Прозрачная тьма: Собрание стихотворений

КЕДР И ПАЛЬМА

Крутится, свищет над Римом пурга, Пальму и кедр одевая в снега. С дрожью в поникших остывших ветвях Пальма вздыхает о солнечных днях, Грезит о юге, где сладостен зной, Видит далекий Египет родной. Кедр же, купаясь в пушистом снегу, Грезит о севере, видит тайгу, С поднятой гордо стоит головой, Шапкой красуясь своей снеговой. Ветер насмешливо смотрит на них, – Слышал и помнит он гейневский стих, – Как под метелью на голой скале Кедр одинокий мечтал о тепле, Как он дремал, и сквозь белую тьму Грезилась стройная пальма ему, – Пальма, что нынче с ним рядом растет, Но никогда ни его не поймет, Ни этой снежной красы, что кругом Вьется и блещет живым серебром.

СИГНАЛ

Сегодня в буйный снегопад, В мороз сердитый – молний взгляд Не раз сияньем голубым Зажег под снегом спящий Рим, И гром так грозно грохотал, Как бомб разрывы, как обвал, Стремглав катящийся с вершин По пестрым склонам Апеннин. Нам всем случалось слышать гром – В грозу и даже ясным днем, – И это не дивило нас, Но гром зимой, в морозный час, И молний блеск сквозь снег густой Уже не кажутся простой Игрой природы, – что-то в них Звучит как грозный вещий стих, Как укоризна, как запрет, Как предсказанье страшных бед, Как кем-то поданный сигнал, Что уж идет девятый вал.

ТРИ СМЕРТИ

Их было трое – молодых прислужниц В известной всем таверне Азэлины, – Все три – красавицы: Сиона дочь Мария, Гречанка Эгле, Смирна из Египта. Когда дохнул огнем Везувий на Помпею И раскаленный град камней, песка и пепла Низвергнулся на обреченный город, Веселая таверна опустела. Все завсегдатаи мгновенно разбежались, Кто – по домам, кто – к Сарно, кто – на взморье, И три красавицы покинули таверну, И все в один и тот же час погибли… Прошли века. Обличье тела Смирны Нашли среди других у алтаря Изиды, А тело Эгле – в парке пышной виллы, В объятиях патриция Марцелла; У цирка в портике нашли Марии тело, Она в земном поклоне там застыла Пред камнем, на котором был изваян Из слов молитвы «Pater noster» крест.

В ГОРАХ

1

Дуб пожелтевший одинокий Над кручей горною повис И, мучим жаждою жестокой, С тоской глядит в долину, вниз, Где травы шелковые тучны, Где допотопною змеей Ползет-скользит ручей беззвучно, Блестя холодной чешуей… О, если бы взмахнуть ветвями, Из камня вырвать кисть корней, Слететь орлиными путями Туда, где жизнь для всех вольней, Где сын его в избытке силы Кичится зеленью ветвей, Не зная жажды, что томила Его отца от юных дней.

2

Чем выше всходишь – видишь шире, Но видишь мельче всё с вершин, – Всё тает в голубом эфире, Всё тонет в нем, и в Божьем мире Вдруг остаешься ты один.

3

Вот он – хребет неодолимый, Где только небо надо мной, Где я – отшельник нелюдимый – Питаться буду тишиной, Где брат мой – камень многодумный, Чужой соблазнам бытия, Ушел в себя от жизни шумной, Молчанье возлюбив, как я. Мы жить с ним дружественно будем Под тенью облачных кустов, Мы молчаливо здесь обсудим Всё, для чего не нужно слов. Но знаю я: потом, в селенья Спустившись с этих вечных скал, Я позабуду все решенья, Что мудрый камень подсказал, И я горюю, сознавая, Что не пройдет еще и дня, Как снова истина простая Загадкой станет для меня.

КРЕСТ

Высоко над лесом дремучим, Где узкой тропинки конец, Где с ветром встречаются тучи, Возносится крест-голубец. Он стар, только новая крыша От солнечных рдеет лучей, И нет по окрестностям выше, Древнее его и святей. Лужайка снарядами взрыта, – И здесь бушевала война, – Спасителя ноги разбиты, В груди Его рана видна, И черный осколок гранаты Из раны глядит до сих пор, Но кротко взирает Распятый, – Лишь милостью полнится взор. И кажется – нет здесь распятья, Ни крови, ни терний венца, – Здесь только раскрыты объятья, Здесь только любовь без конца.

