Проучить магистра

— Да что с вами обоими? Можно подумать, кто-то другой организовал свержение магистра!

Алуст словно не слышал упрёка, обратился ко мне:

— Инна, приглашаю прогуляться по оранжерее.

Голос его звучал глухо, но по едва уловимым интонациям я уловила, что возражать не стоит. Сразу же пошла к выходу, ни о чём не спрашивая. Подруга моя успела возмущённо крикнуть вслед:

— А как же митинг? Вас обоих ждут!

Мы с Алустом едва не бегом пересекли лифтовый холл и нырнули в арку, ведущую на галерею.

Прогулки вдоль облаков за стеклом стали традицией. В другое время усмехнулась бы, но сейчас была в другом состоянии. В горле набухал ком, а сердце мелко трепетало в ожидании плохих известий.

Десять шагов, двенадцать, пятнадцать. Я первой решилась нарушить молчание:

— Посещение оранжереи отменяется?

— Я нарочно сказал, — откликнулся Алуст, — там нас долго будут искать.

Ну да, ну да… аллейки, беседки, растительные лабиринты. Есть где спрятаться влюблённой парочке.

— Я жду. Ты обещал рассказать, что там стряслось.

Мы остановились, посмотрели друг другу в глаза. Алуст взял мои руки и пожал их, пытаясь приободрить. Я чуть не вскрикнула: да говори же, не тяни!

— Они попали в аварию. Олег и Милаина.

— О-о-ой… Живы?

— Да.

— Уф… пострадали?

— Машина врезалась в ограждение на горной дороге.

— Кто был за рулём?

— Это важно? — удивился Алуст. — Парень.

Для меня это было важно. Года три назад я выучилась на права, но почти не ездила. Изредка на отцовской Тойоте по просёлочным дорогам, когда заглядывала к родителям на дачу. Милаина — сядь она за руль — вряд ли могла рассчитывать на память тела.

— Рассказывай! — я чувствовала, что мне что-то не договаривают. Алуст удерживал мои руки, поглаживая большими пальцами по тыльной стороне кисти. Успокаивал, но я лишь сильнее волновалась. Ждала очередной жести.

— У водителя травмы: сломаны рёбра, ушибы на лице, сотрясение мозга. В целом состояние средней тяжести. Пассажирка не имеет повреждений, но…

— Но-о-о? Говори!

— Она в коме.

— Йо-о моё! Что за наказание!

Я отняла у Алуста свои ладони, отошла в сторону и прижалась лбом к стеклу, отделявшему галерею от туманной пелены. Почудился сырой аромат осеннего утра в московском дворе. В серых клубах различались силуэты, как на старых фотографиях, которых не пощадило время. Мама… папа… Они уверены, что в больничной палате — недвижимая и безмолвная — лежит их дочь. Как они, бедные? Отец выглядит богатырём, но у него аритмия, только на таблетках и держится. Мамуля, конечно, суетится, всех подбадривает, но это днём, а по ночам бьёт поклоны и в слезах шепчет молитву о здравии дочери. Бесконечно шепчет: тысячу раз, а то и больше.

— Как ты? — Алуст обнял за плечи, отстраняя меня от холодного стекла.

Я обернулась, посмотрев ему в глаза:

— Мне нужно туда!

Он кивнул. Хоть один человек понимает меня с полуслова! Но тут же уточнил:

— Одну не отпущу.

Я прикинула, сколько потребуется времени, чтобы выяснить, где сейчас находится моё тело. Потом придётся составлять систему уравнений, потом… Отказываться от помощи было глупо, но принимать её безоговорочно я не собиралась:

— Нашёл больницу?

Алуст кивнул:

— Их уже привезли в Москву. Адрес клиники есть.

— Координаты?

— Определил.

— Может ещё и лиссажу построил?

— Разумеется.

Я раскрыла ладонь:

— Давай!

— Сказал же, пойдём вместе.

Вот упёртый! Я глубоко вдохнула и шумно выдохнула:

— Послушай. Моё исчезновение заметят не сразу, решат, что прячусь от магистра или короля. Тебя же хватятся уже сегодня.

— Я уговорю отца отпустить нас на Землю.

Серьёзно? Он не прикалывается? Я выпучила глаза и недоверчиво пожала плечами:

— Как? Чем объяснишь свою просьбу?

— Имею аргументы в рукаве. Не думай об этом. — Не выпуская из объятий, он повёл меня обратно: — Тебе нужно в комнату?

Скосив глаза, я оценила свой наряд. В таком виде не стоит появляться в больничных коридорах, это привлечёт внимание. Кивнула, подтверждая:

— Надо переодеться в своё. — На вопросительный взгляд парня улыбнулась: — У тебя годный костюмчик. Сойдёшь за топ-менеджера из Москва-Сити.

— Вот и отлично! Как будешь готова, приходи в ректорат.

— Уверен, что получится убедить ректора? — Мы успели дойти до лифтов и на секунду остановились.

— Получится. Не волнуйся, любимая!

Алуст притянул меня к себе и поцеловал. Не успела ни увернуться, ни упереться ему в грудь. Да и зачем? Меня обдало волной нежности, напряжение отпустило, уступив место уверенности, что я справлюсь с новой проблемой. Мы справимся.

Соседки на месте не было, митингует, наверное. Это и радовало и огорчало одновременно. Я слишком спешила, чтобы объясняться, но всё-таки хотела сказать Пауле «до свидания». Ладно, как есть, так и хорошо. Окинула взглядом своё убежище, вдохнула тонкий аромат грейпфрута — подружка сменила духи — и, прихватив пакет с альбомом, кинулась прочь. Фотографии решила не оставлять, мало ли что.

Сборы заняли у меня от силы минут десять, уж очень я переживала, что Алуст не сумеет уговорить папашу. Что тогда делать? Тайное бегство из академии станет невозможным. Эх, зачем я только согласилась! Он меня прямо-таки загипнотизировал! Ругая себя потомственным лестничным философом, крепким лишь задним умом, я неслась в ректорат, словно гоночный болид. В приёмной чуть не снесла Паулу, подруга ждала, когда секретарша доложит о ней. Зашли мы вместе, я лишь успела спросить:

— Ты чего здесь?

— Понятия не имею, — шепнула Паула, — вызвали по громкой связи.

Было заметно, что девушка перепугана до крайней степени и уже вообразила самые ужасные картины наказания за участие в студенческих волнениях.

В кабинете ректора было трое: старший Диор сидел за столом, в задумчивости потирая лоб, и даже не поднял глаза на вошедших. Клеопа занимала одно из кресел. Она ссутулилась и упорно смотрела на собственные руки, сцепленные в замок на коленях. Алуст, стоявший в центре, обернулся, подмигнул нам с улыбкой и сказал:

— Вот и они.

Ректор поднялся, громко сдвинув кресло, вышел из-за стола и с хмурым видом замер, разглядывая Паулу:

— Эта первокурсница ваша пристань?

— Она справится.

Я почувствовала, как напряглась подруга, но мы обе промолчали, пытаясь вникнуть в происходящее. Теперь ректор посмотрел на меня:

— Скажите, пожалуйста, Милаина, как получилось, что эта девушка владеет необходимыми приёмами?

Какими приёмами овладела Паула, я не представляла и успела только рот открыть, подыскивая слова. Заговорил снова Алуст: