Птичка по имени Авелин

– Жарко, - выдохнула герцогиня и утерла пот со лба. – Хозяин, зачем так топить? Хоть окно открой или дверь. Эва, ты как?

– Плохо, - честно призналась я.

Интересно получается, а наши с Адой дети будут одного возраста. Наверное, они подружатся. А что, если у одной из нас будет сын, а у другой – дочь? Мы сможем когда-нибудь породниться?

– Подожди немного, сейчас я закончу и пойдем, - буднично сказала Ада.

– Куда пойдем? – не поняла я.

– Ко дворцу.

– Зачем?

– Шатиньон пропустил войска принца. Вазиль показал ему яд, этого пока достаточно.

– Они…

– Штурмуют дворец.

– И зачем нам туда?

– Я хочу видеть это историческое событие. Не волнуйся, близко подходить не будем. Впрочем, я могу пойти и одна.

– Я с тобой, - оставаться сейчас в одиночестве было ужасно страшно. А тут хоть об Аде позабочусь в случае чего.

Ада тем временем отложила первый пистоль, покатала между пальцами серебряный шарик и принялась заряжать второе оружие. За окном неожиданно прогремел гром – это в ноябре?

– Пушки, - спокойно сказала Ада.

Я вскочила, не в силах усидеть на месте. Она поднялась тоже, деловито прикрепляя пистоли на специальные петли на поясе. Надела плащ, взяла меня за руку.

– Ты опять без перчаток.

– К черту перчатки, - простонала я, а мой голос заглушил еще один гром.

– Будет жарко, - бормотала Ада, буквально таща меня за собой. – Наших больше, намного больше. Но у гвардейцев мушкеты и пистоли. Люциус привез их из-за моря. Он хотел вооружить ими всех своих солдат, но не успел запустить в производство, да и не удивительно. Металла на юге нет, а с севера давно ничего не поступает. Он даже колокола на пушки велел переплавлять, представляешь?

– Нет, не представляю, - запыхавшись, отвечала я. – А ты откуда знаешь?

– Хлоя, - коротко ответила мне подруга.

Хлоя! Хлоя проделала огромную работу! Благодаря ей на нашей стороне Шатиньон.

– Ничего не случится с нами здесь, - уверяла меня Ада. – Просто… Я хочу видеть, как они умирают.

Глаза женщины нездорово сияли, губы кривились в злобной усмешке. Это было на нее не похоже, но я могла понять.

Со стороны реки вдруг раздался громкий хлопок, словно кто-то уронил с высоты огромный вазу. Я не знаю, как описать этот звук, от которого задрожал даже воздух рядом с нами. В небо повалил огромный столб черного дыма. Мы переглянулись и побежали быстрее. Долго петляли по безлюдным переулкам: герцогиня знала столицу гораздо лучше меня, а потом неожиданно выскочили прямо на дворцовую площадь, где когда-то стоял эшафот. Кованные ворота были разломаны, толпа людей в разноцветных одеждах ломилась через них внутрь дворцового парка. Часть дворца, кажется, горела. По широкой стене метались гвардейцы.

Я оперлась на стену дома, а моя неугомонная подруга выбежала вперед, запрыгнув на высокую клумбу.

– Смотри, вон там, справа, - с довольным видом крикнула она и, вскинув руку, выстрелила.

Гвардеец с арбалетом нелепо взмахнул руками и упал. Герцогиня засмеялась и отбросила бесполезное уже оружие. По мне, арбалеты куда удобнее в бою – их гораздо проще зарядить. Огнестрельное оружие более медленное.

Пушки больше не стреляли. То ли канонира убили, то ли порох кончился. Площадь стремительно пустела. Наши войска проникали внутрь дворца – словно вода вытекала из одного сосуда в другой.

– Ада, слева! – закричала я, увидев алую фигуру на стене, вскинувшую руку.

Ада обернулась, выстрелила – но слишком поздно.

