Птицеед

Или его самого.

Я не стал продолжать столь щекотливую тему. Только сказал в завершение:

— Люди оставляют следы. Все люди, даже такие опасные, как Светозарные, не говоря уже об идиотах из Племени Гнезда. Вам просто пока не повезло. Но всё же советую искать в Великодомье.

— Потому что у них есть ресурсы.

Я был столь благосклонен к нему, что позволил один раз беззвучно хлопнуть в ладоши:

— Вы сами всё видите. Большие особняки, поместья, в которые нет доступа чужакам. Деньги. Власть. Знакомства. И конечно же… руны. Твари, если она действительно в городе, чтобы поддерживать гниль, требуются руны. Суани истощает шестиугольники, но они восполняются, а руны — предметы конечные. Их следует менять. Даже если на них граней как перьев в павлиньем хвосте. Разумеется, можно предположить, что один из прихвостней Светозарной пришёл с запасом рун, лично я бы поступил именно так, ибо зачем нужен Ил, если не пользоваться его тёмными дарами, но продавцов этих милых колдунских безделушек я бы проверил. Как и чёрный рынок.

В его взгляде я прочёл внезапное уважение:

— Никогда не думали о том, чтобы начать службу, риттер Люнгенкраут? Вы бы принесли пользу Айурэ.

Вот уж спасибо. Фогельфедер не то место, где моё жизнелюбие нашло бы адекватную оценку. Здесь могут комфортно существовать лишь флегматики вроде Головы или же столь… острые ребята, как риттер Траугесланд.

— Предпочитаю веселье Ила, чем унылые дни в запылённых кабинетах. Но благодарю за приглашение.

Он провёл пальцем по гладкой, синеватой от сбритой щетины щеке.

— Ну. Вы всегда можете попросить рекомендации. Что-нибудь ещё хотите добавить к вашим интересным подозрениям?

— В деле замешан колдун.

Он вздохнул, откинулся на спинку дивана, прикрыв глаза, сказал с интонацией, которую я не смог понять:

— Вы намекаете на того, кто установил связь между Племенем Гнезда и Светозарными?

Стоило бы восхититься его умением считать ходы и понимать причинно-следственные связи. В чём-то этот неприятный субъект, обожающий парики, был похож на меня.

— Сомневаюсь, что можно отправиться на Центральный почтамт в Пляске Страниц и бросить в почтовый ящик письмо с пометкой «Ил. Комариному Пастуху лично в руки». Оно не достигнет адресата. И не приведёт в город суани.

Не все могут оценить моё «искромётное» чувство юмора. Некоторые гении получают признание лишь после их ухода в вечность. Так что на это замечание Удо Траугесланд лишь поморщился, словно у него заныли зубы.

— Да. В старых книгах писали, что опытный колдун мог держать связь со Светозарным на расстоянии. Скажу даже больше — мы пытались такое провернуть в прошлом. Результаты плачевные. Светозарные не очень любят, когда их беспокоят, и никто из наших практиков после подобной связи не выжил. Но такой вариант возможен. Признаю. Хотя есть ещё один — куда более банальный и очевидный. Хотите назвать его?

— Охотно. — Я легко согласился на эту проверку. — Рискнуть отправиться в Ил, зайти глубоко и постараться найти Светозарного. Если пытаться долго и пожертвовать многими людьми, то есть шанс донести. Но признаюсь, я никогда не слышал ничего подобного. Врут о том, что видели Светозарных под стенами чуть ли не андерита — часто. Но не более.

— И всё-таки это вариант. Отправить письмо «голубем». Сотню сожрут. Или тысячу. Но один рано или поздно долетит. И его даже не прихлопнут. Как вы понимаете, риттер — ограничение здесь лишь в срочности. Если секта упорна, у неё в запасе и сто лет, и пятьсот. Надежда на удачу и азарт — вещи сопутствующие дуракам. А дуракам, как нам всем известно, порой везёт. Особенно если они знают Ил.

Я рассмеялся. Вечно со мной так — кто-то бы злился, кто-то стал осторожен из-за озвученных завуалированных намёков, но меня его мысли веселили. Этот унылый господин был невероятно честен и откровенен, если уметь читать между строк.

