Птичка по имени Авелин

Его забота была приятна. Я чувствовала себя защищённой. Это странно, но так сладко! Вот только флакон все равно нужно достать.

– Ли, пожалуйста...

– Я тебя услышала, Хиро! Я голодна. Ты хотел сходить за ужином.

Он кивнул, встревоженно поглядел на меня и поднялся.

Когда Хиро ушёл, я плотно закрыла дверь, подошла к окну и оперлась руками на подоконник. Зажмурилась. Повела плечами. Удивленно открыла глаза и взглянула на свои руки. Почему у меня не получается? Я не могу перевоплотиться! Но прежде, чем я успела начать паниковать, в моей голове зазвучал голос тётушки Агнесс: "Птица теряет способность к обороту при болезни или тяжелой ране... а женщина ещё и тогда, когда готовится стать матерью".

Я широко раскрыла глаза, обернулась на дверь, за которой несколько минут назад скрылся Хиро и осторожно положила руку на живот. Я ведь даже знала день, когда это могло произойти. В конюшне замка Клебсона! И ведь не поняла, не почувствовала! Ада поняла, а я нет. А ведь я так об этом мечтала!

Я медленно прошлась по комнате, невольно улыбаясь, опустилась на кровать, вытерев повлажневшие глаза. Все вдруг стало неважно – кроме того, что внутри меня зародилась новая жизнь. Яд, бумаги? Плевать! Пусть этим займётся кто-то другой. Мне же теперь нужно гнездо. Тихое, теплое, лучше всего в деревне. Правда, Хиро сообщать новости пока не стоит. Он же меня силой увезет отсюда, а я хочу быть уверена, что Вазиль станет королем. А и не увезет – так станет оберегать, словно хрупкую вазу, я думаю. Поэтому пока это останется моим маленьким секретом.

Тихо мурлыкая под нос ниххонскую колыбельную, я достала свой заветный сундучок, поставила на стол и принялась перебирать мешочки с травами. Так, нужно будет заваривать кипрей, а еще мелиссу и липовый цвет. И волосы обязательно споласкивать ромашкой, чтобы не тускнели. Улыбка не покидала моего лица, пока я медленно, по листочку, смешивала сушеные травы и раскладывала по шелковым мешочкам.

Хлопнула дверь. Я обернулась и радостно улыбнулась Хиро.

44. Я люблю

– Ты здесь? – удивленно поднял брови он.

– А где я должна быть?

– Я был уверен, что ты все же улетишь.

– Ты же просил не делать этого, – смутилась я, хотя, конечно, собиралась. Просто не вышло.

– Я просил. Но я тебя хорошо знаю. Думал, все равно сделаешь по-своему.

Я опустила ресницы. Да, я бы сделала. Но ни за что не признаюсь.

– И оставил меня одну?

– Да. Ты взрослый человек, можешь принимать решения самостоятельно.

Мне сделалось очень стыдно. Вот как это у него получается? Вроде и не давит на меня, и не ругает, а я чувствую себя ужасно виноватой перед ним. Я понимаю, как ему со мной сложно.

Отложила свои травы, взяла у него из рук поднос с ужином, поставила на стол. Заперла дверь. Сняла с его плеч толстое теплое кимоно и повесила его на крюк возле двери.

– Ли, что ты делаешь? – растерянно спросил Хиро, не шевелясь и, кажется, даже не дыша.

– Забочусь о тебе, – честно призналась я.

Как бы заботилась о муже, потому что я теперь не могла не считать его мужем. Он – отец моего ребёнка. Разве это не одно и то же? Для птицы этого достаточно. Раньше наш народ не заполнял никаких документов, это уже потом пришло. Если женщина рожала ребёнка от мужчины, он считался её супругом. Разумеется, если не было ничего, препятствующего этому. Считалось, что так небеса показывают свое благоволение к этой паре. А уж если ребёнок был крылатым, то брак считался истинным. Интересно, будет ли мой сын... или дочь... летать? Почему-то я в этом не сомневалась. А какая это будет птица – с таким-то отцом?