Арбалетный болт уже летел, но не в нее, а в меня, а ведь я даже обернуться не могу! Я не успела ничего осознать. В голове мелькнуло: я не могу умереть, ведь я беременна! Хиро этого не простит! И в тот же миг отлетела прочь, слыша лишь, как арбалетный болт пробивает человеческую плоть. Странно, но я чувствую боль лишь в ушибленном локте. Села, мотнула головой, краем глаза уловив черную тень на стене и взмах серебристого клинка сбоку от стрелка. Я была права – катана запросто разрубает человека напополам.

Ада лежала на стылой земле. В груди у нее торчал арбалетный болт. Что она делает, так и простудиться недолго! Не веря, не осознавая, я попыталась ее поднять. На губах герцогини выступила розовая пена. Я заплакала, гладя ее по черным кудрям. Такие мягкие, такие шелковистые!

Судя по всему, у нее пробито легкое.

Герцогиня приоткрыла глаза и уцепилась за ткань моего платья.

– Я здесь, хорошая моя, - тут же склонилась над ней я. – Я с тобой.

– Эва, Эва, - глаза Ады стекленели. Она нашла мою руку. – Холодно. Я умру, да?

– Нет, что ты, даже не думай!

– Я умру. Я пойду к Эду. Это хорошо…

– Ада, милая…

– Эва. Позаботься о моей дочери. Знаешь, из тебя выйдет отличная мать. Она… она – Шантор. Пусть она знает… Обещай.

– Обещаю, Ада. Я заберу твою дочь и выращу как свою.

– Да… Эдвард…

Глаза Ады закатились, а тело обмякло.

Я баюкала ее руку, не пытаясь даже остановить слезы. Где-то рядом все еще шел бой. Были слышны крики, редкие выстрелы из пистолей, звон мечей. Но для герцогини Шантор война уже закончилась навсегда.

Я не знаю, сколько прошло времени. Может, несколько минут, а может, часы. На мое плечо опустилась тяжелая ладонь. Я оглянулась и увидела Вазиля. Он был настолько бледен, что на его носу и щеках было видно веснушки. Губы его дрожали.

– Она умерла? – прошептал он.

– Пока нет.

– Болт нельзя выдергивать, - сказал он мне – как будто я не знала! – Я… отнесу ее.

Тревожить Аду тоже не стоило, но я прекрасно понимала, что тут всё кончено. Если ему будет так легче – пусть уносит.

Принц подхватил Аду на руки. Она даже не вздрогнула, только из уголка рта потекла тонкая струйка крови. Я, пошатываясь, поднялась с колен. Меня со спины обняли сильные руки. Я обернулась, утыкаясь носом в шею Акихиро. Господи, как же я ненавижу Ранолевс! Он так жесток к своим детям – и к нерожденным тоже…

===

Ада прожила еще четыре дня и умерла с именем мужа на устах. Маленькую храбрую герцогиню положили в семейный склеп замка Шанторов. Принца на похоронах не было.

Замок был взят, потери наших войск не столь значительны, как ожидалось. Много народу полегло в самом начале, когда стреляли пушки. Потом они замолчали – потому что некто очень ловкий смог забраться на стену и устранить канониров. Он же ухитрился поджечь склад пороха. Королевские гвардейцы погибли почти все. Люциуса взяли живым. Он даже не догадался принять яд.

В тот день, когда хоронили Аду, бывшему королю отрубили голову на площади. Совету герцогов было достаточно доказательств того, что он убил своего отца. Перед законом все равны, даже короли. Будь это обычный человек, его бы повесили, ну а дворяне умирают на эшафоте. Не он первый, не он последний.

– Ей бы понравилось, - мрачно объяснил свое решение принц.

Разумеется, он присутствовал на казни брата.

Мы же с Хиро проводили Аду в последний путь. С нами были все, кто участвовал в этой войне – все наши союзники, а еще Шатиньон и Хлоя.