Прыжок с кульбитом и валидолом

Тем временем я продолжил:

– На понт берешь? Маруху не тронь! Ты, Гвоздь, берега попутал.

– Фильтруй базар, фраер, - пробормотал он, скрывая растерянность.

Я не стал развивать эту тему.

– Под кем ходишь, Гвоздь? Косяка ты упорол, завтра у Гоши добазарим по теме.

– Гоша твоя подписка?
– был бы стул, Гвоздь бы сел.

– Завтра, Гвоздь, - увлекая за собой девушку, я обогнул застывшую преграду.

Перед калиткой дома Тамара заметно выдохнула.

– Знаешь, какой он козел?
– прошептала она.

– И знать не хочу, козел он или петух гамбургский, - отрезал я.
– А вот отношения с Гошей проверить следует.

Тома щелкнула выключателем, во дворе зажглась лампочка дворового фонаря. И сразу стала заметна мужская фигура, таящаяся под яблоней. Не раздумывая, я поднял с дорожки половинку кирпича и метнул в темную фигуру. Нормальный человек не будет прятаться в чужом дворе, а ненормальный сейчас пожалеет о глупой засаде.

Фигура явственно хрюкнула, потом булькнула, валясь на колени. Ухватив грабли, Тамара метнулась в тень.

– Сережа, что ты здесь делаешь?!
– послышался удивленный вскрик.

– Кто это?
– вооружившись лопатой, я подошел ближе.

Прижав руки к животу, скрюченное тело тихонько стонало.

– Пезабольский Сергей, заместитель заводского парторга, - прошептала Тома.
– Он меня замуж звал...

– И что?

– Теперь ничего! Я, дура, обещала подумать. А вчера Сережа намылился меня провожать с заявлением, что другим ухажерам ноги повырывает...

– Хорошенькое дело!
– возмутился я.
– Чужими руками жар загребать? Выходит, он подговорил Гвоздя здесь дежурить. А вдруг об этих фокусах парторг узнает?

– Не надо парторга...
– Сергей Пезабольский со стоном поднялся, чтобы поковылять мимо нас на выход.

– Дед, а если бы убил?
– пробормотал Антон.

– Мы на своей территории!
– напыщенно произнес я.
– Нечего тут в кустиках прятаться.

– Ага, хорошо тебе в голове рассуждать, - Антон обиделся.
– А меня за это в кутузку засадят!

– И что? Нашел проблему, - отмахнулся я.
– Вытащим.

– Как это?
– поразился он.

– Есть способ, - не стал углубляться я.
– Только на кошечках сначала потренируемся.

– Лапика не дам!
– вскинулся парень.

– Ладно, Мусю возьмем в качестве космонавта, - спорить не стал.
– Или дворнягу какую на огороде поймаем.

– Точно! Есть там одна шавка гнусная! Шастает и брешет по ночам постоянно. Лапик уже устал ее гонять.

– Антон, чего ты там замер?
– Тамара распахнула дверь.
– Пойдем, чаю попьем.

– Пойдем, - я ее обнял, поцеловал за ухом. Тома всхлипнула, прижимаясь, а на меня накатила волна нежности. Господи, как же мне ее не хватало эти сорок шесть лет... Умная, добрая, деликатная девушка. И горячая, как лань, и щедрая на ответную ласку... Нет, теперь все будет иначе. Не будет Тамара с утра до вечера горбатиться на этом заводе, чтобы в 1992 году остаться бабушкой у разбитого корыта. Спасибо Чубайсу, гореть ему в вечном огне, да сковородку раскаленную лизать до скончания веков.

До чая мы добрались очень нескоро, я просто обязан был перецеловать все части любимого тела. А потом старый конь в теле Антона показал Тамаре, где раки зимуют! Она и стонала, и кричала, закусив подушку, и пару раз, кажется, потеряла сознание. А когда я отвалился, девушка просто заплакала со счастливыми глазами.

– Так ты пойдешь замуж?
– меня страшил положительный ответ. В прошлой жизни Тома решилась на этот шаг года через три, и брак оказался неудачным. Имя ее избранника в памяти не отложилось, но это был точно не Сергей Пезабольский.

– Знаешь, какое у него прозвище на заводе?
– улыбнулась она сквозь слезы.
– 'Серый Пиздобол'.

– Забавно, - усмехнулся я.
– Прощай, Пиздобол, смотри футбол.

– Чего?

– Значит, не пойдешь.

Глава восемнадцатая, в которой необычное продолжается

День перевалил за половину.

Солнце припекало, но терпимо. Да и яблоня неплохо прикрывала от прямых солнечных лучей. Развалившись на раскладушке, мы читали какой-то очередной учебник. На скамейке, под рукой, выстроились в ряд тарелки - с вишней, тютиной и черешней. Правая рука загребала плоды непрерывно, в режиме конвейера, левая держала учебник. Вообще-то книгу читал Антон, а я просто балдел, вдыхая запахи сада и наслаждаясь фруктами и покоем.

Как-то незаметно нас сморило, и очнулся я от тяжести на груди. Знакомый запах... Открыл глаза: Вера собственной персоной, точно. Явилась, не запылилась. Отпустили из деревенской ссылки?

В светлых штанишках и просторной футболке, явно с маминого плеча, она тихо вздыхала, улаживаясь сверху Антона. Ловкая гимнастка, однако...

– Мне плохо, Тоша, - прошептала девчонка, ерзая для более удобного устройства.

– Хм...
– я решил не вмешиваться. Это его девушка, пусть выкручивается сам. А мне еще черешню предстоит расспробовать.

– Что случилось?
– Антон в панике оглянулся. Не видит ли кто? Белый день во дворе!

Потом начал выкручиваться - поглаживать девушку по спине. Учебник в процесс не вписывался, его пришлось отложить.

– После выпускного мало что запомнилось. Но твои руки, жаркие такие, на себе помню, - призналась она.
– Мне было тошно, голова раскалывалась, но как-то все прошло. Дома проснулась без похмелья, представляешь? И сразу на огород, пахать...

– Дед, девчонка сошла с ума, - Антон продолжал паниковать.

– Стоп, парень, - осадил его я.
– Она же без всякой задней мысли, не видишь, что ли? Поговорить пришла.

– Живот болит, сил нет...
– пожаловалась Вера.
– За что меня бог так наказывает каждый месяц?

– Болезненные месячные называются альгоменорея, - без промедления я доложил доступную информацию Антону.
– Спроси, отдает ли в поясницу. Тошнота имеется?

– И еще слабость, - простонала она.
– Мамочка моя родная, может, я беременная?

– Что?
– растерянно воскликнул Антон.
– Дед, если она беременная, я здесь не при чем!

– Не виноватая я, он сам пришел? Скажешь тоже. У беременных не бывает месячных, - отрезал я.
– Расслабься, вы даже не целовались.

– Так что делать?
– парень продолжал пребывать в ступоре.

– Первым делом нужно отказаться от алкоголя и табакокурения, - назидательным тоном сообщил я.

– Да?!

– Не злись, глупо шучу. Ничего ты не сделаешь. У многих женщин так бывает. 'Найз' еще можно, но лучше всего сходить к врачу. А сейчас просто пожалей девочку, и продолжай массаж.