Психомодератор. Книга 1. Разделение

Но другая часть её — та, что всегда чувствовала, что в учениях психомодераторов есть пробелы и противоречия, та, что задавала вопросы, на которые никто не хотел отвечать — эта часть тянулась к его словам, находила в них отголосок собственных сомнений. Как часто на занятиях в Сестринстве она замечала тонкие несоответствия, нелогичность некоторых установок, избегание прямых ответов на сложные вопросы?

Туман вокруг них сгустился, приобрел пульсирующую текстуру, словно живое существо, наблюдающее за их разговором. Иссохший фонтан начал вибрировать, в его чаше появилась мерцающая жидкость — не вода, но что-то похожее на жидкий свет, переливающийся всеми оттенками синего.

— Если я помогу тебе, — медленно произнесла она, каждое слово давалось с трудом, словно она преодолевала невидимое сопротивление, — что именно это будет значить? Что ты планируешь сделать? Конкретно, Декарт. Без метафор и красивых фраз.

В её голосе прозвучала решительность, которая удивила её саму. Даже стоя на краю бездны сомнений, она оставалась аналитиком, требующим фактов и ясности.

— Завершить пробуждение, — ответил Декарт, и в его голосе зазвучала та особая страсть, которая всегда отличала его от других — страсть истинного визионера, увидевшего то, что недоступно другим. — Разрушить психический каркас, который они создали вокруг сознания каждого человека в этом городе. Освободить умы от ограничений, которые сдерживают наш истинный потенциал.

Туман отступил от него, словно испуганный силой его убеждения. Жидкий свет в фонтане начал подниматься и формировать спирали в воздухе — визуализация концепций, слишком сложных для простых слов.

Он сделал шаг ближе, его глаза светились неестественным, гипнотическим светом — не синаптическим свечением, которое было привычным для психомодераторов, а чем-то иным, более глубоким и древним.

— Я могу подпитать тебя силой, Аврора, — в его голосе смешались обещание и искушение. — Твои способности возрастут в сотни раз. Ты всегда была исключительной — сильнейший природный талант, который я встречал за всю жизнь. Но они держат тебя на поводке, ограничивают, скрывают правду о том, кем ты можешь стать.

Спирали света окружили их, создавая кокон интимности, отрезая от остального мира психоконструкции. В этом свете персона Декарта казалась одновременно знакомой и чужой — те же черты, но словно освещенные изнутри каким-то новым знанием, новым пониманием.

— А кем я могу стать? — спросила Аврора, затаив дыхание. Его слова находили отклик в самых потаенных уголках её души, пробуждая надежды и стремления, в которых она едва осмеливалась признаться даже себе.

— Мостом между старым миром и новым, — Декарт нежно коснулся её персоны, и от этого прикосновения по майя пробежала волна тепла, распространяясь по всей личине, пробуждая чувства, о существовании которых она почти забыла в строгой дисциплине Сестринства. — Тебе предстоит свергнуть Психомодераторов. Разрушить их власть над умами людей. Только ты способна это сделать, потому что в тебе есть то, чего нет у меня — искренняя вера в лучшее будущее для всех.

Его пальцы были теплыми. В этот момент все сомнения в реальности происходящего казались абсурдными — как можно сомневаться в том, что ощущаешь так ясно?

— У тебя есть то, что утратили все опытные психомодераторы, — продолжил он тихо, интимно, словно делился величайшей тайной. — Сострадание. Истинное, не показное. Ты видишь в людях людей, а не просто объекты для корректировки. Они видят в людях лишь набор эмоциональных реакций, которые нужно контролировать. Ты видишь душу.

Воздух вокруг них стал плотнее, насыщеннее, словно каждая молекула была заряжена потенциальной энергией перемен. Аврора чувствовала, как её собственное сознание расширяется, воспринимая оттенки реальности, ранее недоступные.

Аврора закрыла глаза, пытаясь справиться с вихрем противоречивых эмоций. Слова Декарта резонировали с чем-то глубоко внутри неё — с сомнениями, которые она всегда подавляла, с вопросами, на которые никто не давал ответов. С тем самым ощущением неправильности, которое иногда посещало её во время сеансов психомодерации на практике, когда она чувствовала, что они не исцеляют, а лишь подавляют, не решают проблему, а загоняют её глубже.

Она вспомнила лица людей после сеансов — умиротворенные, но словно опустошенные, лишенные какой-то важной части себя. Вспомнила тревожные взгляды наставниц, когда она задавала слишком много вопросов. Вспомнила строгие предупреждения о "нежелательных направлениях исследований".

А потом вспомнила Декарта — его страсть к знаниям, его отказ принимать догмы, его веру в человеческий потенциал. И то особое чувство, которое всегда возникало между ними — чувство, выходящее за рамки простой синхронизации.

— Я согласна, — произнесла она, открывая глаза. В её взгляде читалось новое решение, рожденное не из импульса, а из глубокого внутреннего осознания. — Покажи мне правду. Всю правду.

Декарт улыбнулся, и в его улыбке читалось что-то древнее, нечеловеческое — отблеск знания, слишком обширного для одного разума. Его силуэт на мгновение словно расплылся, став больше, сложнее, приобретя дополнительные измерения, а затем снова сфокусировался в знакомую фигуру.

— Дай мне свои руки, — сказал он, протягивая обе ладони.

Сияющие спирали света закружились быстрее, создавая вокруг них купол из переплетающихся энергетических линий. Время словно замедлилось, каждый момент растянулся до бесконечности.

Аврора медленно подняла руки, ощущая вес этого решения, его необратимость. Где-то на границе сознания она слышала отдаленный голос Софии, зовущий её, предупреждающий об опасности. Но он казался таким далеким, таким несущественным по сравнению с тем, что происходило здесь и сейчас.

Когда их пальцы соприкоснулись, мир вокруг вспыхнул невыносимо ярким светом — не обжигающим, но преображающим, трансформирующим саму структуру реальности. Аврора почувствовала, как что-то мощное, неукротимое устремляется по её венам, заполняет каждую клетку, перестраивает саму её сущность. Это было больно и прекрасно одновременно — словно она годами жила в тесной клетке, а теперь клетка разлетелась на куски, и она могла расправить крылья, о существовании которых даже не подозревала.

Её сознание расширялось, вбирая в себя новые измерения восприятия. Каждый нейрон, каждая синаптическая связь в её мозгу активировались, создавая новые паттерны, новые возможности.

— Теперь ты видишь? — голос Декарта звучал отовсюду и ниоткуда, словно сама реальность говорила его устами.

И она видела. Видела то, что было скрыто от обычного восприятия. Видела сияющую паутину связей, опутывающую город — тонкую, но невероятно прочную сеть ментального контроля. Видела точки концентрации силы — психомодераторов, поддерживающих эту паутину, питающих её своей энергией. Видела искажение реальности, тонкую пленку фальши, покрывающую всё вокруг, фильтрующую восприятие людей, ограничивающую их потенциал.

Она видела Софию — не просто как свою наставницу, но как узел контроля, точку приложения силы в этой всеобъемлющей системе. Видела, как через неё проходят потоки энергии, как она, не осознавая, служит инструментом для поддержания статус-кво.

И видела Верховную Веру — не просто человека, но нечто большее, концентрацию воли и силы, оплот системы, ключевой элемент всей конструкции.

— Что мне делать? — спросила она, чувствуя, как новая сила пульсирует внутри, требуя выхода, применения. Каждая клетка её личины вибрировала от энергии, готовая к действию.