Противостояние

Султан Мехмет будто ждал этого, дабы увериться в своих сомнениях, а после наполнился затаенной злобой. Позволив после дочери поцеловать свою руку в знак почтения, он, внимательно оглядев ее, решился отдать приказ.

— Хюма Шах, думаю, будет лучше, если на время моего отсутствия и твоего супруга Мехмеда-паши в военном походе ты поедешь в Эдирне отдохнуть в стороне от столицы и спокойно пережить траур вместе с детьми. Пусть слуги начнут собирать вещи, а к завтрашнему утру вместе с моими внуками отправляйся.

— Повелитель… — непонимающе прошептала Шах Султан, но, поймав пронзительный взгляд отца, покорно кивнула. — Как вам будет угодно.

— Легкой победы вам, повелитель, — улыбнулась Сейхан Султан, целуя руку султана.

Промолчав, он перешел к Эсмехан Султан, а после к Нурбахар Султан, которая с особым рвением поцеловала руку султана и заискивающе взглянула в его глаза, отчего тот раздраженно нахмурился.

— Да хранит вас Аллах, — громогласно воскликнул султан Мехмет и размашистыми шагами покинул опочивальню.

Шехзаде Орхан, бросив прощальный взгляд на стоящих в отдалении Дэфне, которая разочаровалась из-за его невнимания, Гюльхан, а также Селин, выходя, бросил короткий, но пронзительный взгляд в сторону Сейхан Султан, чего никто не смог не заметить.

После султанши разошлись по своим покоям и дворцам. Сейхан Султан же проследила за тем, чтобы Нурбахар Султан и ее дочь Севен отбыли в Старый дворец. Ожидая их выхода из гарема, султанша, сверкая в роскоши, стояла на балконе над гаремом. Заметив две светловолосые головы, она спустилась вниз и застала Нурбахар Султан на выходе из гарема на руках с дочерью и вместе со служанкой Арвен-хатун.

— В добрый путь, Нурбахар. Вот ты и возвращаешься в свою обитель спокойствия, не так ли?

Нурбахар Султан выдавила улыбку и остановилась.

— Благодарю, Сейхан. Жаль, что ты не можешь никуда уехать и остаешься в этой обители горя и смерти.

Ухмыльнувшись, светловолосая султанша покинула Топкапы, счастливая от того, что забирает с собой дочь, но огорченная тем, что ее шехзаде Селим остался под покровительством этой змеи.

Вскоре и гарем шехзаде Орхана отправился в путь, лежащий в Манису, где Дэфне и Гюльхан ожидали их малолетние сыновья, к которым они так спешили вернуться.

Утро.

Дворец Шах Султан.

Облаченная в дорожное одеяние из черного бархата, поверх которого был наброшен серый плащ, Хюма Шах Султан перед тем, как забраться в карету, где ее уже ждали шесть ее детей и Фериде-калфа, тоскливо обернулась на свой дворец, который оставляла пустовать.

— Госпожа, дождь вот-вот начнется. Дороги размоет. Поспешим, — нетерпеливо воскликнула Фериде-калфа, выглянув из-за занавески.

Промолчав, Шах Султан с тоскливым взглядом темно-карих глаз села в карету, которая понесла ее с детьми прочь из столицы.

Топкапы. Гарем.

Проходя мимо распахнутых дверей гарема вместе с Зейнар-хатун и держась за большой живот, Сейхан Султан, немного распухшая из-за беременности и вялая из-за приближающихся родов, заметила Фахрие-калфу, к которой подошла.

— Султанша, — поклонилась калфа, насторожившись. — Что-то случилось?

Заметив, что девушки в гареме даже не обратили на нее внимания, Сейхан Султан возмущенно оглядела его обитательниц зелеными глазами, вспыхнувшими недовольством.

— Перед вами султанша и управляющая гарема, — раздался ее громогласный голос, на который все обернулись, и в гареме тут же воцарилось напряженное молчание. — Или вас уважению научить?

Фахрие-калфа поджала и без того тонкие губы, молча стоя в стороне. Наложницы, переглянувшись между собой, начали перешептываться и хихикать. Горделивая спесь возгорелась в груди Сейхан Султан, отчего она буквально заполыхала в небывалой волне негодования и злости.

— Фахрие-калфа! — ухмыльнулась султанша, обернувшись вполоборота к той. — Запрещаю девушкам давать обед и ужин на сегодня в качестве наказания за неуважение к членам семьи султана. Также пусть их разделят на тех, кто отправится помогать на кухню, в прачечную и в мастерскую швей. Те, кто осмелится не подчиниться и не выполнять данную им работу, будут посажены в темницу до завтрашнего утра без права на еду и воду.

Наложницы испуганно зароптали, доставляя Сейхан Султан мрачное удовлетворение и, развернувшись, она медленно покинула гарем, держась за ноющую от тяжести будущего младенца поясницу.

Проводив госпожу взглядом, Фахрие-калфа, нахмурившись от ее откровенно жестоких приказаний, все же покорно начала выполнять порученное ей, не обращая внимания на возмущенные возгласы одалисок.

К обеду уже пятеро наложниц были заточены в темницу, а остальные, голодные и изнывающие от жажды, отмывали жирные подносы и грязные тарелки, шили в мастерской, раздирая иголками пальцы до крови, до мозолей стирали руки в прачечной. И каждая, без исключения, проклинала в ненависти их мучительницу Сейхан Султан.

Утро следующего дня.

В мрачности и прохладе Мраморного павильона, в широких покоях, сидя на высоком стуле, словно на троне, в весьма высокомерной позе, Сейхан Султан с полуулыбкой на устах наблюдала за тем, как настороженный Ферхат-паша подходит к ней ближе, а двери за ним закрывает Зейнар-калфа.

— Султанша, — поклонился паша, сложив руки перед собой в замок. — Вы хотели встречи со мной?

— Верно, — ухмыльнулась в ответ Сейхан Султан, чуть наклонив голову в сторону. — Хотела.

— Почему здесь? — недоумевал мужчина, осматриваясь с опаской. — Мы с вами могли поговорить и в султанской опочивальне.

— В Топкапы даже у стен есть уши, — возразила султанша, запрокинув одну ногу на другую, что по исламским законам мусульманским женщинам, тем более в присутствии мужчин, было запрещено как ужасно вульгарная поза. — Здесь, в Мраморном павильоне мы наедине.

— Так о чем вы же хотели поговорить, госпожа?

— Мои сыновья растут, как и моя власть. Я хочу расширить ее границы. Помоги мне вовлечься в государственные дела и упрочить влияние на другие структуры, помимо гарема. Совет Дивана мне необходим для того, что расправиться…

— Прошу прощения, султанша, — перебил ее Ферхат-паша. — Это невозможно. Вы правите в гареме султана и растите его детей, а я состою в государственном совете империи и участвую в ее управлении. Наши деятельности несоприкасаемы. Я ничем не могу вам помочь.

Скрыв разочарование и обиду, Сейхан Султан лишь ухмыльнулась в ответ, и паша уловил в этом что-то, что обещало проблемы.

— Вы приняли неверное решение, Ферхат-паша. Отныне власть и сила в моих руках. И если вы хотите сохранить за собой должность, которую занимаете, вам придётся подчиниться мне, как и всем в этой империи.