Противостояние

— Сейхан, ты не можешь быть уверена в этом, — возразил султан, поднявшись с ложа. — Нельзя безосновательно обвинять человека.

Мудро смолчав, султанша лишь угрюмо нахмурилась.

— Отдыхай. Мне нужно узнать, как идёт расследование и заняться делами.

Поцеловав султаншу в лоб, повелитель покинул покои, провожаемый её долгим взглядом.

Кухня Топкапы.

Локман-ага, взглянув на Зафера-агу, устало вздохнул, утомлённый идущим расследованием отравления Сейхан Султан.

— Кто относил поднос с едой в покои госпожи?

— Кажется, Лейла-хатун, ага, — ответил Зафер-ага, и его словам вторил пронзительный женский крик, на который Локман-ага, Сюмбюль-ага и Зафер-ага растерянно обернулись.

— Аллах сохрани… — приложил руку ко рту Сюмбюль-ага, поспешив за Локманом-агой на крик.

Когда они, преодолев несколько поворотов коридора, наткнулись на лежащую на полу Лейлу-хатун с перерезанным горлом, из которого изливалась кровь, то настороженно переглянулись.

Рядом, дрожа всем телом и плача, на полу сидела Ясмин-хатун, в руках которой блестел окровавленный кинжал.

— Это Лейла-хатун? — осведомился Локман-ага, поднимая с силой за локоть Ясмин-хатун с пола.

— Да, она, — подтвердил Сюмбюль-ага, с сожалением смотря на ту.

— Меня заставили, — лепетала плачущая Ясмин-хатун. — Больше не могу убивать… Не хочу!

— Кто тебя заставил, хатун? — нахмурился Локман-ага. — Твоя госпожа?

Ясмин-хатун кивнула. Локман-ага и Сюмбюль-ага мрачно переглянулись.

Утро.

Топкапы. Султанские покои.

Мрачный султан Мехмет восседал на троне, а рядом стоял серьёзный Локман-ага, когда в опочивальню вошла встревоженная и бледная Нурбахар в белом платье с рукавами из полупрозрачной вуали. Султанша поклонилась, сложив руки перед собой, и подняла на султана испуганные голубые глаза.

— Повелитель. Вы желали меня видеть?

— Отравление Сейхан твоих рук дело, не так ли? — проговорил султан Мехмет, смерив девушку пронзительным взглядом. — Как и убийство Сельмы-хатун, которое ты выставила как интригу моей сестры Михримах Султан, дабы лишить её управления гаремом и попытаться занять эту должность.

— Что вы такое гов… — возмутилась Нурбахар Султан, но была прервана жестом султана, поднявшегося с трона и подошедшего к ней.

Локман-ага настороженно взглянул на повелителя, а после на испуганную Нурбахар Султан,.

— Не нужно, Нурбахар, отрекаться от своих преступлений. Твоя служанка Ясмин-хатун во всём созналась. Рассказала обо всех твоих интригах.

— Повелитель, неужели вы поверили ей?! — со слезами возмутилась Нурбахар Султан. — Её запугали или подкупили Сейхан Султан или Михримах Султан!

— Достаточно! — грозно процедил султан Мехмет, и его тёмные глаза налились металлом. — Я всегда считал тебя самой непорочной и честной, из женщин, что меня окружают, Нурбахар. Как мог я так ошибаться?

— Повелитель, простите! — взмолилась Нурбахар Султан, упав на колени перед султаном и сжимая в своих вспотевших от страха ладонях подол его одеяния. — Я делала всё это ради будущего моих детей!

— Убийце не быть моей женой, Нурбахар! Как я могу доверить тебе Селима и Севен?! Знай, что я не желал той участи для тебя, которую определил.

— Нет, повелитель! Не забирайте их у меня! — взмолилась та, отчаянно хватаясь за его одеяние, которое тот резко вырвал из её рук.

— Отныне видеть тебя не желаю. Ты немедленно отправляешься в Старый дворец! Селим и Севен останутся в Топкапы со мной. Можешь идти.

— Нет! — отчаянно вскрикнула Нурбахар Султан, унизительно подползая к нему на коленях и испуганно хватаясь за его смуглую руку. — Молю, простите меня!

Султан Мехмет раздражённо вырвал руку из её ладоней и спешно вышел на террасу. Локман-ага, нахмурившись, подошёл к султанше и помог ей, плачущей, подняться с колен.

— Нет, я не уйду! — запротестовала она, вырвав локоть из его рук. — Повелитель! Прошу вас, повелитель!

— Идёмте, султанша, — настойчиво проговорил Локман-ага, с силой волоча её в коридор.

Городской рынок.

Темноволосая статная женщина в темных меховых одеждах медленно прогуливалась по рынку, скупая понравившиеся ей товары. В лучах полуденного солнца сверкал золотой обод, воздетый на её голову, а на её шее переливалось на солнце золотое ожерелье. Чуть позади за ней следовали бритоголовый широкоплечий мужчина в плаще и несколько стражников в европейских доспехах.

Проходя мимо лавки с коврами, сеньора остановилась и вгляделась в выставленные на продажу ковры, случайно услышав разговор торговца с покупателем.

— В Топкапы такое творится, Агиф Эфенди…

— О чём ты, ага? — нахмурился торговец.

— Жену нашего падишаха, Сейхан Султан, отравили. Меня самого, как повара кухни, допрашивали. Поговаривают, будто бы её отравила его другая жена, мать шехзаде Селима.

— Что же с султаншей? Померла?

— Не знаю, эфенди… Надеюсь, Всевышний сохранил ей жизнь… Молода была.

Сеньора, насторожившись, испуганно обернулась к сопроводителю.

— Ты слышал, Деметрий?

— Быть может, он что-то перепутал, сеньора… — пожал плечами Деметрий.

— Перепутал?! — возмутилась Рейна Дориа, и её зелёные глаза вспыхнули огнём. — Нет! Слухи просто так не появляются. Если её действительно отравили? Я должна увидеть Ингрид!

— Это невозможно, — покачал головой Деметрий. — Вы не можете попасть в гарем султана.

— Для меня нет ничего невозможного! — решительно отозвалась сеньора, резко развернувшись. — Я предстану перед султаном и объявлю о нашем с Ингрид родстве. Он позволит мне увидеть её!

Топкапы. Покои Сейхан Султан.

За сутки яд вышел из организма Сейхан Султан, конечно, не без помощи рвотного снадобья лекарши, и к полудню она чувствовала себя куда лучше, поэтому пожелала, наконец, подняться с постели и привести себя в порядок. Зейнар-хатун помогла госпоже облачиться в её любимое зелёное платье, а после заплела её тёмные густые волосы в причёску. Сейхан Султан была непривычно молчалива и задумчива, что обеспокоило Зейнар-хатун.

— Госпожа, вы в порядке?

— В порядке? — усмехнулась та, рассматривая своё отражение в зеркале. — Я едва не умерла, Зейнар! В который раз.