Проводник

– Сашка, - стучу в дверцу.

– Чего тебе?

Окно опустилось вниз и показалась заспанная, круглая рожа.

– Мне Сашку Кайманова.

– Он дрыхнет в доме восемь.

Я нашел дом и принялся стучаться в двери. Появилась опухшая ото сна девица.

– Ты чего?

– Мне Сашку Кайманова.

– Эй, Сашка, тут к тебе пришли, - крикнула она.

– Кого там несет?
– слышится сонный голос.

Где то скрипит кровать, матом переливается каждая минута задержки и вскоре возникает худой парень.

– Ты чего?
– обращается он ко мне.

– Тебе привет от Сальмы.

– А... Прибыл значит, - Сашка потянулся.
– Чего так рано разбудил. Еще четыре машины подойти должны.

– Когда я вас тогда, интересно, поведу?

– Черт его знает. Машин то нет.

– Если машин не будет через час, я уйду обратно и с вами больше дел вести не буду.

– Да постой ты мужик. Сейчас мы все уладим. Дай привести себя в порядок.

Парень с девицей уходят в дом. Через двадцать минут он появился уже одетый, побритый, насытившийся.

– Я дозвонился, машины подойдут через 15 минут, но люди устали им бы отдохнуть.

– У нас нет времени. Если мы позже выедем, то ночью в лесу застрянем. Дорог там почти нет и ничего не увидим.

– Ну хотя бы пол часа, дай придти в себя.

– Ладно. Только пол часа.

Четыре груженых ЗИЛа подъехали к колонне и застыли. Я честно пережидаю пол часа и сажусь в первый КАМАЗ.

– Поехали, - командую Сашке.

Колонна тронулась по улице.

Мы выехали на шоссе и за городом я попросил свернуть в зверосовхоз. Машины пересекли бедную деревеньку и по старой еле видной дороге мы покатили через густой лес.

Пять часов ползли по едва заметным дорогам и я вывел караван в русло старой реки, которая тянулась с три десятка километров до Иртыша. Дохлый ручеек представлял речушку, которая весной во время половодья была грозой для лесных жителей и полей казахстанской стороны. Когда то здесь в верховьях реки, колхозы брали камень для похорон и пробитая колея еще была еле-еле видна.

– Гудит, - вдруг говорит Сашка.

– Кто гудит?

– По моему вертолет.

– Вот, сволочь.

Теперь и я вижу в небе стрекозу, несущуюся к нам. Осенью не так спрячешься в лесу как летом, но я пытаюсь исправить положение.

– Сворачивай. Вон к тем дубам.

Машину дико трясет и мы с трудом вползаем под кроны еще не ощипанных от листвы деревьев. Колонна замирает.

– Интересно, заметил нас или нет?
– спрашивает Сашка.

– Заметил. Только у них наверно сил маловато. Сейчас вызывают подкрепление.

– Это кто, казахи или наши?

– Наши наверно, у казахов вертолетных полков рядом нет.

– А мы где сейчас в Казахстане или в России?

– Если бы я знал. Здесь границы отродясь не было и никто ее никогда не размечал.

Вертолет по прежнему кружит над нами.

– Ладно, чего ждать. Пошли вперед.

Я веду колонну через дубраву, въезжаем в еловый лес. Вертолет не отстает. С трудом пробиваемся на какую то лесную дорогу.

– Чего же он не спускается и не выпускает десант пограничников? спрашивает Сашка.

– Они не знают просто, где мы находимся, в Казахстане или России. Поэтому и не хотят высаживать своих людей.

– Они думают, что мы вооружены?

– Может быть, но разве в этом дело.

Похоже на вертолете действительно не знают, где мы и они находятся. Там начинают нервничать и он все чаще и чаще отклоняется к западу.

– Гони вперед и передай всей колонне. Выскочим на дорогу на Мазуреки и рванем напрямую туда.

– Но там же посты.

– А..., это потом. Сейчас надо гнать машины. Пусть они подумают, что мы в Казахстане и тогда от нас отстанут.

Колонна несется по бездорожью туда, где когда то я вел первых беженцев.

До Мазурек осталось километров десять. Вертолет нас больше не преследовал. Перед поселком, километра за три, я свернул на дорогу до Марьи.

– Куда ты нас ведешь?
– с удивлением спрашивает Сашка.

– Мы обманем казахов. Они наверняка предупреждены и ждут нас в Мазуреках, а мы проскочим через Марьи, там то уж они нас никогда не могут ждать.

Перед Иртышом колонна останавливается. Солнце уже заходит. Сашка выскакивает из машины и обходит всех шоферов.

– Одной машины нет, - насупившись говорит он мне.
– Это из тех четырех ЗИЛов, что прибыли позже.

– Я свое дело сделал. В следующий раз будете лучше готовиться. Давай плати.

Он отсчитывает мне 750 долларов и попрощавшись, уводит колонну вдоль реки на юг.

Салтан встретил меня с ухмылкой.

– Это тебя ищут что ли?

– Я пришел из своего села.

– Говори, говори. По почерку видно, что колонну машин провел ты. Надо же, повел машины на Марьи, Садыков в ярости. Он то собрал все силы сюда в Мазуреки, а ты прошел через Марьинский центр.

– У меня машина пропала...

– Ха... ха... ха...,- грохочет Салтан.
– Здесь такая штука получилась. Когда мы получили по телефону сведенья, что колонна прет мимо Марьи, Садыков собрал все силы и на машинах помчался туда. Только он ушел, через Мазуреки, прямо не таясь, прошел ЗИЛ. Его даже никто не остановил, да и некому было останавливать.

– Нас вертолет засек.

– Знаю. Нам и передали сведения, что вы идете. Только вертолет дошел до воображаемой границы и честно дальше не полетел, а повернул обратно.

– Это то нас и спасло.

– В этот раз, да. В следующий- нет. Ваши и наши учтут этот опыт и наверно договорятся теперь о совместных действиях с применением вертолетов.

– Пусть договариваются.

– Ты устал?

– Очень.

– Выспись у нас.

– Хорошо.

– Как там Гюля?

– Мы поженились. Зимой приедем к вам справлять свадьбу.

– Знаю. Она уже прислала письмо. Мы устроим настоящую, казахскую свадьбу. Пока ты не заснул, ответь мне. Так что ты там устроил в своем селе? Говорят, новую реформу контрабанды решил сделать.

– Что, уже донесли?

– Там где знает сто мужиков, то десятки родственников тоже будут знать.

– Мы погибнем, если бросим этот промысел.

– Знаю. Поэтому, мы казахи, не все конечно, понимаем вас и будем поддерживать.

Как только появился в своем селе, меня тут же вызвал к себе новый уполномоченный, капитан Славин. Он расположился в бывшей бухгалтерии, маленькой комнатке сельсовета. После того, как мы поздоровались, капитан сразу стал задавать вопросы.