Птицеед

Так что сюда, надо сказать с большим удовольствием, я приезжаю раз в три недели, если, конечно, не нахожусь в Иле. Здесь, за маленьким сквером, сразу после Безымянного моста, окружённый железной оградой, прямо возле тёмно-красного корпуса старой больницы, расположен анатомический театр.

Элфи решила, что познание человеческого тела не только с его прекрасной стороны — важно для её образования, поэтому посещала публичные лекции профессоров анатомии, открытые для всех желающих. Я отправлял её в экипаже, а после приезжал встречать, и мы часто гуляли по Вранополью, болтая о всяких пустяках.

Или… не о пустяках.

Я, какие бы запреты на Ил ни накладывал, всё же старался учить её тем вещам, которые можно встретить за Шельфом. Понимал, что не смогу удерживать птицу в клетке всю её жизнь и рано или поздно она расправит крылья и полетит туда, куда бы я не хотел, чтобы она летела. С моего разрешения или без него. Всё, что я мог, лишь сдерживать Элфи до поры до времени, ну и научить безопасному полёту. Хотя бы подготовить к нему. И здесь, среди тёмных домов, тихих рек и каштановых рощ, ваш покорный слуга становился достаточно словоохотлив, чтобы рассказывать ей о некоторых ужасах, которые я не позволял себе обсуждать с ней ещё год назад.

Теперь у нас стало доброй традицией: вечерняя прогулка по Вранополью и поход в кафе или ресторан за какой-нибудь вкусняшкой. Девчонка, хоть и отъявленный домосед, редко покидающий родное гнездо, любит смотреть город и находить в нём нечто новое.

А я, не менее чем она, люблю ей показывать неизведанные уголки Айурэ. Ибо мой город прекрасен, тёпл и ласков.

Ну… большую часть времени. Особенно если ты не забыл дома деньги и шпагу.

Я немного опоздал, лекция уже закончилась, и она ждала меня у крыльца, среди других слушателей, в основном студентов младших курсов университета.

В пепельном платье, с очаровательным бантом на талии, собранным из атласных лент, с белыми кружевными манжетами и шейным платком точно такого же цвета, в строгих перчатках и ботинках, она выглядела старше, почти под стать тем, кто окружал её. Но всё равно выделяясь и бросаясь в глаза.

Платиново-русые волосы, собранные на затылке в сложную форму, удерживаясь множеством заколок и шпилек, ловили на себе солнечные блики. Она держала в руках маленький блокнот в бирюзовой обложке, с торчащим из него медово-жёлтым карандашом и с улыбкой слушала, что ей говорит какой-то молодой человек в прекрасном дорогом тёмно-синем сюртуке, расшитом серебряной нитью.

Кроме этого господина, в компании оказались ещё двое столь же хорошо одетых и довольных жизнью юных господ. Вся троица напоминала щенков, собравшихся вокруг аппетитной косточки. Они разве что не повизгивали от восторга. Будь у них хвосты, уверен, те крутились бы с непередаваемой скоростью.

Я понаблюдал за ними с минуту, стараясь, чтобы моя ирония не лезла из ушей, а то её нестерпимое сияние испортит всяческое очарование от грядущего знакомства. Затем всё же двинулся к ним.

Элфи, заметив меня, хитро прищурилась, перестала улыбаться, сразу став очень серьёзной, опустила взгляд, сделала книксен. Господа умолкли, уставились на меня. Я скорчил подобающую случаю суровую и надменную рожу. Моя подопечная, истинная скромность и очарование, представила нас друг другу. Я важно кивнул, радуясь знакомству.

Ну, знаете, какой бывает такая радость в нашем кругу. Говоришь, как счастлив, а у самого лицо человека, который осознал, что точно не сможет пережить одновременный приход страшного похмелья, мести Светозарных и несварения желудка у любимого пёсика.

Короче, всё как полагается, особенно если ты опекун юной девушки, вокруг которой внезапно вьются какие-то настырные молодые балбесы.

Когда они откланялись, на прощание пожелав доброго вечера, мы с Элфи ещё немного постояли, провожая их взглядами, а затем пошли по дорожке, засыпанной белой каменной крошкой, к восточным воротам.

— Как я справился?

— Ты был совершенно неотразим, — серьёзно ответила она. — Ну, может, чуть переигрывал.

— Мою бабку бы удар хватил, увидь она такую картину. Ещё пятьдесят лет назад девушки не ходили без сопровождения кого-то из семьи или охраны. И уж тем более не говорили с ровесниками без представления со стороны их семей.

— Не очень-то похоже, что ты жалеешь о тех временах.

— Пусть отправляются Сытому Птаху в пасть вместе со всеми ревнителями замшелых традиций. Парень в синем сюртуке из Зеехоферов. Дом Журавля. Вырастет, будет влиятельным человеком.

— Это ты к чему?

— Он на тебя глаз положил.

— О. — Она даже бровью не повела. — Некоторые вещи очевидны. К чему ты ведёшь?

— Просто. Считаю вероятности. Возможно, сложись всё удачно и окажись вы вместе, ты сделала бы его счастливейшим человеком.

Взгляд болотных глаз был быстрым, а вопрос, который она задала, неожиданным:

— А меня? Меня он сделает счастливейшим человеком?

Пришлось ответить честно:

— Я могу ручаться только за тебя. Но не за незнакомых людей. Боюсь, подобные решения, окончательные решения, тебе придётся принимать самой.

— Отложу это на более поздний срок. Пока же обязую тебя пугать юных риттеров.

— Хорошо.

Я не стал говорить ей, что это не продлится вечность. По множеству причин, о которых я здесь умолчу. Полагаю, Элфи достаточно умна, чтобы понимать очевидное и без моих слов.

— Что сегодня было на занятии?

— Коленный сустав. Невероятно сложный… механизм.

— Куда хочешь пойти заморить червячка перед тем, как мы отправимся домой? Кондитерская? Мороженое?

Она задумалась, закусив губу. И предложила:

— Поехали в «Горячие дощечки».

Рыба…

Элфи обожает рыбу. От форели мою подопечную начинает трясти, словно она скопа, ястреб-рыболов. Девчонка буквально теряет волю и хватается за нож и вилку. Полагаю, любезная воспитанница, если не станет себя сдерживать, легко уговорит целую огромную рыбину.

Однажды, когда ей было десять, она «почти-почти-почти» (её слова) смогла это сделать. Потом, конечно, жалобно стонала, обвиняла меня в том, что я пытался остановить её не так активно, как это следовало сделать, и мне пришлось нести объевшуюся страдалицу на руках. Элфи торжественно поклялась, что больше «никогда-никогда-никогда» не будет есть никакой рыбы, но, кто бы сомневался, на следующем ужине, предварительно хорошенько отоспавшись, уже радостно сметала с тарелки палтуса.

«Горячие дощечки», заведение, готовящее форель на кедровых досках в печи, находится в Длинной сторонке. Далеко от нашего дома, по сути, на противоположном конце города, но сюда стоит приехать ради кухни.

Место не пафосное, простое, для людей, у которых в карманах водятся не только соловьи. Столы с бумажными скатертями, стаканы из обычного стекла, домашнее вино, грубые закуски. Ну и рыба, конечно же.

Несмотря на наступивший вечер, посетителей было немного, и мы сидели на веранде, украшенной гирляндами фонариков с разноцветными стёклышками. Каштановые свечи мягко пульсировали, создавая вокруг праздничную атмосферу. Быстро темнело, уже звенели ночные цикады и на небе появились первые звёзды.