Пряничные туфельки

Не сказала. Посмотрела с участием и заверила, что никто не приезжал к леди Ринне Венеш. Ах, только что? Нет, только что тем более никто. А что, леди Ринна ждет кого-то именно сегодня?

– Вам всем приказано никого не пускать ко мне? И обманывать? – спросила она у сестры Руты, когда они шли обратно.

Та помолчала, насупившись, и всё же ответила:

– Приказано оберегать. Наставлять. Заботиться. Вам предстоит важное дело. Следует готовиться, а не тратить время впустую.

– И что, по-вашему, мне предстоит?

Монахиня снова помолчала, словно подбирая слова, потом сказала:

– Исполнить долг. Разве вы не сами отказались от иной судьбы? За вас внесли вклад в Обитель. Покажите себя правильно, всего лишь, и когда-нибудь замените нашу настоятельницу. Она и не мечтает о лучшей доле для вас.

– Вклад в Обитель? – медленно повторила Ринна.

Клайк привёз не деньги для неё. Он привез монастырский вклад. Чтобы она могла сразу принять постриг.

– И ещё земли для Обители, – быстро добавила монахиня. – Матушка-настоятельница поехала получить с графа Ленгара документы на земли. Всё будет очень хорошо, дорогая леди. Ведь к вам всегда здесь так хорошо относились. Вас ждет замечательное будущее и самое лучшее положение, не надо ничего портить, – она умоляюще посмотрела на Ринну.

– Понятно, – сказала Ринна. – Я уезжаю отсюда. Могу даже уйти пешком.

Как будто вспышка осветила разум, а в душе поднялась паника. Что происходит? Она спала и проснулась?!

Если уйти, то именно сейчас! Её не посмеют задержать. У них уже всё решено, и решала не только тётя Астерия! Вся семья, родственники.

Она почти бегом вернулась в келью, побросала в сумку вещи – те немногие мелочи, что у неё были, кошелек, белье. Тёплый плащ оказался кстати. А вот её платье, купленное в Раби, пропало из кельи, придется уходить в наполовину монашеском одеянии...

О Пламя, Рик был прав! Но даже при худшем раскладе Ринна справедливо рассчитывала на долгие уговоры, на увещевания, и была к ним готова. Хотя до последнего хотела бы верить тёте Астерии. Но такой обман? За неё всё решили! В монастырь уходят добровольно. Она не согласится добровольно!

Монахини выходили и смотрели ей вслед, но не мешали. А вот железные ворота и калитку успели закрыть. Перед ней выросла рослая фигура старшей привратницы.

– Вернитесь в келью, леди Ринна, – сказала привратница. – Вы разволновались из-за каких-то пустяков. Помолитесь у Пламени.

К ней уже спешила помощница настоятельницы в окружении старших монахинь.

Всего лишь калитка, всего лишь засов. Не может быть, чтобы Ринну Венеш удерживали силой!

– Я только что пришла в себя, – заявила она. – Благодарю за все и желаю счастливо оставаться, – она скользнула за спину привратницы и рванула засов, он отодвинулся так легко, и калитка почти открылась.

– Леди Ринна, – привратница уверенно заломила ей руки за спину и отбросила от калитки.

– Где мешок? – визгливо крикнула помощница настоятельницы, – держите её!

Мешок тут же набросили Ринне на голову, очень ловко, и это был какой-то странный мешок, потому что её вдруг закрутило и потянуло в какой-то белёсый туман…

Она очнулась в своей келье. Виски ломило и сушило в горле. Воды!

Она встала, пошатываясь. На столе стоял кувшинчик с водой, её осталось на дне, и Ринна жадно выпила. С опаской посмотрела на кувшинчик, но эту воду сестра Рута принесла с утра. Последние воспоминания нахлынули. Привратница заломила ей руки! Немыслимо. Запястья до сих пор болели. И её, определенно, чем-то отравили, чтобы легче было справиться. Она вдохнула отраву, которой был пропитан мешок. Что-то сладковатое, неприятное, незнакомое. Ринна многое могла отличить по запаху, любой букет специй – в этом ей вообще не было равных, но это…

Хотелось ещё воды, и она подошла к двери, дернула – было заперто. Она постучала, сначала тихо, потом со всей силы. И скоро услышала звук отпираемой задвижки, и сестра Рута скользнула в келью.

– Ах, леди Ринна, – она укоризненно покачала головой. – Что вы наделали! Ведь всё было бы так хорошо.

В руках она держала полный кувшинчик с водой, и Ринна, благодарно улыбнувшись, взяла его и стала пить из горлышка. Ну разумеется, как она могла, леди следует наливать воду в стакан!

– Сестра Рута, умоляю, скажите правду. Я понимаю, вам приказано меня обманывать. Но разве ложь – не зло? Умоляю вас.

– Ложь не зло, если она для помощи и спасения, – тихо сказала монахиня. – Лучше доверьтесь тем, кто вас любит, и не вынуждайте лгать.

– Умоляю, скажите правду. Мой муж приезжал сюда? Искал меня?

– Нет, – твердо сказала сестра Рута. – Я ничего об этом не знаю. И лучше оставьте такие мысли, леди Ринна. Матушка помощница скоро придет поговорить с вами. Отнеситесь в ней с кротостью и вниманием. Матушка настоятельница поручила ей заботу о вас.

– Сестра Рута, я хочу говорить с тётей и только с тётей.

– Матушка настоятельница вернется нескоро. Её задержала в Асварде её величество. Но сестра помощница разрешит ваши трудности, не сомневайтесь.

– Я здесь не чтобы разрешать трудности, а просить помощи и поддержки у родного мне человека. И я не чувствую призвания быть монахиней, так что всё это – пустая трата времени.

Сестра Рута сделала большие глаза и замахала руками. И вдруг, приблизившись к Ринне, сказала очень тихо:

– Он приезжал, да. Ваш муж. Требовал вас, утверждал, что вы должны ему деньги. Ему сказали, что вас здесь нет. Он пообещал вернуться и подписать какой-то документ, но только за двести дреров.

Она отстранилась и сказала громко:

– Отдыхайте, леди Ринна. И молитесь.

– Спасибо, сестра Рута, – едва успела сказать Ринна, потому что монахиня почти сбежала из кельи.

Ясно – она опасалась долго разговаривать, ей не велели. Этим займётся сестра помощница.

Рик был здесь. Требовал деньги? Вернётся за деньгами?..

Он требовал встречи с ней, вот что важно. Разводное письмо за двести серебряных?..

Ринна без сил рухнула на жесткую монастырскую кровать. Так хотелось что-то вспомнить, решить, понять… Понять очень надо! Но глаза закрывались, и держать их открытыми не было никаких сил.

Матушка помощница пришла на следующий день, её сопровождали три монахини, и с ними сестра Рута – позади всех. Для матушки внесли стул с высокой спинкой, монахини стали на ней в ряд. Ринна тоже осталась стоять.

– Хорошо ли вы себя чувствуете, дитя моё? – матушка была такой ласковой.

– Вполне, благодарю. Скоро ли я увижу тётю? Матушку настоятельницу, я хотела сказать.

– Всему свой срок. Как вы продвинулись в изучении отобранных для вас трактатов?

– Боюсь, я не преуспела, – не стала юлить Ринна. – Была уверена, что скоро покину это благословенное место.