Пряничные туфельки

– Осмотрите тут все, – велела старшая монахиня. – Пойдёмте, леди…

Тесно обступив, её провели в другое крыло и втолкнули в маленькую комнатку.

– Молитесь и размышляйте, леди. Три дня.

Дверь захлопнулась, замок звякнул. Вот она, комната для раздумий. Без окон, действительно маленькая и тихая. Никакой мебели, только одеяло на деревянном полу – размышляй не хочу. Некоторое время Ринна лишь бессильно стискивала зубы и сжимала кулаки, но успокоиться пришлось, конечно. Вот на размышления о смирении не тянуло вовсе. Она, наконец, легла и задремала, завернувшись в одеяло, и это было лучшее, что с ней могло случиться.

Рысь притаилась в кустах. Неподалёку настойчиво шуршал молодой заяц, и упускать его было по меньшей мере глупо. Прыжок, ещё один – и когти вонзились в мягкое податливое тельце добычи. Рысь была голодной и не стала медлить, разом перекусила шею жертве и принялась рвать зубами тёплое, вкусное мясо, придерживая тушку когтистой лапой…

Ринна никогда не соединялась со зверем во время охоты, но это соединение было случайным, во сне, и поэтому неполным. Сама Ринна никогда не стала бы охотиться. Но и не подумала мешать – она была голодной и мечтала съесть что-то, кроме черствого хлеба с водой. Свежее мясо с кровью оказалось вкусным. Наевшись, она забралась на дерево и улеглась на толстую ветку, отдыхая. Запахи и звуки леса были приятны, и легко дышалось. Ринна наслаждалась. Это была жизнь, а там, внутри каменных стен – не жизнь. Не жизнь – это ведь смерть? А комната без окон – это склеп.

Отдохнув, она некоторое время бегала по лесу, потом вернулась к монастырю и затаилась, разглядывая его. Ринна никогда этого не делала, то есть не осматривала стены снаружи глазами рыси. Они высокие, но вовсе не гладкие – можно забраться. Жаль, рядом не растут деревья. Но рысь легко прыгает с места на три человеческих роста, так что кое-где стену можно перепрыгнуть, не там, где главный вход, а позади. Осталось сопоставить вид изнутри и вид снаружи, чтобы не прыгать вслепую, для этого были бы кстати человеческие глаза, но их неосторожная обладательница заперта в комнате для раздумий. Ну хорошо, вот она прыгнет, проберется внутрь… Что дальше? У сестры привратницы есть оружие, и ещё у кого-то наверняка тоже, ведь монастырь стоит в лесу, тут бродят дикие звери. Если бы по-прежнему ходить молиться к Священному Пламени – Очаг совсем близко от ворот, чтобы всякий входящий первым делом мог подойти. Но все равно рыси надо забраться на стену и присмотреться…

Ворота со скрипом приоткрылись и выпустили двоих мужчин в сопровождении привратницы. Кажется, они учтиво распрощались и направились к коновязи, где стояли лошади. Это были Рик и Ивар.

Почти не думая, Ринна в несколько прыжков преодолела разделяющее их расстояние, замерла в нескольких шагах, зарычала. Рик тут же шагнул к ней, протягивая руку.

«Хорошая. Ты моя. Я твой. Слушайся. Успокойся. Слушайся», – услышала она.

Обычная формула подчинения зверя. И в первый момент Ринне захотелось… послушаться. Но уже в следующий она опомнилась. Она не рысь!

Привратница тоже заметила зверя, выбежала с большой палкой наперевес. Ивар задержал её:

– Не надо, сестра, мой друг тай, рысь нам не опасна.

Ринна рыкнула в сторону монахини, скребя когтями землю – убирайся прочь!

– Уйдите, не отвлекайте, – попросил Ивар, – может быть, мы её сейчас поймаем.

– Ох, если бы! – вздохнула привратница, – страшная зверюга, наглая, всех тут пугает. Давно надо за охотником послать, в посёлок, – и, пятясь, отступила за ворота.

«Иди сюда. Слушайся. Я твой. Иди ко мне» – продолжал своё Рик, но это уже не действовало.

Ринна подошла – сама. Охотно потёрлась загривком о его ладонь. Ивар тоже подошёл.

– Видишь? Она рядом, здесь, раз рысь не уходит. Это Обитель Врунишек, – сказал Рик.

– Ты уверен, что зверь тот самый? – усомнился Ивар.

