Пруссачество и социализм

не как на церковь, но как на добычу.

Истинный интернационал - это империа-

лизм, господство над фаустовской цивилизаци-

ей, следовательно, над всем миром, на основе од-

ного руководящего принципа, без компромис-

сов и уступок, а только побеждая и уничтожая.

Рядом с социализмом и против него стоят капи-

тализм и ультрамонтанство; таковы три вида со-

циалистической воли к власти: посредством го-

сударства, денег и церкви. Их силы опираются

на мир политического, хозяйственного и рели-

гиозного сознания, и каждая из них стремится

подчинить себе обе другие: таковы творческие

инстинкты представителей прусской, англий-

ской и испанской культуры; они восходят, от-

влекаясь от духовного холода и высоты совре-

менной цивилизации, назад к тем ранним, непо-

средственно чувствовавшим людям готической

эпохи, из которых одни мечом и плугом завоева-

ли болота прусской земли, другие на своих

135

хрупких челнах изрезали северное море, а тре-

тьи у южных Пиренеев вели религиозную войну

с маврами. Прусская, английская и испанская

готика свидетельствует об иной душе, чем фран-

цузская. Эти институты могущественнее, чем

все остальные, и могут даже пережить те наро-

ды, из которых они себе создали зримые симво-

лы. Римский дух продолжал существовать

и тогда, когда уже не было больше настоящих

римлян. Испанский дух как дух народа немо-

щен, но как церковь он стоит несокрушимо.

Таковы реальности, которые интернационал

конгрессов думает при помощи лозунгов Марк-

са подвести под один образец.

XXII

Худший из этих лозунгов называется комму-

низмом. Критика этого лозунга приводит к кар-

динальному вопросу о собственности. Я не буду

даже вкратце излагать здесь столь трудный во-

прос* и освещать во всей ее символической мо-

щи глубокую связь между собственностью и бра-

ком, собственностью и политическим идеалом,

собственностью и миросозерцанием. У каждой

великой культуры и для этого свой особый язык.

Западная идея собственности глубоко отлична

от античной, индусской и китайской: собствен-

ность - это мощь. Все, что не имеет динамич-

ности, всякое мертвое владение, <обладание>

в себе, представляет мало значения для настоя-

*Это будет сделано во II-ом томе <Заката Европы>.

136

щего фаустовского человека. В этом состоит тай-

на современного предпочтения продуктивной

собственности всякой другой - голому <имею>.

Чувственная античная радость, доставляемая

собранными в кучу драгоценностями, среди нас

встречается редко. Гордость завоевателя, игро-

ка, даже собирателя предметов искусства осно-

вана на сознании, что добыча дает власть. Ис-

панская жажда золота, английское стремление

к захвату стран направлены на доходное владе-

ние. Против этого энергического понятия собст-

венности восстает в эпоху Ренессанса в Париже

другая идея - идеал рантье. Не власть через

собственность, а наслаждение, не <все>, а <до-

статочно>, не действенность, а <прожитие> бы-

ло конечной целью этого стремления. Кондотье-

ры* стремились к захвату княжеских тронов

и драгоценностей, чтобы насладиться в полной

мере праздной культурой своего столетия. Бан-

кирский дом Медичи, один из первых в Европе,

был далек от тщеславного стремления господст-

вовать над мировым рынком.

Людовик XIV посылал своих генералов и от-

купщиков завоевывать прочную почву для

олимпийского существования его солнечного

королевства. Французское дворянство Версаля

всецело было проникнуто чувством эпохи Ре-

нессанса. Ее культура менее всего имела дина-

мический характер. Английские путешествен-

ники, как например Янг^, незадолго до рево-

люции изумлялись, как скверно хозяйничало

дворянство в своих имениях. Дворянину было

*Борджиа были испанцами!

137

достаточно, если он <владел> имением и его уп-

равляющий сколачивал ему необходимые сред-

ства для жизни в Париже. Эта аристократия

XVIII века была глубочайшей противоположно-

стью деятельной аристократии приобретателей

и завоевателей Англии и Пруссии. Стремление

к одному лишь самосохранению сделало фран-

цузское богатство неспособным к господству

над мировым рынком и к настоящей колониза-

ции даже в великие моменты французской ис-

тории. И Grandseigneur* 1750 года как тип был

несомненным предшественником буржуа 1850

года, того безобидного рантье, которого только

национальное тщеславие время от времени де-

лает опасным, и именем которого Марксу, пра-

во, не следовало бы пользоваться для обозначе-

ния капиталистического общества.

Ибо капитал - это великое слово, в котором

выражено английское восприятие собственнос-

ти. Капитал означает хозяйственную энергию,

это - оружие, с которым выступают на борьбу

за успех. Французским кавалерам и рантье здесь

противостоят короли биржи, керосина и стали,

наслаждение которых состоит в сознании своего

хозяйственного всемогущества. Что простуда

может создать во всем мире падение курса, что