Пряничные туфельки

Пламя гасло, оставляя тихое тепло и тишину, и радость единения, которое теперь никуда не денется. И кучу головешек – мосты благополучно сгорели. Туда им и дорога.

Потом они лежали, прижавшись друг к другу, её голова удобно устроилась на плече Рика. Сначала хотелось только молчать. Мерцал огонек свечи. Кажется, Ринна всё же задремала, но когда Рик, поцеловав её в висок, осторожно освободился и встал, она сразу проснулась.

Он выпил остывшего чая прямо из кувшинчика. Она наблюдала за ним сквозь ресницы, за его плавными, ленивыми движениями сильного и ловкого, хотя и уставшего зверя. Без грации и ловкости не бывает красоты – это знает любая кошка. Рик был раздет полностью, и она разглядывала то, что всегда скрыто, с любопытством и без всякого смущения. В нём не было ничего, что ей не нравилось.

Он взглянул на неё, улыбнулся.

– Можешь даже потрогать, если хочешь.

– Спасибо за разрешение. Я потрогаю, – она устроилась удобнее, натянула одеяло. – Это и есть супружеский долг, или мы что-то упустили?

– Да, это он и есть, моя леди.

– М-м… Надо же. Знаешь, меня учили не накапливать долги. А в этом случае, кажется, я и переплачивать готова, – она не могла сдержать улыбки. – Что скажете, мой лорд?

Ей хотелось смеяться, потому что, кажется, никогда ещё не было так хорошо.

– О да, я заметил, – он усмехнулся. – А почему ты так меня назвала?

– Случайно, – она повела плечами, – какая разница, ведь мы одни? Ты и есть мой лорд, а кем будешь для всех прочих – мне неважно.

– Значит, ты в порядке, кошка?

– В полном. Я так счастлива, Рик. Ты почему так смотришь? Тебе не понравилось? Я делала что-то не так?

Он сначала снова лег рядом, обнял её, потом сказал:

– Ты все делала, как мечта любого мужчины. Только я немного иначе представлял себе ночь с девственницей, любовь моя.

– Рик? Ты сомневаешься?.. – она даже растерялась.

– Не сомневаюсь, конечно, – он ласково растрепал её волосы, – но хочу знать, чем тебя напоили. И что будет, когда действие зелья закончится.

– Ри-ик, – у неё похолодело в груди, – всё было настолько неправильно? Ты уверен? Мне обязательно должно было быть плохо и больно?

– Не уверен. Всё знаю с чужих слов, как и ты. Ты у меня первая… девственница, и на другую не рассчитываю.

– Когда-то давно мне объясняли, что нельзя делать это… если не сойдёшь с ума должным образом, и это сумасшествие и есть любовь, – вспомнила она, – без любви это смешно, стыдно и плохо. Мне было очень хорошо – значит, просто я правильно сошла с ума. Я люблю тебя, Рик, поэтому так и получилось! И ты тоже сказал, что любишь меня…

– Угу, как скажете, леди жена. Всё неважно. Я счастлив, что тебе понравилось, и я тебя люблю. Может, и хорошо, что мы не упустили такую возможность, – он быстрым поцелуем заставил её замолчать. – Давай спать. До утра не так уж много осталось, – он опять легко поцеловал её и вытянулся рядом, продолжая обнимать.

Это у неё мосты сгорели, а он пока ничего не понял. Она настолько изменилась, что он считает, будто её опоили зельем?! И потому, что ей понравилась их первая ночь?..

Но ведь ей понравилось. Было не страшно и не больно, все рассказы оказались неправдой, а объяснение Исминельды – удивительно верным. И засыпать вместе, когда одно одеяло, и это восхитительное чувство близости и тепла тоже одно на двоих – другого счастья просто не бывает…

Утром Рик начал с расспросов. Нет, сначала всё-таки с поцелуя, и так хотелось повиснуть у него на шее и вынудить лечь рядом. Нет, не вышло.

