Птица

– Но он не пьет, не курит...
– изумился Седов.

– Ага, и с девушками не спит! А гантели вообще компьютерной программой считает! Просто идеал современной офисном креветки, обитающей в верхних слоях атмосферы!
– развела тему Анастасия.

– С девушками он спит, - поправил ее Юрий.

– С кем?
– уперла руки в бока Птица.

– Ты ее видела. Максим рассказывал...

– А, эта... С этой он уже не спит. И не спал. Вряд ли то, чем они ночью занимались можно назвать полноценным сном, - девушка топнула ногой.

– Вот ты о чем, - смутился Седов.

– Да, именно об этом! Человек должен полноценно спать и полноценно питаться, тогда он может спокойно пить, купить и заниматься тем, о чем снимают неприличные немецкие и шведские фильмы.

– А ты откуда о немецких фильмах знаешь?!
– нахмурился Юрий. Птица покраснела и опустила голову.
– Ты их смотрела, - сделал вывод мужчина.
– Но зачем?

– Специалистов в данной области не готовят в университетах, а я терпеть не могу делать что-либо неправильно. Вот и пришлось тайком от родителей практические учебные пособия покупать, - пояснила девушка. Он отступила, скрестила на груди руки и с вызовом посмотрела на собеседника.

Учебные... пособия?!

Юрий не выдержал и расхохотался.

Нет, ну надо же было до такого додуматься!

– Извините, что прерываю ваш разговор...
– подошел врач.
– Необходимо подписать кое-какие документы на случай...

– Какой случай?
– Птица смертельно побледнела. В зрачках появился багровый лихорадочный огонек. Она подозрительно смотрела на шею доктора.

Врач это заметил. Он нервно дернул верхней губой и застегнул халат на все пуговицы.

– Всякий. Случай. Мало ли что...

– Ага, унитаз с низко летящего самолета упадет. Гремлины нагрянут. Троллейбус на четвертый этаж въедет и именно в эту палату...

– Девушка, зачем вы так?
– врач был ошарашен предположениями.
– все проще и прозаичнее.

– Нет, Вадим Михайлович, - Анастасия поправила бэйджик на груди доктора.
– Если все будет прозаичнее, то и унитазы, и гремлины, и троллейбусы посыпятся на вашу голову. Ясно?
– Птица затянула галстук на шее врача и поправила его прическу.

– Я-ясно, - тот поспешно кивнул и сунул ей в руки бумаги, пока она свои конечности еще куда-нибудь не пристроила.

– Когда пустите к больному?

– К нему нельзя!

– Вы не поняли, когда к больному можно?!
– девушка сдала ладонь мужчины, а хватка у нее была крепкая... Не зря она с мастерами в сервисе в армреслинге соревновалась.

– Присоединяюсь к просьбе, - Юрий обнял Настю за плечи.

Вадим Михайлович решил, что против двоих ему не выстоять.

– Анализы будут готовы завтра, тогда и пройдете, - сдался мужчина.

Двадцать первый полет

Я не спала ночь. Седов бдел вместо со мной у меня в квартире. Он пару раз пробовал поймать меня, обнять, утешить, но оба раза получив по рукам, отстал и больше попыток не предпринимал. Вода, понятное дело, под лежачий камень не течет, но есть камни, которые стоит десятой дорогой обтекать.

Я в ту ночь олицетворяла именно такой камень. Огромный мрачный гранитный валун с выпирающими острыми краями, замерший на краю обрыва в очень неустойчивом положении.

Меня раздражало все: замкнутое пространство, открытое окно, закрытое окно, чай, кофе, сахар и соль с перцем. Сидящий на стуле мужчина, пожирающий меня совершенно диким взглядом с нотками похоти. Необходимость ждать до утра и красавчик Лазаров, прохлаждающийся в госпитале. Гад хорошо устроился - ему не о чем переживать! От него уже ничего не зависит, а я ходи-броди тут. Ночами не спи. Хорошо, глаза от бессонной ночи воспалились и слезы просто не текут, иначе ко всем симптомам превращения в царевну-лягушку истеричка бы добавилась...

К утру Седова сморило. Он заснул сидя за столом, уронив голову на сложенные руки. Уф, наконец, исчезло облизывающее шершавое ощущение, которое преследовало меня во время его бодрствования, будто он кот, а я шерстяной плед и меня старательно языком расчесывают. Брр!

Я ушла в комнату, критически осмотрела ее и с сожалением отметила, что в ней делать больше нечего: пыль протеста, полы помыты, одежда выглажена. Дважды. Книги расставлены по алфавиту, затем размеру и даже по моему личному рейтинге. И что? Руки все равно тянулись к тряпке, ведру и чистящему средству, а соседняя комната, увы, пустовала, но зато из нее можно попасть на балкон, а туда я две коробки хлама сложила! Взвизгнув от радости, я метнулась за ними, с трудом приволокла в комнату и с упоение стала копаться в коробках.

Среди прочего нашла свои старые тайны, оформленные в виде дневника. Признаться, меня избежала участь, когда родители находят что-то эдакое и не справившись с любопытством, суют нос не в свои дела. Быть может положение спасло то, что дневник я вела в простых зеленых школьных тетрадей с надписью литература - оба моих родителя считали данный предмет скучнейшим во всей школьной программе.

Я же... Просто на данном предмете и вела свои записи...

Ух ты! Когда-то стихи сочиняла! Ага, с хромой рифмой, а то и вовсе без нее гордо названные 'белыми'. Ого, цитаты! А кто это сказал? Я? Ничего в жизней глупее не читала! А ведь сравнивала себя с Аристотелем. Почему с мужиком? Вот же каша у меня в голове была. Ууу, я еще и рисовала... Кто это у меня в лавровом венке из ванны выскакивает, прикрывая ладошками причинное место? Эм, Лазаров? А за что я его так? Вспомнила! Перед литературой была физика, где красавчик демонстрируя правило: сила действия равна силе противодействия, зарядил мне учебником по затылку. Потом ему пришлось объяснять, почему в его случае от противодействия ему досталось в два раза больше.