— Клянусь всеми совами, я не встречался ни с одним из этих существ. Не ношу на шее перо и не симпатизирую Птицам.

— Вас ничто не может смутить, риттер Люнгенкраут. Но вы вне подозрений. Пока… — Улыбка у него была вежливо-многообещающей, говорящей: если вы дадите мне повод, то я вцеплюсь в вас покрепче, чем скопа в лосося. — Но могли быть другие посланники. Например, ваш брат.

Я хмыкнул, ничуть не удивившись:

— Если думаете, что я с гневом отмету ваше предположение, то — нет. Не отмету. В нём я уверен, а доказать мою уверенность всё равно не смогу. Так что позволю себе не сотрясать воздух этого чудесного летнего вечера возмущёнными тирадами. Полагаю, следующей будет Оделия?

— Верно. Ритесса Лил теоретически, ибо доказать мою уверенность я тоже не могу, — вновь улыбка, когда он повторил мою же фразу, — способна была добраться до Светозарных. Она пропала в Иле на долгие годы, затем объявилась. Целая, не измененная. Даже не безумная. И начались… все эти события. Вполне подходит под версию, как вы считаете?

Я ничего не сказал. Оделия мне нравилась. Она была добра со мной, точно старшая сестра, хотя мы и не стали близки. Её одержимость Когтеточкой и его тайнами была далеко от меня. По сути — моя дорога с Рейном разошлась именно из-за нашего далёкого родственника. Брат во что бы то ни стало хотел найти его, я же был чересчур равнодушен и остужал его пыл.

До сих пор надеюсь, что не слишком разочаровал его в день, когда отказался отправиться вместе с ним в ту последнюю экспедицию.

— Вам лучше спросить у неё. Но если это важно, скажу: Оделия не из тех людей, что продаются чудовищам. Считаю, Фогельфедер так бы не поступил — не оставил её, если бы не был уверен в том, что Ил не сыграл с ней злых шуток. Даже Перламутровый колдун не смог бы избежать неприятностей при малейших подозрениях. Ведь речь о безопасности Айурэ. Не сомневаюсь, знающие люди проверили её досконально и не нашли никаких изменений. Поэтому вам пришлось отступить.

Он бросил косой взгляд:

— Да. У нас нет поводов. К тому же с Перламутровыми приходится быть осторожными, а у её семьи достаточное влияние, не утраченное даже после того, как была разорвана помолвка с сыном лорда-командующего. Пока я не могу задать всех вопросов, которые хотел бы задать.

Коляска добралась до аллеи, ведущей к Солнечному павильону, и остановилась у красивой кованой ограды.

— Что же, риттер, — сказал мне Траугесланд. — Спасибо за уделённое время. Я обязательно обдумаю вашу версию и посоветуюсь со специалистами в нужных областях. Ваша помощь неоценима. Хотел бы поинтересоваться, что вы намерены делать дальше?

Я, уже взявшись, за ручку дверцы, остановился:

— Собираюсь провести вечер, посмотрев Гнилостные бои. Может быть, сделаю ставку. Выпью вина. Что конкретно вас интересует?

— Я о том, собираетесь ли вы забыть о случившемся на полях солнцесветов?

— Согласитесь, это невозможно, как ни старайся. Забыть подобное. Но я понял ваш вопрос. Нет. Я не собираюсь продолжать заниматься этим. Всего лишь оказывал услугу доброму знакомому. У меня нет ни таланта, ни опыта и, признаюсь честно, желания, искать и влезать в эту историю, риттер. Ваша славная служба справится и без моей «помощи». Предпочитаю не крутиться под ногами занятых людей и озаботиться собственными делами. Что случилось в Каскадах — мне неинтересно.

Я врал. Было бы неинтересно, если бы не Оделия и её возможная связь со всем происходящим в городе. Но я и вправду хотел держаться от всего как можно дальше и узнать, в первую очередь, судьбу брата. Она занимала меня гораздо больше, чем вся гниль мира на пестиках и тычинках.

— Я был неправ, риттер Люнгенкраут. Счёл вас авантюристом, а вы разумный человек. Все бы были такими. Доброго вечера и приятных зрелищ. — В его взгляде появилась наигранная теплота. И я не ошибся в нём, когда он задал прощальный вопрос: