Психикон

– Ты прям читаешь мои мысли.

Она потрясла головой, копируя меня, и рассмеялась.

Не важно, серьезно она говорила или дурачилась, но ее замечание окончательно убедило меня ознакомиться с посылкой. В конце-концов, пара лишних минут у меня найдется. Я хлопнул себя по колену и поднялся.

– Мне пора.

Она вскинула глаза.

– Я с тобой!

– К магистру пойду один. Жди меня, женщина!

– Слушаюсь, мой господин, – сказала она таким высокомерным тоном, словно я был ее рабом.

Белые стены собора с готовностью окрасились в оранжевый, впитывая лучи вечернего солнца. Я задрал голову, любуясь контрастом красной, словно раскаленной черепицы и поблекшего голубого неба. Над колоннами сверкал разноцветный витраж в форме звезды Культа баалов. Вместо того, чтобы пойти по аллее к порталу собора, я быстрым шагом пересек центральный плац и устремился к казарме. Встречные рыцари салютовали мне как старшему по званию.

В своей комнате я ощутил бесконечный уют, безопасность и легкую ностальгию. Это была локация, с которой началось мое знакомство с игрой, и с тех пор обстановка здесь не изменилась: кровать с пологом, комод, зеркало, сундук.

Я открыл крышку и застыл, уставившись на присланный предмет. Черный пластик блестел как стекло. Сначала я подумал, что это какая-то колба или магическая сфера, ведь откуда здесь взяться виртуальному шлему из комплекта виртуальной реальности TotalGame-5.1? Я дотронулся до шлема пальцем и почувствовал легкость современного девайса. Свет преломился, выявляя на визоре контуры дисплейной сетки. Мне стало не по себе.

Я взял шлем и поднял перед собой, словно Гамлет, беседующий с черепом. Вот только в чем был мой вопрос? С гладкой поверхности смотрело мое отражение, слегка искаженное, но любой отметил бы сходство с Николасом Кейджем (до чего же достало это постоянное сравнение).

И все-таки, как в этом мире оказался виртуальный шлем? Откуда в игре такой итем, такие текстуры? Повертев шлем в руках, я заметил у застежки внизу тонкую царапину... Я оставил ее, когда неаккуратно снимал заводскую упаковку. Выходит, это мой личный шлем. Волосы на затылке шевельнулись, вдоль спины поползли мурашки, будто на плечи накинули мокрый плащ. Теперь я держал шлем на максимально вытянутых руках, как ощетинившегося ежа с ядовитыми иглами, но почему-то не мог заставить себя отбросить его.

Будучи в настроении пофилософствовать, я иногда рассуждал со зрителями о том, что стример – это особый игрок, находящийся между реальным и виртуальным мирами, но не принадлежащий ни одному из них. Он не погружается в игру как обычный геймер, потому что поддерживает контакт со зрителями, и в то же время ускользает от действительности, работая в виртуальности. Сейчас я ощутил свое положение особенно остро.

Вот только что-то не складывалось в цельную картину реальности. Что-то было не так. Но едва я начал думать об этом, как голова заболела, пространство закружилось, будто я только что спрыгнул с карусели. Зажмурившись, я присел на край кровати. Через минуту все прошло.

В руках по-прежнему был виртуальный шлем. В конце концов, шлем – это то, что носят на голове, разве нет? Медленным торжественным движением, будто короновал сам себя, я надел шлем и застегнул фиксатор. Звукоизоляция погрузила меня в мягкую тишину, тонировка приглушила свет.

Пространство начало искажаться. Это было похоже на то, как если зеркало направить на второе зеркало и пытаться подсмотреть, куда ведет бесконечная череда отражений в отражении. Почему-то испокон веков считалось, что такая рекурсия приближает к сути вещей. Насколько я помнил, если микрофон начинает записывать сам себя, то любой звук за пару мгновений превращается в дикий шум. Также можно устроить перегрузку, если включить захват экрана и отобразить видеопоток на мониторе. В тот момент я не знал, что мне придется пережить рекурсию не отражения или звука, а собственного сознания.

