Противостояние

— Отныне видеть тебя не желаю, — жестко процедил он. — Немедленно покинь этот дворец и не смей сюда заявляться.

— Я никогда вам этого не прощу, — сдерживаясь от слез, прошептала темноволосая Султанша и, схватив в руки подол своего темного платья, спешно покинула покои, а следом за ней, поклонившись султану, удалился и Мехмед-паша.

Тишина воцарилась в покоях и, разрушив ее, Мехмет позволил Хюмашах и Ахмеду-паше опуститься обратно за стол.

Сейхан, сглотнув, из-под ресниц наблюдала за Мехметом, чуть испугавшись его поведения.

Спустя некоторое время напряжение испарилось из опочивальни, но каждый до сих пор помнил унизительную пощечину для Шах Султан.

Прибыли рыжеволосая Эсмехан Султан и Соколлу Мехмед-паша, который, войдя в опочивальню следом за молодой женой, непроизвольно взглянул на волнующую сердце статную Хюмашах Султан и встретил тяжелый взор Ахмеда-паши, из-за которого отвернулся в сторону.

— Повелитель, — мягко прошелестела Эсмехан, кланяясь и замечая затаенную злобу на дне темно-карих глаз султана и думая, что она направлена на нее из-за вчерашнего инцидента между ними. — Благодарим с Мехмедом-пашой за приглашение. Нам известно о вашем никяхе с Сейхан Султан. Мы встретились по пути с Шах Султан.

— Добро пожаловать, — сухо выдохнул Мехмет, все еще пребывая под впечатлением от слов дочери и помня выходку Эсмехан. — Садитесь за стол.

— Примите наши поздравления, — размеренно проговорил Соколлу, после садясь рядом с Эсмехан и Ахмедом-пашой.

Сейхан, стоящая рядом с троном, поймала жесткий взор черных глаз Эсмехан и ответила ей надменной улыбкой.

— Должна прибыть и Нурбахар Султан, но дожидаться ее не будем, — проговорил Мехмет, поднимаясь с трона и направляясь к столу. — Приступим к ужину с позволения Аллаха.

Старый дворец.

Вновь окунувшись в тоску, Нурбахар потеряла счет одиноким, пустым дням, проводимым в этом захолустном дворце, где томились никому не нужные наложницы, отосланные из гарема Топ Капы и престарелые калфы.

Восемь месяцев тянулись для нее словно долгие восемь лет в разлуке с детьми и когда-то светлая, жизнерадостная Султанша незаметно для самой себя угасла. Потускнели когда-то золотисто-светлые волосы, лицо приобрело бледный, серый оттенок болезненности, а под глазами, так часто заливающимися слезами, пролегли тени поверх сеточек страдальческих морщинок.

Облаченная в пустое, скучное платье серого цвета, Нурбахар вяло восседала на тахте, меланхолично разглядывая незаконченную вышивку, над которой она работала, кажется, все время своего пребывания здесь, в Старом дворце.

Арвен-хатун, прозябающая здесь вместе со своей госпожой, старалась не унывать и постоянно занимать себя чем-то. То вышивает, то читает, то шьет для своей госпожи прекрасные платья из остатков ткани во дворце, то заставляет Нурбахар выйти пройтись в завядший и запущенный сад. И, наверно, лишь благодаря ей Султанша не лишилась рассудка от тоски и скуки.

Посмотрев на свою госпожу, Арвен-хатун вздохнула и, отложив очередную книгу в сторону, подсела к ней поближе.

— Ну что ты, Нурбахар? Хочешь, выйдем в сад?

Отрицательно покачав растрепанной головой, та отвернулась.

Им помешала вошедшая со стуком в покои престарелая калфа, которая, поклонившись, передала госпоже послание, пришедшее с гонцом из Топ Капы.

Оживившись, Нурбахар в надежде переглянулась со встревоженной Арвен-хатун, которая подбодрила ее улыбкой.

Разворачивая небольшой свиток, Нурбахар волнительно сглотнула и принялась читать содержимое.

«От имени Повелителя Нурбахар Султан, находящаяся в ссылке в Старом дворце, вызывается в Топ Капы на празднество и ужин в покоях султана по поводу никяха самого Повелителя и Сейхан Султан».

Не поверив написанному, Нурбахар с десяток раз перечитывала содержимое послания, с каждым разом все больше сотрясаясь в рыданиях.

— Аллах милостивый! — испугалась Арвен, подбирая скомканное и брошенное госпожой на пол послание. — Что там написано, Нурбахар?!

Быстро прочитав, Арвен прикрыла рот ладонью, а после обратила сочувственный взгляд к плачущей Султанше и, сев рядом с ней, в успокаивающем жесте положила ладонь на плечо.

Но, сдернув ее руку, Нурбахар, вдруг перестав плакать, резко поднялась с тахты и Арвен испугалась возможных последствий безумства в ее глазах, которое она наблюдала в госпоже уже довольно долгое время.

— Пусть эта Сейхан делает, что хочет! — обманчиво равнодушно выдохнула светловолосая госпожа, утерев слезы. — Я еду в Топ Капы немедленно. Это же… Вдруг мне позволят остаться с моими детьми? Если нет, то я их хотя бы смогу увидеть… Арвен, собираемся!

— Нурбахар, ведь это приглашение лишь на ужин в честь никяха Сейхан и нашего Повелителя. Она уничтожила тебя.

Безумство в голубых глазах вспыхнуло с большей силой, как будто какая-то одержимая идея или мысль захватила ее целиком.

— Теперь и я уничтожу её! Терять мне нечего, Арвен. Пусть весь мир перевернётся! С меня довольно страха и молчания, кротости и мягкости. За долгие годы ссылки, свои страдания и горести я отомщу!

Спустя некоторое время…

Топ Капы. Гарем.

Облаченная в сшитое Арвен-хатун лиловое платье с отделкой из белой нити, Нурбахар без тени улыбки на лице вступила в гарем и мрачно взглянула на его обитательниц, с любопытством ее оглядывающих и перешептывающихся.

Холод металла на левом бедре заставлял Нурбахар содрогаться от силы ненависти в своих намерениях.

Зейнар-калфа, вышедшая из гарема, подойдя к госпоже, поклонилась.

— Добро пожаловать, Султанша. Повелитель и члены династии ожидают вас в султанской опочивальне.

— Почему меня встречаешь ты? — хрипло отозвалась Нурбахар. — Где Фахрие-калфа?

— Отныне хазнедар гарема - я, госпожа, а Фахрие-калфа служит Сейхан Султан.

Покачав светловолосой головой, Султанша горько усмехнулась.

— Значит, Сейхан свои порядки во дворце навела.

Схватив подол лилового платья в руки, Нурбахар обошла Зейнар-калфу, а за ней последовала Арвен-хатун, опустив глаза в пол.

— Куда вы, Султанша? — спохватилась Зейнар, засеменив за Нурбахар, поднимающейся на второй этаж и движущейся в направлении покоев управительницы.

Промолчав, госпожа распахнула с шумом двери и вошла в покои с волнительно затрепыхавшимся сердцем.

— Селим! Севен!

Из внутренней комнаты покоев выглянула Элие-хатун на руках с маленькой годовалой девочкой.