла сеньора. — Как их зовут?

— Махмуд и Мурад.

Рейна недовольно нахмурилась, качнув головой.

— В Генуе, родись они там, им бы даровали более подходящие имена. Например, Деметрий и Альвизе. Или Джованни, в честь нашего старшего брата, и Андреа, в честь отца.

— Нельзя. Наследников престола можно называть лишь мусульманскими именами. А какими, решает наш повелитель.

— Не принижает ли твоё достоинство дочери великого Андреа Дориа обращение к этому… султану «повелитель»? — возмутилась Рейна, смерив сестру слегка обиженным взглядом.

— Так заведено, — закатила зеленые глаза султанша. — На Востоке традиции имеют внушительную силу.

Рейна, помолчав, посмотрела на мальчиков, которых Зейнар-хатун уводила в детскую по приказу своей госпожи.

— Мне Господь детей не дал… — тихо прошептала она, опустив глаза.

— Будут ещё, дай Аллах. Ты ведь замужем, верно?

— Отец перед смертью передал командование флотом сыну племянника Джованни Андреа Дориа, а также завещал ему замок Дориа-Памфили и меня.

— Что значит «завещал тебя»? — непонимающе переспросила Сейхан Султан. — Замок сеньора… то есть отца теперь в его власти?

— Значит, обещал меня ему в жёны, — с мрачной усмешкой пояснила Рейна. — Я противиться не посмела. Поэтому вышла замуж за Джанандреа. Быть может потому детей у нас нет, так как Господь не принимает браки между родственниками, пусть и дальними.

Сейхан Султан поёжилась от мысли, что и её могли выдать замуж за её же племянника или двоюродного брата.

— Вы живёте в Дориа-Памфили? — уточнила она, вспоминая роскошный замок, в которой выросла.

— Верно, — подтвердила сеньора, кивнув. — Он ничуть не изменился. Джанандреа правит на море, а я на суше, поэтому замок в моей власти.