Водопад боли обрушился на голову, в мозгу взорвался фейерверк, в уши засверлили дрели, переходя на ультразвук. Я заморгал, видя перед собой только бесконечную белую вспышку. Руки взметнулись в попытке сорвать шлем, но по телу хлестнула судорога – все конечности неестественно выгнулись, я свалился на пол, содрогаясь в конвульсиях.

Я на ощупь нашел ножку кровати и вцепился в нее правой рукой. Обретя точку опоры, я перестал кататься по полу, но мышцы продолжали хаотично сокращаться, словно под электрическим током. В голове спорили сотни голосов. Они шептали, орали, спокойно говорили, умоляли и требовали. Я не мог расслышать, о чем они говорят, но в каждом из них узнавал самого себя.

Кажется, я сохранил контроль только над рукой. Я сконцентрировал волю и резко согнул руку в локте – голова ударилась об пол, но мягкий ковер не дал шлему повредиться. Силы покинули меня, и некоторое время я продолжал трепыхаться, словно последний лист дерева на ветру.

Некоторые секунды начали выпадать из сознания, и их становилось все больше. Я осознал, что скоро эти провалы меня уничтожат: сознание раздробится на ментальные атомы, стремясь заполнить бесконечное число отражений.

Тело повернулось вокруг оси – запястье неестественно выгнулось и вспыхнуло болью, кулак разжался. Лишенный опоры, я потерял ориентацию и ощутил себя в водовороте посреди бушующего моря. Я бился головой об пол, но безрезультатно. Попытался стянуть шлем, но не смог справиться с застежкой. С ужасом я заметил, что пальцы тоже перестают слушаться.

Многократно отработанные движения давались проще: я достал из кобуры револьвер, кое-как взвел курок и приставил дуло к шлему. Ствол стучал по пластику и постоянно соскальзывал с обтекаемой поверхности, я никак не мог удержать его ровно, а в таком деликатном деле важен каждый миллиметр. Стрелять себе в голову откровенно не хотелось. Но что я теряю? В худшем случае я лишь ускорю свою гибель на пару минут.

Зажмурившись и закусив губу, я нажал на спусковой крючок.

Крепление шлема рвануло кожу на шее. Звукоизоляция приглушила звук выстрела, но от удара грохот раздался прямо внутри головы. Я упал ничком, не в силах разобраться в коктейле болевых ощущений и оценить результат.

Не знаю, сколько я так пролежал, но в какой-то момент заметил, что судорог нет. Мышцы ныли, но сознание было ясным. Я уловил запах горелого пластика и порохового дыма, а когда открыл глаз, то увидел ковер сквозь смятый и продырявленный визор шлема. Я прошептал череду ругательств – общий смысл сводился к тому, что все хорошо и я доволен.

Я привел себя в порядок. Сломанный шлем лежал на полу, лишенный своей загадочной силы, похожий на треснувшую бутыль – горькую чашу, которую я испил до дна.

Мир снова неуловимо изменился. При рекурсии изображения бесконечная череда картинок уносится во фрактальную бездну. Кажется, что там, где видение сворачивается в точку, находится сокровенный слой реальности, более близкий к сути вещей и явлений. У меня было ощущение, что сейчас я оказался именно там.

Глянув на часы, я поспешил в собор.

Почему-то магистр предпочел встретить меня не в Дубовом кабинете, а в парадном зале, предназначенном для официальных визитов и церемоний. Мне пришлось подняться на пятый этаж собора. Обычно в зале у входа и вдоль стен дежурят рыцари в парадных кирасах и с карабинами на плечах, но сегодня никого не было. Сквозь высокие витражные окна протянулись красные лучи заходящего солнца, сделавшие мою тень настолько длинной, что она пересекала весь зал и ломалась на стене. Мои подкованные ботфорты гулко стучали по полу, разнося торжественное эхо.