Пряди о Боре Законнике

Я вдруг понимаю, что коли не вынырну, чтобы набрать воздуха, то и сам утону…

А потом… потом вдруг чёткая мысль: а зачем всплывать? Зачем выныривать? Нет их… нет Стояны и детей — нет и жизни…

Сердце испугано замерло… Это же сон! Бор, это сон! Чего ты напрягся?

Кстати, странное у тебя сердце, даже не смотря, что драконье. Чего оно всё время боится? Чего порой трусливо бьётся, будто хочет вырваться? Неужто людские эмоции пугают его?

Да, да… пугают… Другое дело бой! Все эти сражения… схватки… кровь… дым… Оно тогда «веселится», «поёт». И страха нет!

А этот сон не был кошмаром! Слышишь, Бор? — я осторожно, чтобы не разбудить Стояну, встал с постели. В душе не было неприятного осадка, присущего в подобных случаях.

Жена… дети… Сознание захлестнули тёплые чувства, и сам себя спросил: «Теперь ты, надеюсь, разобрался в своих отношениях со Стояной?»

Нет? Не разобрался?.. Боишься «утонуть» в обычной жизни с её ценностями? Боишься стать домашним псом? Полагаешь, это не для тебя?

Девичье лицо было таким безмятежным… особенным…

Она моя, — соглашался я сам с собой. — Моя…

Так наступило утро. А ответов найти не удалось…

5

Капитан склонился над ветхой самодельной картой.

— Какая лоция? — сердито бурчал он, на мой вопрос. — Ни Арвовы предгорья, ни Ургов кряж особо не изучены. Кому вообще эти острова интересны? Гибберлингам? Так это только на словах!

В разговор вмешался Упрямый. Он вытянул из своей сумки сложенную в несколько раз тряпицу.

— У меня тут есть своя карта, — как бы смущаясь, начал он.

Капитан быстро окинул взглядом разрисованный кусок ткани и хмыкнул:

— Сухопутная хрень!.. Не лучше моей! Тут вообще ни у кого нет нормальной карты…

Капитан злобно сплюнул и буркнул про то, что флоту Лиги на эти астральные воды, видно, глубоко насрать. Скоро, мол, придётся приглашать Хадаган, чтобы Империя обследовала окрестности.

— Ладно, — в сердцах махнул рукой Востров, — за неимением иной карты… Итак, куда нам причаливать?

Упрямый ткнул пальцем в юго-восточную часть нарисованного острова:

— Здесь. Отсюда до джунского портала недалеко.

Капитан скривился:

— Ни береговой линии, ни румбов, ни вех, ни высот, ни «течений»… Хрень! Одним словом, хрень несусветная! Ладно, высадимся здесь, а там видно будет… А каков вообще план?

Я наклонился над тряпицей Упрямого, при этом досадуя на самого себя: как же это мне в голову раньше не взбрела мысль о картах Новой Земли?

— Жаль, что с нами не отправились Ползуны, — заметил Смык, стоявший чуть в сторонке. — Они архипелаг знают…

— Да ни хрена тут никто не знает! — рассерженно бросил капитан. — Сухопутные салаги! Астральная карта — это вам не лубяные рисунки! Здесь особый подход нужен…

— Но Ползуны сейчас этим и занимаются. Они отправили на Стылый остров отряд во главе с Папанами.

— Причём тут Стылый остров? Мы говорим об Арвовых предгорьях!

— А как же тут добывают лишайник для «обжигающего эля»? — снова в разговор вступил я. — Кто-то же сюда плавает?

— Насколько я знаю, — недовольно прогнусавил Упрямый, — местные мореходы и без карт справляются. Всё в голове держат, да по наитию…

Капитан сердито сверкнул глазами, испепеляя взглядом всех присутствующих.

— Высаживаемся на южном берегу, — говорил я. — Находим портал, и пытаемся разобраться, каким образом арвы им воспользовались… Если, конечно, так оно и есть.

— И всё? — задал вопрос капитан.

Он покосился на своих матросов, будто ища ответ на вопрос именно у них.

— Дальше будет видно… В зависимости от того, что найдём, — сообщил я.

Арвовы предгорья появились ближе к вечеру. Из фиолетовой дымки сначала стали медленно выплывать серые контуры гор. Остров, окутанный едва видимым белесоватым «пузырём», всё явственней проступал из астрала.

Капитан подправил курс, и «Чёрная сипуха» уверенно двинулась прямо к аллоду. Высаживаться на ночь глядя, было бессмысленно, потому приблизившись к берегу, судно некоторое время курсировало взад-вперёд.

Ужин, вечерние разговоры, потом сон…

И вот, едва наступившее утро обозначилось на аллоде, мы подошли вплотную к берегу. Потом был скорый завтрак, оглашаемый сердитым голосом капитана:

— Держи ровнее! И ниже! — командовал он. — Я что сказал?.. Вот так… Ближе! Ещё!

Когг очень нежно прижался к каменистому берегу. Один из матросов лихо перемахнул через борт, следом полетел канат.

— Держи конец! — кричали ему. И матрос бросился к невысокому валуну, пытаясь обмотать канат вокруг него. — Вяжи крепче!.. Теперь держи кормовой! Не спи, твою мать!..

И вот началась высадка.

Мы осторожно спустились по трапу. Последним соскочил капитан. Он недовольно прошёлся вдоль борта когга, при этом усердно матерясь.

— Ненавижу швартоваться у голых скал! — проревел он. — Так можно и пробоину получить!

Я не стал его слушать дальше и приказал отряду собраться на небольшой каменистой площадке. Упрямый огляделся по сторонам и развернул свою карту.

— Куда нам? — спросили у него.

— Отсюда вдоль берега на северо-запад. Дойдём до Лапы Тролля, потом свернём на север. Верста-вторая и очутимся у портала…

Распределив места в отряде, мы тронулись в путь, ведомые Упрямым.

Серое промозглое утро да унылый пейзаж горных кряжей вызывал в сознании неясную тревогу. Я был, как никогда собран, полностью отдаваясь делу. От того поначалу сам не заметил, что снова стал несколько несдержанным и резким. Видно, сказывалось то душевное беспокойство, которое уже частенько стало терзать разум своими «ядовитыми соками».

Шли мы по пологому увалу, сплошь поросшему мягким пружинистым лишайником тёмно-бурого цвета. За всё время нашего пребывания на аллоде, ни разу не видел тут ни дерева, даже низкорослого, как в сиверийской тундре, ни даже кустарничка. Лишь трава, лишайник да кое-где в слегка заболоченных местах — мох.

Под ногами частенько сновали полёвки. Иногда попадались горные куропатки…

Да, здесь тебе не Корабельный Столб, — не раз говорил я сам себе.

Лапа Тролля оказалась длинным и толстым обломком скалы, сплошь поросшим мохнатым грязно-серым лишайником. Упрямый остановился и ещё раз огляделся по сторонам, замечая при этом, что нам пока везёт.