Пряничные туфельки

– Защищать близких – долг каждого, – сказала помощница тем же ласковым голосом, – даже защищать от них самих. Вразумлять, указывать на ошибки и направлять, особенно если неразумные упорствуют. Вразумлять не только на словах – это необходимо для самых заблудших.

– И тётя… то есть матушка настоятельница уполномочила вас вразумлять меня всеми доступными способами? – уточнила Ринна даже с некоторым любопытством.

– Именно. Увы, она осознает, что по отношению к вам может быть слишком мягкосердечной. Леди Ринна, подумайте о том, что потворствовать вашим порывам, желанию уйти неизвестно куда и, возможно, оказаться во власти пороков и болезней, стать жертвой искушений и кто знает, чего ещё – огромная жестокость по отношению к вам. Эти стены могут стать для вас лучшим домом, любому разумному человеку это понятно, – помощница умела говорить речи, она как будто чеканила слова, словно вбивая их в разум Ринны.

– Я поняла, матушка, – сказала та кротко, и это было для неё не так-то просто.

«Я сбегу при первом же удобном случае», – вот что это означало.

– Нам бы хотелось, чтобы ваш постриг состоялся через четырнадцать дней, – помощница опять заговорила ласково.

– Так быстро? Но разве это возможно? Я не была послушницей.

– Это возможно, – заверила помощница.

– Я знаю, что скоро сюда приедет королева. Мне бы хотелось сначала побеседовать с ней, матушка…

– Не думаю, дитя мое. Её величеству ни к чему ненужные встречи. И я обычно отличаю истинное смирение от притворного, так что вы меня не обманули. Я бы тоже отложила ваш постриг, к чему спешить? – она вздохнула. – Но вы в опасности. А пока изучайте трактаты и готовьтесь изложить их назначенной сестре. Это время вы проведёте на хлебе и воде, не покидая келью. Вам понятно?

– О да, – Ринна усмехнулась.

– И вам лучше оставить свою дерзость, – монахиня мимолетно нахмурилась. – Мы тут предпочитаем увещевать, но вы понимаете, что розги пару раз в неделю могут убедить вообще кого угодно? – она улыбнулась, словно вспоминая что-то хорошее, и встала. – Леди? Отвечайте.

– О, я понимаю, матушка.

Они ушли, прихватив с собой стул. Сестра Рута замешкалась, чтобы сказать:

– Будьте послушны, смирите нрав, умоляю. Эта келья – благо. Есть кельи для раздумий, там нет окон и так тесно, что нельзя лечь на пол в полный рост.

– О да. Я поняла, – кивнула Ринна.

Странно, что хотелось рассмеяться в столь невесёлых обстоятельствах. Что её здесь могут, например, выпороть, она не поверила. И потом, монашеские обеты тоже дают у Пламени, так что никаких ложных клятв больше! А хлеб с водой – чепуха. Напугали…

– Сестра, приносите мне только чистую воду, безо всяких снадобий, – попросила Ринна. – Мне нужна ясная голова. Буду в неоплатном долгу перед вами!

– Я прослежу, ваша вода будет чистой, – пообещала монахиня. – И будьте же разумны.

Ещё бы, только на разум и оставалось надеяться. Но ещё больше – на счастливый случай.

Если бы проснуться, и события последних дней оказались сном! То, что случилось, только на кошмарный сон и было похоже. Этот монастырь всегда казался Ринне местом приветливым и светлым, несмотря на сумрачность его коридоров, а здешние монахини были добрыми и внимательными. Потому что прежде они не пытались вразумлять её насильно? Конечно, зачем бы?.. И то, что к угрозам перешли практически сразу – почему?..