– Ещё бы не уверен. Да и вот ошейник, смотри, – Рик поддел пальцем кожаный шнурок. – Она в монастыре.

– И что предлагаешь? Рыть подкоп под стену?

– Не поможет. Стены старые, наверняка с защитой, которой тысяча лет. Это внутри заклятья нельзя наложить, а снаружи даже нужно. Леди Ринна, просыпайтесь, просыпайтесь!

Он гладил рысь, теребил шерсть, почесывал за ушами, и Ринна жмурилась от удовольствия и мурчала, наслаждаясь его прикосновениями. Вот бы испытать их сейчас, наяву, чтобы он прикасался и гладил…

– Леди Ринна, просыпайтесь!

Она открыла глаза, в досаде, что прервали такой хороший сон. Это сестра Рута теребила её, похлопывала по щекам.

– Что такое, сестра? – Ринна села, потерла лицо руками.

– Я принесла воды. Вот. Осторожно, не пролейте. И хлеб. Вот… – она показала.

Между ломтями хлеба лежал толстый кусок ноздреватого жёлтого сыра.

– Клянусь Светлым Пламенем, я сама взяла из кухни. Поешьте, кому надо, чтобы вы слабели? Только сразу, чтобы никто не видел.

– Спасибо, – шепнула Ринна.

Она видела Рика во сне. Это был сон. А ещё в этом сне она съела зайчонка.

– Леди, поверьте, настоятельница это не одобрит. Она приказала убедить вас, склонить к постригу, но не таким образом, я уверена. Сестра помощница мудрая и опытная, но уж очень строгая. Проявите покорность, умоляю, леди. Вам сочувствуют многие, но поверьте, против никто и слова не скажет.

– Спасибо, сестра.

Она съела весь сыр до крошки. Было невероятно вкусно.

Глава 9. Освобождение

Заключение в тёмной комнате продолжалось. Сестра Рута заходила дважды в день, одна, но явно её ждали за дверью. Говорить она стала шёпотом, пояснив, что говорить вообще запрещено, чтобы не мешать леди. Вместе с хлебом и водой иногда приносила сыр и какую-нибудь зелень. Меняла ведро для нечистот, которое Ринна старалась задвинуть в самый дальний угол. Можно, наконец, хотя бы свечу? Тоже нет, тут не нужен свет, надо пребывать наедине с собой, молиться и размышлять, размышлять и молиться. Мы все молимся за леди. Матушка помощница – больше всех. А хотя бы гребень? Тоже нельзя, чтобы не думать о суетных вещах, это успеется. Ринна всё равно кое-как приводила волосы в порядок с помощью пальцев и шпилек. Что сделать, чтобы скорее вернуться в свою келью? Ничего, леди, придётся отбыть положенный срок. Выходя отсюда, никто не остаётся прежним. Леди тоже станет другой. «Леди станет послушной», – вот что звучало в словах монахини вместе с надеждой.

Она станет другой? Наверняка, такое вряд ли проходит бесследно. Очевидно, здесь очень верят в этот метод и очень стараются добиться своего. Напряжение рассудка и чувств у заключенной тут должно быть огромным. Но у Ринны был отличный способ ускользнуть, о котором никто не знал: она могла превратиться в рысь и наслаждаться свободой, воздухом и простором. Жизнью.

Ринна охотно выполняла просьбы, если понимала их, но вот заставлять её всегда было бесполезно. Так и теперь. Молиться она не стала, во всяком случае, так, как требовали монахини. Размышлять? Да. Но главной её отрадой было уйти в лес с Микой. Если бы можно было сбегать на многие часы, на весь день – она бы так и делала. Не получалось, через каждые несколько часов с рысью требовался отдых.

Рыси теперь приходилось быть осторожной. Охотника позвали, и он несколько дней выслеживал её в окрестностях монастыря. К счастью, он уехал, но Ринна больше не думала о том, чтобы забираться на стены – боялась рисковать Микой.

В келье не было окон, но об устройстве вентиляции позаботились, и Ринна могла не только дышать свежим, не затхлым воздухом – это было прекрасно, она ещё мерзла по ночам и приходилось целиком заворачиваться в одеяло. И всё же келья не была холодной и не тянула на склеп… но всё больше ею казалась. И Ринне всё чаще приходило в голову: она умерла, её нет. В этом тихом, тёмном, унылом и лишенном жизни месте нечего делать живым. Нет прежней леди Ринны Венеш. И не надо. То есть – не надо прежней…