Противостояние

— Нурбахар, помнится, очень переживала из-за того, что Севен Султан так быстро забрали из Старого дворца по твоему приказу.

Черноволосый султан задумчиво нахмурился.

— Как думаешь, не слишком ли я строго с ней обошелся?

Сейхан мгновенно насторожилась его настроению и пожалела о том, что сказала.

— Вспомни, Мехмет, что она совершила. Подставила Михримах Султан, да и меня отравила. И ради этого людей жизни лишила, словно это ничего не значит.

— Нурбахар в ссылке уже почти два года, — нерешительно отозвался Мехмет и девушка раздражилась от сочувствия в его голосе. — Это довольно соизмеримое наказание, если учесть, что она разлучена с детьми, которых видела пару раз за этот срок.

— Соизмеримое наказание за ее грехи — казнь! — горячо воскликнула Сейхан и осеклась, взглянув на испугавшуюся дочь. — Прошу прощения. Просто… не могу забыть, что она отравила меня.

Покачав головой, Мехмет опустил взгляд к столу, не желая лицезреть гнев в глазах Султанши.

— Рано или поздно я позволю ей вернуться, Сейхан. Эта ссылка не может длиться вечность. И тебе придется с этим смириться.

Поджав губы, дабы не сказать более ничего дерзкого и горячного, Сейхан смолчала усилием воли.

Некоторое время спустя…

Фахрие-калфа хмуро шествовала по темному коридору, освещаемому лишь горящими факелами, к дверям покоев султана.

Охранники при ее приближении по привычке подобрались и расправили плечи, до этого едва не засыпающие на своем посту.

— Сейхан Султан до сих пор в покоях?

— Да, Фахрие-калфа, — отозвался один из охранников. — Султанша не выходила.

Женщина ухмыльнулась и, кивнув, направилась обратно в гарем.

В опочивальне же, сидя на небольшом диване на прохладной террасе, Мехмет вальяжно отбросил одну руку на его спинку, а второй приобнял Сейхан, задумчиво рассматривающую ночное небо, усеянное мерцающими звездами во главе с растущим полумесяцем.

Она выглядела спокойной и уравновешенной, но внутри нее шла ожесточенная борьба между любовью к султану и жаждой власти, желанию остаться в гареме, ведь свободной женщине нельзя пребывать в нем на правах наложницы.

— Уже поздно, — выдохнула темноволосая девушка, мягко отстраняясь. — Мне пора возвращаться в свои покои, да и детей оставлять надолго не стоит. Они ко мне привыкли.

Мехмет непонимающе нахмурился и сел прямо, поймав за запястье правой руки поднявшуюся с дивана Сейхан.

— Останься… Я ждал нашей встречи едва не два года. Неужели ты совсем по мне не скучала?

— Нельзя, Повелитель, — пытаясь скрыть волнение в голосе, хрипло отозвалась она. — Я отныне не наложница и не рабыня, а свободная женщина. Мне грех и в самом гареме жить, не то что без законных оснований ложе с вами делить.

Черноволосый султан почувствовал себя так, словно ему дали пощечину. Женщина впервые посмела отвергнуть его, султана Османской империи и властелина всего мира.

Растерявшись, Мехмет отрешенно смотрел на кланяющуюся ему Сейхан и, опомнившись, он резким движением встал на ноги, смерив долгим взглядом женщину, а после понимающе усмехнувшись.

— Вижу, ты неустанно идёшь по пути моей Валиде, не так ли? Сначала свобода, а после требование заключения никяха.

— Что вы, Повелитель? Хюррем Султан свободу у покойного султана Сулеймана просила, вы же сами даровали мне её. Управление гаремом Хюррем Султан своими силами вырвала из рук Махидевран Султан, меня же вы сами назначили на эту должность и я ни одного действия ради получения этой власти не совершила. Всё, что есть у меня — даровали вы, Повелитель, по своему желанию. Теперь снова пришло время решать вам, чего вы желаете. Отправить меня из гарема, так как свободным женщинам нельзя пребывать в нём и навсегда потерять меня или же заключить никях. Решайте.

Поклонившись, едва скрывая дрожь от страха, Сейхан спешно покинула террасу под возмущенным, растерянным взглядом Мехмета.

Выйдя из опочивальни в коридор, Сейхан, наконец, облегченно выдохнула и чуть прислонилась плечом к стене, переводя дух.

Отныне ее судьба зависит от силы привязанности и любви к ней Мехмета.

Взяв себя в руки, Сейхан, взволнованно обернувшись на запертые двери покоев султана, спешно зашагала по ночному коридору в сторону своих покоев.

Утро.

Покои управительницы.

Поднявшаяся рано утром Сейхан, которая ночью от волнения так и не смогла сомкнуть глаз, тщательно нарядившись, восседала на тахте, в переживаниях заламывая руки.

Фахрие-калфа, заметившая очевидное беспокойство госпожи, нахмурилась.

— Что-то случилось, Султанша?

— Да, — выдохнула Сейхан, переведя на нее одержимый взгляд зеленых глаз. — Моя судьба решается, Фахрие. Я либо возвышусь до небывалых высот, либо упаду на самое дно.

— О чем вы? — напряглась черноволосая калфа, но не получила ответа, так как Зейнар-калфа вошла в опочивальню и почтенно поклонилась.

— Султанша. Повелитель требует вас.

Вздрогнув, Сейхан почувствовала, как затрепыхалось сердце в ее груди и, сглотнув, она поднялась с тахты под непонимающими взглядами слуг.

— Ждите меня здесь.

Шествуя по золотому пути в покои Мехмета, Сейхан пыталась совладать с мрачными мыслями и, остановившись перед дверьми, она глубоко вдохнула, успокаиваясь.

— Оповестите султана о том, что я пришла.

Вскоре Локман-ага пригласил темноволосую Султаншу войти в покои и она, сглотнув, вошла внутрь.

Черноволосый Мехмет задумчиво стоял у камина спиной к дверям.

— Повелитель, — поклонилась Сейхан, прожигая взглядом его широкую спину. — Вы желали меня видеть?

— Желал, — отозвался Мехмет, оборачиваясь, наконец, к ней лицом.
– Ты, помнится, просила вчера решить твою судьбу. Я вынес решение и готов тебе его объявить.

— Я слушаю, — отозвалась Сейхан с готовностью принять свою судьбу.

— Локман-ага, — громогласно проговорил Мехмет и Сейхан в страхе содрогнулась.

Неужели отказался от нее?!

Всепоглощающий ужас сковал темноволосую госпожу, но он отступил перед растерянностью, когда в опочивальню вошел Локман и трое неизвестных ей мужчин со смешными тюрбанами на голове.

Изумленно взглянув на Мехмета, Сейхан поймала его довольную улыбку.

Огромная волна облегчения и цунами ликования обрушились на нее шквалом эмоционального взрыва.

— Иди сюда, — проговорил черноволосый султан, протягивая к счастливо улыбающейся девушке руку.