Она злилась на тётю Астерию, на брата – но не слишком. Попытка запереть её здесь с их стороны была естественной, а замужество за циркачом или бродягой, конечно, казалось чем-то недопустимым. Особенно тёте. Но и брата задевает, что она будет вести жизнь, недостойную Венешей. Он не верит, что она способна сама справиться, найти выход и жить, не роняя достоинство своей крови. Проще заставить её принять постриг и забыть о проблеме навсегда! Вот этого она не могла простить, и никогда не сможет. С ней не пытались поговорить, спросить о желаниях, помочь, вместе найти выход. Ведь деньги открывают множество возможностей! Но ей не позволили…

Как ни крути, а монашеский обет – самый простой и безотказный способ развести её с Риком, и не станет этого унизительного для Венешей брака. Не надо ждать положенные сроки и не будет пути назад. Рик может потребовать компенсации – если его захотят слушать. Но это не вернёт ей свободу, а Рику дадут денег или заставят замолчать как-нибудь иначе. Впрочем, он ведь уже назвал цену – двести дреров. Получив тысячи, монахини не станут мелочиться, проще заплатить.

Рик отступился. А чего она хотела? Чтобы цирк Кавертена взял монастырь приступом? Смешно…

Ринна вытерла мокрые от слез глаза. Какая она дурочка, что натворила! Сама виновата. И ещё – король Фарут. Всё началось с его нелепого решения. Вот зачем?..

Рик не пускал её в монастырь. Да, сначала обещал, но потом передумал и вполне ясно объяснил, что её ждёт – как знал! Она не поняла, не поверила. И никогда не поверила бы, что такое случится с ней! Женский монастырь – омут, сил сопротивляться нет, а помощи не будет. Как выплыть?..

Горько, что такую участь ей уготовили близкие люди, уверенные – так лучше!

Леди Рауз тоже предупреждала, и она одобряла монастырь. Именно так: она считала, что Ринне в монастыре не понравится, но её пребывание тут к лучшему, и пыталась сказать, что рядом в Вернаном ей нечего делать. Это понятно, бывшая первая леди двора смотрела на дела так же, как тётя, как брат и, должно быть, как вся знать Руата: лучше стать монахиней, чем потерять положение и разделить жизнь с простолюдином…

Воду Ринне приносили чистую и свежую. Она долго принюхивалась, прежде чем пить, хотя, конечно, сестра Рута внушала доверие, а воду приносила именно она. Хлеб всякий раз был чёрствый, но это к лучшему – его приходилось есть медленно и на дольше хватало. Хлеб она тоже обнюхивала, стараясь уловить подозрительное. Книги – лишь вяло полистала и оставила раскрытыми, даже смотреть на них не хотелось, но пусть видят, что леди Ринна подчинилась и усердно изучает эту зубодробительную писанину…

– Вы не проявляете усердия, леди, – это одна из старших сестёр явилась с проверкой.

Зашла без стука, прошлась, заглядывая в каждый угол. Кстати, а раньше монахини стучались, прежде чем войти.

– Я стараюсь, сестра, – Ринна опустила взгляд. – Может быть, я также буду шить? Дела следует чередовать.

Это было неосторожно. Глаза монахини гневно сверкнули.

– Дело не в том, чтобы занять вас работой, леди. А в том, чтобы вы смирили свой дух и подчинили его благоразумию. И вам сейчас не время рассуждать, чем стоит заниматься, а чем нет. И драгоценности несомненно вредят, их следовало снять, только переступив наш порог. Снимите и отдайте мне. К тому же надо проверить их на заклятья, чтобы знать, были ли вы чисты от колдовства до прихода сюда.

Ринна на мгновенье замерла. Даже так?.. Не просто быть настолько покорной.

– Пусть проверят при мне, – сказала она. – я не отдам эти вещи. Это украшения моей матери, и сомнений в их чистоте до сих пор не было.

– Опять дело не в этом. Вы не желаете смирять дух, он нуждается в лечении. Смирение, леди!

Она выглянула за дверь, позвала – зашли несколько монахинь. Привратница снова больно заломила Ринне руки за спину, попутно вынуждая упасть на колени, другая тут же аккуратно вынула серьги из её ушей и сняла с шеи цепочку с подвеской. Ринна лишь стискивала зубы от беспомощной ярости.