– Ли, ласточка моя, это я должен заботиться о тебе. Прекрати.

– Не лишай меня удовольствия, Акихиро Кио.

Я опустилась на колени, снимая с него сапоги. Не знаю, что носили ниххонцы дома со своим кимоно, но Хиро давно уже не пытался следовать традициям, а одевался так, как удобно. Только от кимоно не отказался, а под ним – безрукавка на кроличьем пуху, теплые штаны и высокие сапоги на шерстяной носок.

Сапоги снялись вместе с носком. Забавно, я никогда не замечала, как мало у Хиро волос на теле. У Ральфа даже пальцы ног были волосаты. У Хиро же белые изящные ступни и тонкие щиколотки. Если бы не большой размер ноги, их можно было бы принять за женские.

Я смотрела на него снизу вверх влюбленным взглядом. Потянулась к ремню на штанах.

– Довольно, Ли, – тут же перехватил мои руки он. – Мне нравятся твои намерения... но я ещё не добрался до бани. Так что – придётся потерпеть нам обоим.

– Скучный ты человек, Акихиро Кио, – проворчала я, поднимаясь. – Никакого огня.

– Да, моя птичка, я вода, а не огонь, – улыбнулся он, обнимая меня и целуя в волосы. – Не пылаю, теку...

– Тогда мой руки и садись. Я буду тебя кормить. А потом ещё мыть буду, имей в виду.

– О, я все же умер и попал в рай?

– А какой у ниххонцев рай? Про ад я читала. Страна вечного мрака, где то холодно так, что кровь превращается в лёд, то жарко до того, что кожа стекает с костей. А рай? Какой он?

– У нас нет рая в том понимании, как у вас. Ниххонцу не нужно вечное блаженство. Есть страна изобилия... если ты попал туда после смерти, или нашёл к ней дорогу через ад, то ты можешь там отдыхать сколько пожелаешь, а потом снова родиться на земле.

– Человеком?

– Это зависит от твоего жизненного опыта. Кто-то человеком, кто-то медведем, кто-то рыбой. Знаешь, говорят, что с человеком ещё при жизни все понятно. Я, например, буду псом. Я служу... люблю... защищаю.

– А я птицей?

– А ты моей богиней.

Я покачала головой с улыбкой, расставляя тарелки.

– Если бы я умер, то ни минуты бы не задержался в стране изобилия. Я бы стремился вернуться к тебе. Хоть псом, хоть ветром в твоих волосах, хоть солнечным лучем, ласкающим твою щеку.

– Да ты у меня поэт!

Он улыбнулся, нежно глядя на меня.

– Только рядом с тобой.

За окном стремительно темнело, а мы сидели за столом, пили горький чай с мёдом и глупо улыбались друг другу. Мне казалось, что счастливее быть уже невозможно. Несмотря на то, что там, на улице, шёл дождь, что где-то стояли войска, что совершенно неизвестно, что будет завтра, мне здесь и сейчас было тепло и спокойно. И я хотела верить, что таких вечеров будет у нас ещё много.

Впрочем, спокойно было только мне. Хиро поглядывал за окно, хмурил брови, а потом подскочил и принялся одеваться.

– Ты куда? – встрепенулась я.

– Во дворец, – честно ответил он. – За флаконом. Ещё раз объясни, как его найти.

– Рехнулся? Ты не птица, тебя заметят.

– Сомневаюсь.

– Я тебе запрещаю!

Он остановился и посмотрел на меня узкими глазами как-то уж очень укоризненно.

– Птичка моя, я мужчина. Я воин. Мне казалось, ты знала об этом с самого начала. Я никогда не буду сидеть дома и ждать, пока кто-то решит проблему за меня. Не переживай, я бывал в гораздо более сложных ситуациях. Здесь не бой, не вылазка в лагерь врага. Это всего лишь пробежаться по крыше дворца.