Псайкер. Путь изгоя

– Дети мои…я тоже по вам соскучилась.

– Они у вас довольно старательные, хоть и не всегда послушные, – тихо произнесла приблизившаяся женщина. Лукулла заметила, что она и двигалась почти бесшумно, словно призрак.

– Так вы приглядывали за ними в моё отсутствие?

Старушка кивнула.

– Благодарю вас. Надеюсь, они не доставили вам сильных хлопот.

– Тётя Маэри хорошая! – вставил Марон. – Она показала нам храм, научила нас…- мальчик нахмурил лоб. – Ремонтировать, вот! А потом накормила.

– У Марона сначала не получалось, но под конец он начал делать успехи, мама, – спокойно поведала Илия. – Тебе бы, наверное, понравилось. Мы красили одну из дальних стен, вместе с двумя послушниками.

– Это благое дело. Я горжусь вами. Ещё раз спасибо, уважаемая Маэри. Я так увлеклась своими делами, что…

– Ничего страшного, – тепло улыбнулась пожилая женщина, – все мы, беженцы, одна семья, и делаем общее дело. В столь тёмный час необходимо держаться друг друга.

– Вы правы.

Позднее, укладывая детей спать и с любовью целуя их в лоб, Лукулла остро ощутила, насколько же она в равной степени и счастлива, и устала. Сегодняшний день вышел довольно насыщенным, полным тревог и забот. Белая Гавань пала, бои идут уже возле Атоллы, а от Марка никаких вестей… Она вновь вознесла мысленную молитву Богу-Императору на то, чтобы её муж остался жив. Пусть ранен, пусть искалечен, но она любит его, и примет любым, лишь бы он был жив.

За окном давно сгустились сумерки, горы, как и монастырь, как казалось, погрузились в тревожный сон. Порывистый ветер гулял между скал и деревьев, волнуя слух, покалывая душу. Что-то было не так во всём этом иллюзорном спокойствии, и Лукулла знала, что именно, но была охотно готова поверить в этот обман, ибо больше у них ничего осталось. Немного подумав, она решила не идти в свою келью, а остаться вместе с детьми. Марон заёрзал во сне, почувствовав чьи-то чужие движения рядом с собой, но успокоился, когда тёплая материнская рука легла ему на щёку:

– Тихо, сынок, всё хорошо. Мама здесь, и папа тоже скоро придёт, можешь быть уверен. Пусть ничто не потревожит твой сон.

Лукулла легла по левую сторону, почти на самом краю, крепко прижав к себе детей и даря им всё тепло, всю любовь, на какую была способна.

Как долго продолжался его сон? Подсознательно он понимал, что едва ли когда-либо узнает ответ, но по большому счёту это и не имело значения. Его отбирали и тренировали долгие годы не для того, чтобы он задавал вопросы.

В мозг снова хлынул поток информации. Фигуры, лица, изредка даже имена, вооружение. Все это вошло в его сознание с необычайной легкостью, хотя он знал, что когда всё начнётся, значение будет иметь лишь смерть, и то, с какой скоростью она пришла.

Мышцы напряглись, внутрь потекли благословенные растворы. Финальный этап, скоро он забудет обо всём, кроме миссии, а вокруг него останутся лишь горы трупов. Всё до боли привычно, и происходит так, как и должно быть. «Именем моего Храма» возникла в голове мысль, словно чужая, однако он буквально кожей ощущал её правильность и даже святость. Поток информации завершен, стимуляторы введены. Прежде чем крышка его капсулы открылась, он услышал властный женский голос:

– Убивай, Зета-11. Это твой священный долг. Никаких выживших. Даруй предателям последнюю милость Императора.

– Слушаюсь, госпожа, – почти нечеловеческим, хриплым голосом ответил эверсор, прежде чем кровавый туман полностью охватил его.

Капсула, выпущенная с крохотного дрейфующего корабля для всех осталась незамеченной; никто не видел ни её полета, ни её приземления. Бесшумной, незримой тенью ассасин скользил от укрытия к укрытию, не оставляя за собой никаких следов. Несколько раз отступники находились в опасной близости к своей смерти, но им повезло: не они были целью убийцы. Их час ещё настанет.

Эверсор едва сдерживался, стимуляторы упрямо брали своё, и спасали лишь выучка и опыт. Он служил не одно десятилетие, и прекрасно знал, что до места прибытия с одержимостью необходимо бороться, сколь невозможным это не казалось.

Наконец впереди показался командный пункт: черное бетонное здание со снежной шапкой, окруженное охраной и патрулями по периметру. Несмотря на глубокую ночь, с восточной части территории несколько рабов выгружали какие-то припасы. Шесть потенциальных целей, четыре транспорта. Про них в брифинге миссии было ни слова, но приказ госпожи был чётким: никаких выживших. Приговор, выведенный кровавой, безжалостной рукою, который ему предстояло привести в исполнение.

Именем моего Храма. Владыка, я не подведу тебя.

Первые двое даже не успели увидеть и тем более понять, что их убило. Два молниеносных движения – и на свежий снег обильно брызнула ещё горячая кровь. Третий только вскинул автоган, прежде чем клинок ассасина рассек горло и ему тоже. Всё заняло не более трёх секунд. Тела упали, став лишь первыми жертвами на кровавом пути эверсора. Никаких выживших. Никаких выживших, никаких выживших, стучало в его голове громче церковных колоколов.

Ещё двое заметили его слишком поздно. Взмах клинком прервал так и не вырвавшийся крик, почти раздался выстрел. Виртуозным ударом ноги Зета-11 впечатал предателя в стену, вторым движением обрушив короткий меч. Тревога так и не поднята. Тринадцать секунд и пять тел. Безупречное начало.

Четыре предателя пытались согреться возле костра – последняя надежда на тепло в их жизни. Почти бесшумно и без вспышки включился в миссию пистолет ассасина. Первый выстрел угодил ровно в незащищенный центр лба жертвы, второй пробил шлем следующей цели. Ни одной лишней пули, каждое нажатие эверсора на курок отбирало чью-то жизнь. Иначе и быть не могло.

Один из оставшихся потянулся к оставленному слева лазгану. Какая ошибка. На войне нельзя оставлять оружие, и Зета-11 преподал этот последний урок, коротким взмахом распоров обнаженную глотку предателя. Четвертый успел вскинуть дробовик:

–Вр…

Виртуозным полу-сальто ассасин выбил оружие из его рук, ударил по голове. Мужчина пошатнулся, едва не упал, и хотел было попробовать вскрикнуть снова, когда чужая стальная хватка зажала ему рот. Того, как убийца его по сути выпотрошил, словно домашний скот, он уже не чувствовал.

Рабы, занимавшиеся грузом, что-то услышали и напряглись; кто-то уже хотел пойти и проверить, когда рядом возник чёрный окровавленный силуэт. Череполикая маска с горящими красными глазницами было последним, что они увидели в своей ничтожной жизни. Орудуя одновременном клинком и пистолетом, он увеличил число своих жертв до пятнадцати. Хвала Владыке, рабы не имели огнестрельного оружия и не могли поднять ненужный шум. Впрочем, для эверсора это уже не имело значения. Миссия приближалась к своему закономерному концу.