Псы войны. Гексалогия

–  И будет мощно толкать меня далеко вперед и еще гораздо дальше -- меня прекрасно знают в Уарри, мистер Харрис!

–  Я это слышал. И хочу задать в этой связи несколько вопросов.

– Я слуга Вашего внимания?

– Вы знаете, как доставляются брёвна из концессии в порт?

–  О, да. Я отвечаю за это: я связан контрактом.

–  И вы видели своими глазами условия труда на просеке?

–  Да. Но я не понимаю, не понимаю, что вы хотите от меня.

–  Я скажу яснее: как вы, негр, можете допустить такое обращение со своими соплеменниками?

Мсье Чанго качнулся назад, одно мгновение изумленно смотрел на Эндина, потом вдруг сообразил что-то и захохотал.

–  Вы плохо осведомлены: мои родичи не работают на просеке! Я не допустил бы этого! Кто-то оклеветал меня, поверьте! Это винду и фанги - язычники, бродяги и бездельники. Они больше ничего не умеют!

– Нет, вы не поняли, мистер Чанго: я хотел сказать, что негры - люди вашей расы! Вам известны условия их работы! Я говорю о культуре, понимаете, о культуре, которая всегда и обязательно связана с гуманностью!

Мистер Чанго откинулся назад и уставился на собеседника в крайнем удивлении. Он ответил не сразу.

– Но ведь любой белый человек культурнее меня и всегда мне скажет это прямо в лицо. Я не знаю, что такое гуманность, извините, но до прихода в Гвианию европейцев здесь не было таких способов работы. Это ваша культура и ваша гуманность и я тут не причем!

Эндин едва сдержался от резких слов.

–  Вы все-таки не понимаете меня, мистер Чанго.

–  Извините.

–  Вдумайтесь в мои слова: Вы сидите в чистеньком костюме и пьете виски, а они катают лес по шоссе. Ну, что же здесь непонятного?

–  Это я все хорошо понял, мсье.

– И это вас не возмущает?

Чонга выпучил глаза и долго молчал, рассматривая собеседника.

–  Вы, наверное, очень образованный человек, мистер Эндин, - медленно начал он, - и я вас очень уважаю. Особенно потому, что Вас слушает полковник Роджерс. Я окончил только колледж в Луисе. Простите меня, многое до меня просто не доходит. Например, почему вас не возмущает, что вы сидите здесь в чистом белом костюме, а люди даже на вашем благословенном острове сейчас надрываются на тяжелом и вредном труде?

–  Где?

–  На шахтах, мистер. На химических заводах...

–  Где это? Что вы выдумываете?

–  В Ньюкасле, например.

Эндин выпучил глаза, точь-в-точь как мсье Чанго.

–  Вы бывали в Англии?!

–  Дважды. Ещё три раза в континентальной Европе. Ездил по делам отца.

Саймон удивленно смотрел на собеседника. Милые картины далекой родины поплыли перед его глазами.

–  Разрешите предложить Вам сигару, мастер Чанго!
– Эндин протянул ему пачку.

– Где вы их покупали? Здесь? В моем магазине?

– К сожалению, мои намокли во время дождя, пришлось приобрести в Луисе по два шиллинга за штуку.

– Тогда понятно. Я держу эту дрянь только для местных. Они не могут себе позволить покупать дорогие сигары. Представьте у начальника провинции оклад всего две тысячи фунтов в год! Разве он может тратить свой заработок на настоящую "гавану"!

– Но у него же могут быть приработки!

– Могут! Но тогда им заинтересуется госконтроль. Поэтому он покупает дешвые сигары с крутой наклейкой. Все довольны и он, и я. Эту дрянь я покупаю где-нибудь в Парагвае по дюжине за крону, а прибыль имею двести процентов!

Кряхтя, мистер Чанго поднялся и принес несколько коробок.

–  Пожалуйста, мсье Харрис, они только что из Санто-Доминго. Не могу курить других сигар кроме гаванских: Панч, Коронас, Партагас - вот мои марки!

Мсье Чанго обрезал сигару, не спеша её раскурил и насмешливо осклабился:

– В первый раз я попал в Англию случайно, проходил практику на заводе "Ройал Датч-Шелл". Тяжелейшая работа, немногим легче той, что на здешей просеке!

–  Ну, ну! Без палок, однако! Без лопнувшей от ударов кожи!

–  Зато с выхаркиванием легких! Расисты - это люди, утверждающие, что белые лучше черных и поэтому только они должны пользоваться всякими преимуществами. Вы придумали эту культуру и навязали ее нам. При этом вы считаете, что только белые достойны хорошей жизни, а негры должны лишь работать и голодать. Не так ли? Вас раздражает, если негр хорошо одет, курит сигары, угощает Вас виски. Это оскорбляет вас, это кажется вам несправедливостью, покушением на ваши природные права? Вы поэтому хотели мне заплатить?

Саймон молча смотрел на толстое черное лицо, синие очки, сигару, наглую усмешку. Чанго с наслаждением затянулся и продолжал философствать:

–  Недавно в газете я читал, что один белый поэт, его зовут...- он достал записную книжкой.
– Его зовут Гейне, сказал: "Они пьют вино, а другим советуют пить воду!" Ха! Хорошо сказано! Это и про вас!

Эндин помолчал и потом сказал упрямо:

–  И все же вы не поняли меня. Я хотел сказать, что не следует заимствовать у нас худшее: нужно брать лучшее и крепко держаться за свой народ.

Улыбка медленно сползла с лица Чанго. Он положил сигару в пепельницу и строго спросил:

–  Что такое?

–  Власти приходят и уходят. Что вы будете делать, если красные захватят власть в Гвиании?

Чанго не ожидал этого. Мысль эта глубоко поразила его, и мгновение он сидел недвижим. Потом вскочил и заглянул в сад и в комнаты. Они были одни: Роджерс и Эверар ещё секретничали. Си­гара Эндина от­лично тлела, и со стороны ка­залось, это единс­твен­ное, что его за­боти­ло. Наконец, чёрный Наполеон успокоился:

– Ничего. Здесь уже американцы, они выжгут эту заразу, а концессия будет, и Чанго будет. Ничего не изменится!
– Он облегченно вздохнул и протянул руку к сигаре. Он перевел дух и выпалил в лицо:

–  Заметьте себе: золото связывает людей прочнее железа!

– С этим я совершенно согласен,- рассмеялся Эндин, поставив своего собеседника в тупик.
– Поэтому моя компания будет исправно платить за использование Ваших складов и причала. Отдельно мы будем доплачивать за конфиденциальность. Надеюсь, вы меня поняли...