– Доброе утро, кошка, – он решительно отстранился, – просыпайся, давно пора. Как ты?

– Замечательно, – она огляделась, потягиваясь, и всё вспомнила.

Этот ужасный чулан в гостевом доме, и лучшая в мире постель, на которой они провели лучшую в мире ночь – которая начиналась вовсе не как лучшая, а, прямо скажем, отвратительно она начиналась. Она вспомнила подземелье, ржавые цепи, бегущую крысу, и подавила дрожь. Посмотрела на Рика. Ведь она ещё несвободна, и только от него зависит, что будет дальше. Её свобода, её надежды – это Рик. И чтобы поддержала королева. Потому что родные против, и все остальные – тоже.

В его глазах – какое-то напряжение, тревога. Но всё равно он улыбнулся ей.

– Используй меня как горничную. Застегнуть, завязать – надо? Вот с причёской не справлюсь, сразу говорю.

– Рик, а если нас не отпустят?

– Об этом даже не думай, – он привлёк её к себе, заглянул в глаза, – так почему ты оказалась в подвале, кошка? Долго там пробыла? Почему?

– Один вечер. Меня спрятали. От королевы.

– Вот же… – Рик отвел взгляд и процедил что-то невнятное, и тут же взглянул на неё виновато, – а как ты жила остальное время?

– Вполне хорошо.

Посвящать его во все подробности отчего-то не хотелось. Жаловаться – не хотелось. На родственников? Это унизительно. На монахинь?..

Это она обманывалась, вот и всё. Лёд холодный, но это не его вина, это его суть. И у них ничего не вышло, потому что она сбегала, была рысью. Наконец, она рада, что так получилось.

– Поэтому на твоих ребрах можно играть, как на лютне? Уверен, если посмотреть при дневном свете – ты бледная, как болотная ведьма, – не отставал её муж.

– Рик, – вздохнула она, ушам не поверив, – ты так обо мне думаешь?

– Я тобой восхищаюсь даже в таком образе, – край его рта дёрнулся в улыбке, – но всё же?

– Всё хорошо, Рик, – вздохнула она. – Это монастырь. В монастыри ездят не затем, чтобы много есть.

– Это я понимаю. Но зачем ты сотворила с собой такое? Как любящая тётушка это допустила? Да отвечай же, пожалуйста, – он обнял её, не давая опустить голову.

– Всё хорошо, Рик, – она сморгнула слёзы. – Давай просто уйдём отсюда, и всё будет хорошо.

– Прости. Прости, кошка! – спохватился он. – Не плачь. Я не хочу обижать тебя. Конечно, мы уйдём. Но всё-таки надо выяснить, что за зелье ты выпила.

– Рик, нет. Не поили меня зельями! – отчего-то сестре Руте Ринна очень хотела верить. – Последние дни, во всяком случае.

Теперь Рик нахмурился ещё больше, его взгляд потемнел – даже в неверном свете свечей это было видно.

– А в первые – ты и не отрицаешь.

– Чтобы охмурить ненадолго, когда я хотела уйти.

– Демоны зелёные! Вот ты и начала правду говорить?

– Рик. Это всё. Пожалуйста. Помоги мне лучше одеться, сам говоришь, что уже пора, – она выхватила из узла сорочку.

В платье бы запуталась, если бы он не помог – расправил, помог нырнуть в прохладное на ощупь, но такое уютное полотно из шерсти и шёлка. Это дневное платье она носила последние пару лет в Ленгаре, когда начиналась осенняя прохлада. Теперь оно свободно болталось на талии – Рик показал ей это, подцепив пальцем. Отделанный кружевом корсаж поверх платья он сам надел на неё и застегнул, медленно, каждую пуговку, то и дело отрываясь на то, чтобы целовать. И это было куда лучше, чем разговаривать про монастырь. По бокам корсажа ещё была шнуровка, так что он сел, как надо.