Прозрачная тьма: Собрание стихотворений

«Горек хлеб и утреннее кофе…»

Горек хлеб и утреннее кофе, Если в сердце горечь поселилась, Если мысль о новой катастрофе Прочно в голове укоренилась. Трусость, что ли, перед болью новой? Или просто старость наступила? – Ведь суровей участи суровой Быть не может. Худшее уж было.

«Легко сказать: Бодрись!..»

Легко сказать: Бодрись! Легко сказать: Забудь! А если круто вниз Сорвался жизни путь? А если я – изгой? А если я – один? А если я грозой Снесен с родных вершин? Ведь нет подняться сил, Ведь сломано крыло, Ведь я не позабыл. Как наверху светло!

«Кудри на ночь расчесала…»

Кудри на ночь расчесала Гребнем синих гор заря, Улыбнулась и пропала, Удалилась за моря. Выползает мгла седая На луга, покинув лог, И темнеет, увядая, Бледный вечера цветок. Тишина, раскинув сети, Ловит, душит каждый звук, Только резвый вольный ветер С кем-то шепчется вокруг. Небеса темнеют быстро, Россыпь звездная видна И мерцает – будто искры В чаше синего вина.

«Какая ночь!Какие ароматы…»

Какая ночь! Какие ароматы Она с собой на землю принесла! Внизу цикад рокочут мандолины, И шепчут травы на лугу покатом Спускающейся к озеру долины, А в море неба – звездам нет числа! Лежу на свежем шелковистом сене, И кажется, что я лежу на мягком дне, Что плещут струи – теплые, густые, Но легкие, как аромат, как тени, – Что не оркестр цикад, а звезды золотые Звенят-рокочут в синей глубине.

ТВОРЧЕСТВО

Как марш надоевший старинный, Равняющий поступь веков, Стучит равномерно и чинно Холодное сердце часов. А сердце другое – живое – Стучит на особую стать, – Ритмического покоя Не хочет оно соблюдать. Над городом пышные зори, Но что мне сегодня до них? – Ведь ими нельзя разузорить Холодный бескрасочный стих! Холодный, бескрасочный, черствый!.. Как высказать то, чего нет? Уму не хватает проворства Снять четкий с виденья портрет. Мелькнуло, сверкнуло и скрылось, Пойми, догадайся, схвати! Напрасно ты, сердце, забилось, – К виденьям пути не найти. Но сердце горячее бьется Толчками, прыжками в груди, Твердя мне: Дорога найдется! Ты духом не падай! Иди!

«И я был когда-то крылатым…»

И я был когда-то крылатым, И раны от вырванных крыл, Как память о небе, мне святы, И я их ничем не лечил. Ношу их, как носят вериги, – Чтоб грешную плоть умерщвлять, Чтоб даже в счастливые миги О песнях небес горевать. И горестей нету огромней, Чем та, что я крыльев лишен, Что песен небесных не помню, Что песни и крылья – лишь сон.

«Свод неба нынче синий-синий…»

Свод неба нынче синий-синий, И в тучах – перелив опала, И солнца золотистый иней Осыпал пиний опахала, И, будто ради карнавала, Зажглись фонарики глициний. Весна своей волшебной властью Кладет конец тоске, ненастью, Холодной мокрой серой скуке И открывает двери счастью, – Во всех лучах и в каждом звуке – Ее ласкающие руки.

ПРЕРВАННАЯ ВЕСНА

Цвела весна, и я был светел И обручился сердцем с ней, Но ледяной повеял ветер, И больше нет весны моей. То дождь, то снег. В оконной раме Октябрьски-мутен мая взгляд, Не слышно птиц, и лепестками Цветов убитых плачет сад. Весна, весна! зачем обману Ты поддалась седой зимы? Зачем мы встретились так рано? Зачем с тобой слюбились мы? Так горько – счастья не дождаться, Но горше всех земных отрав – Дождавшись, сразу с ним расстаться, Едва вкусив, едва познав.

ВЕЛИКИМ ПОСТОМ

1

Печальные замедленные звоны – Донн! – и молчание, и снова грустно: Донн! Фигуры темные идут со всех сторон К чуть освещенной церкви. Мефимоны. Горят пять-шесть свечей. Колышется в лампадах Неяркий грустный свет. Пришел Великий пост! Напев святых молитв проникновенно-прост. У всех смиренье теплится во взглядах. Дьячок читает «господи помилуй!» Так часто, что слова звучат как «оспомил»… Под сводами вверху не вьется дым кадил, Там – полумрак торжественно-унылый. Под куполом чуть виден свет от Лика Спасителя Христа. Священник на амвон Выходит и кладет тройной земной поклон, И восклицает: Господи! Владыка! Великий пост! Раскаянье. Смиренье. Поклонов тихий шум. Тоскливый чей-то вздох… Нет, не отринет нас Всемилостивый Бог! Отпустятся все наши прегрешенья!

2

Открой мне двери покаянья, Податель жизни! В храм святой, Возжаждав света и познанья, Стучится дух усталый мой. Я согрешил, тоской унылой Свой храм телесный оскверняя! Всещедрый Господи! Помилуй, Очисти и спаси меня!

3

Чертог Твой вижу весь в сияньи, Но не могу в него войти В земном греховном одеяньи. О, укажи к тебе пути, Податель света и Надежды! Спаси меня и просвети Души печальные одежды!

4

Чьи-то тени чудесные В храме под сводами кружат… Ныне силы небесные С нами невидимо служат. О покаяньи взывающий. Крепнет напев величавый… Входит в одежде сияющей Царь нескончаемой Славы. Над алтарем разгорается Нимбом чудесным сияние… Тайная жертва свершается, – Агнец идет на заклание. Тайно свершается вечное Чудо над Телом и Кровью… Жизнь восприять бесконечную С верой придем и любовью.

ВЕРБНАЯ СУББОТА

Полон храм людьми и огоньками, Ладанными волнами душистыми; Верб цветы – малютками-зверьками Серебристо-серыми, пушистыми – Вверх ползут по веточкам бордовым, И порой слезинка восковая Между ними виснет, застывая. За окном звенят весенним зовом, В ручейки сбегаясь, воды талые, И, еще от зимних бурь усталая, Расправляет плечи, шумно дышит, Но нигде уж не роднил инея От ее глубокого дыхания. А на паперть выйдешь – звезд мерцания, Теплый ветер, небо бледно-синее, И весенний дух неповторимый – Непонятный, но такой любимый. Вербы, свечи, синий дым кадила, У икон букетики подснежников, – Милый сон из детства зарубежника! Столько лет назад всё это было? Тысячи? Ну полно! – не вчера ли? И опять душа, полна печали, Счет ведет потерям и могилам.