ПРОЗРАЧНАЯ ТЬМА (1969)

АНГЕЛ

Кн. Е. Н. Сумбатовой

Трудно жить человеку без зренья, – Вместо красок и форм видеть мрак, Жить на ощупь, не знать направленья, Натыкаться на каждый косяк… Не своими глазами читаю И пишу не своею рукой, – У тебя, милый друг, отнимаю Краткий отдых и редкий покой. Ты полна доброты и терпенья, Ты меня понимаешь без слов, Ты – надежда моя на прозренье, Ты – защита моя и покров. И под благостным этим покровом Дух мой новым познаньем расцвел, – Я таинственным зрением новым Вижу ангельский твой ореол.

РОДИНА

Кн. С. А. Щербатову

Ты со мной неотступно всегда и везде, – Слышу в ветре родное дыханье, И в горах, и в лесах, и в волне, и в звезде Вижу ясно твои очертанья. В струях Тибра мне видятся волны Невы, Петербургских дворцов отраженья, В дальних звонах я благовест слышу Москвы, Переливы церковного пенья. Там, у виллы, – звучит Петергофский фонтан, Царскосельская вьется аллея, И не твой ли повис над рекою туман, Под закатным лучом розовея?.. Не Кавказ ли вон там – у гигантской скалы? Не твои ли там тучки проплыли? А в лесу – эта тень, этот запах смолы, Эти птиц голоса – не твои ли?..

ГРАД ПЕТРА

Рождавшейся Империи столица – Санкт-Петербург – Петрополь – Петроград – Лишь при Империи ты мог родиться И вместе с ней ты встретил свой закат. Два века роста, пышного цветенья, – Архитектуры праздник над Невой, Расцвет искусств, науки, просвещенья, Поэзии и чести боевой! Два века славы, блеска и покоя, Немногих перемен, недолгих гроз! Жизнь, как Нева, не ведала застоя, Ты, град Петра, всё украшаясь, рос. Но славы вековой умолкли хоры, Империя приблизилась к концу, И прогремели выстрелы с «Авроры» – Салют прощальный Зимнему дворцу… Ты имени лишён, но Всадник Медный Руки не опустил, – придёт пора, – Разгонит он рукой туман зловредный И впишет вновь на картах: Град Петра.

ЗАВЕЩАНИЕ

Дойду ль туда, где всё знакомо, – В простор моей земли родной, Иль двери отческого дома Захлопнет смерть передо мной? Кто знает? Сила увядает, Хотя надежда – вся в цвету, Хоть вера гордо презирает Могилы гниль и темноту. Но если не смогу при жизни – Трудами рук, огнем идей – Я послужить своей отчизне, То пусть мой прах послужит ей. Поля чужбины мне не милы, Отдайте Родине мой прах, – Пусть ляжет – даже без могилы! – На русских вспаханных полях. Пусть он смешается с землею, Но не для отдыха и сна, А для того, чтобы собою Питать посевов семена, Чтоб поднялись пышней на ниве Колосья, золотом звеня, Чтоб в их сияющем разливе Блестела искрой часть меня.

ВИДЕНИЕ

М. Г. Турковой-Визи

Горели тускло фонари, Туман клубил свои волокна, Холодный вечер затворил И плотно занавесил окна. Снижалась, тяжелела мгла И, побелев, не мягким паром, А хрупким инеем легла По мостовым и тротуарам. Ночь в ноябре, зимы канун, Тоска бессилья, напряженье Уже немых осенних струн, Прощание без примиренья… Эскиз с натуры? – Нет, вокруг Был яркий май, пора цветенья, Но пред поэтом встало вдруг Ноябрьской полночи виденье. Вокруг струились свет, тепло, Листва блестела молодая, Порхали птицы, всё цвело, Но он душой ушел из мая, – Он шел по улицам пустым, Где тускло фонари горели, Где едок был туман, как дым, Где иней выбелил панели…