Птицы поют на рассвете

— Совесть гнетет, больше не могу! — почти простонал Алесь. Кирилла опять поразили его глаза — две крупицы ясного неба. — Тут о подпольном обкоме партии говорят, о партизанах…

— Правду говорят, — не уклонился Кирилл. — И про обком. И про партизан. Советское на советской земле не уничтожить. Ну, считайте, ураган. Немцы надломили деревья. А корни… корни, как были, остались в земле.

Грустная усмешка смягчила лицо Алеся.

— Вот такой, видать, корешок утром ко мне заявился. В хате сейчас сидит.

— Не понял, — сказал Кирилл. Голос его звучал настороженно.

— Собрался было сюда, на Ведьминку, слышу, стучится кто-то в окошко. Выхожу, стоит деваха, вид у нее… — сочувственно покачал Алесь головой. — Рваная, исцарапанная, вся в болотных пятнах. Как из ада! Дорогу спрашивает. В Медвежье урочище.

— Куда, говоришь? — еще больше насторожился Кирилл и взглянул на Ивашкевича. Тот перехватил его взгляд. — Куда? Медвежье урочище?

— Медвежье, — повторил Алесь. — От моих Грачиных Гнезд через лес. Километров тринадцать — четырнадцать. Я то урочище знаю.

— Валяй дальше, — не терпелось Кириллу.

Ивашкевич тоже пытливо смотрел на Алеся.

— Поначалу было удивился, — продолжал тот. — Места здесь, известно, глухие, а Медвежье урочище и вовсе. Да и живет там старый бобыль, лесник. Нелюдимый такой. Не любят его тут, сторонятся. А она: родственник мой в урочище.

— К родственнику, значит, — не давал Кирилл оборваться рассказу. — Так. Дальше.

— Дальше и говорю девахе, сегодня ехать мне в том направлении. Как вернусь с дровами, и поеду. Чего, думаю, не подвезти, раз по пути. Замученная же такая… Километра четыре не доберу, сказал, дороги же до Медвежьего никакой, — пояснил Алесь. — Еду, говорю, один. Хочет, говорю, пусть ждет в хате. А не хочет, как хочет.

— Ну? — Кирилл не спускал с Алеся глаз.

— Помялась, помялась, согласилась. Вон, говорю, похлебка в печи. И хлеб вот. Никуда пусть не выходит. Пусть запрется. А сам — за машиной. Я уже повернул было на Теплые Криницы, и глянь назад. Деваха выходит, воровато оглядывается, и быстро так — за опушину. Ну, думаю, что-то не то… Вернулся малость, смотрю издали: хлопец к ней подходит, форма на нем. Поговорили они. Сует ему, видно, хлеб, что у меня взяла. И обратно в избу…

— Ну?

— Ну как — ну? — не понимал Алесь, что было Кириллу неясно. — Слышали же, ночью за узловой наши поезд сработали? Говорят, выпустили три тысячи, а то и пять тысяч пленных или мобилизованных в Германию. Немцы бесятся, ищут. А тут эта деваха. И хлопец. Вот и думаю, свои они. Может, из тех, выпущенных из поезда?

— А не подосланные тебя проверяют? — предположил Кирилл.

— Нет, — проговорил Алесь. — Повода не давал. А теперь, ей-богу, дам повод, да такой, попомнили чтоб!.. Прибавлю немчуре хлопот и — ходу… — Он говорил возбужденно. Чувствовалось, его одолевало желание действовать, как можно скорее действовать. — Ей-богу, натворю им беды и смотаюсь. Скажите только куда…

— И думать об этом забудь! — сказал Кирилл таким тоном, словно уже не сомневался в своем праве приказывать. — Никуда никакого ходу. Не немцам будешь служить. Родине. И там, где ты сейчас находишься. И брось! — Он не спускал с Алеся глаз. — Рассказывайте, хлопцы, какая обстановка, — сказал уже спокойно.

Сложная обстановка. То взрыв в городе, то на железнодорожных станциях что-нибудь случается… И чуть что — хватают заложников и через день-два расстреливают. Нелегкая обстановка. А на восток участились воинские составы, — путевых обходчиков заставляют каждый день проверять дорогу.

— Вроде Октябрьский праздник хотят советским людям испортить, — сказал Алесь. — По всему видно, к этому сроку подгоняют. Наступление, что ли, готовят. Или бомбежки. Но к чему-то дело идет. Тетка моя — в городе живет — тоже что-то такое мне шепнула…

Да. Вовремя они здесь. Кирилл вспомнил слова генерала: «Положение, знаете, сложилось там гораздо серьезнее, чем было…» Да. Отряд прибыл вовремя. «Надо проникнуть в город. Во что бы то ни стало». Железнодорожный узел. Аэродром бомбардировщиков. И крупный гарнизон. И резервные части. И склады боеприпасов. И гебитскомиссариат…

— Тетка, говоришь, в городе? — прервал Кирилл размышление.

— Тетка, — кивнул Алесь, недоумевая, зачем это Кириллу. — Зося Христофоровна. Акушерка она. Уже пожилая. Немцам персоналу не хватает, ее и заставили пойти в ихний госпиталь. Ну, санитаркой, или врачом каким…

— А не скоро тебе в город?

— Мясо вот повезу на аэродром. В пятницу. Большая там столовая. Каждую неделю приходится возить.

— Вот как… Сегодня суббота. Послушай, — помолчав, сказал Кирилл. — А если я с тобой, а? Петро даст мне свой аусвайз. Одежа подходящая есть. Как думаешь, обойдется?

Алесь пожал плечами: может, и обойдется… Машину его не обыскивают, знают, чья и куда ездит. На дороге уже привыкли к ней.

— Риск, — качнул головой Ивашкевич.

— На войне — все риск. Так я, братец, двину?

Ивашкевич знал: отговаривать Кирилла бесполезно, раз надумал…

— Все, конечно, риск. Но предпочитаю действовать наверняка.

— Это, братец, и есть наверняка. Апробированная машина — так? А документ местного жителя тоже чего-нибудь стоит. Я и дурачка валять умею, особенно если наряд на мне подходящий…

— Что ж, давай, — согласился Ивашкевич. — Понимаю, глаз опытного разведчика многое заметит. Давай, коль решил.

— А ты, Иван, тем временем последи за режимом охраны дороги, который немцы установили теперь, — сказал Кирилл. — Засеки, когда сменяются караулы, интервалы между поездами и все такое. Понял?

— Понял.

— А насчет твоей гостьи, — повернулся Кирилл к Алесю, — верно, что-то в этом есть. — Подумал. — Скажи, обратно с дровами в Грачи ехать тебе пустой дорогой или как?

— Мертвой, можно сказать, дорогой, — улыбнулся Алесь. — Кабан разве перебежит…

— Тогда, Гриша, мы с Якубовским поедем. Посмотрим, что за корешок там у Алеся. В случае чего, и в Медвежье махнем…

— А меня, выходит, одного в лесу бросите? — засмеялся Ивашкевич. — Мне как отсюда домой дорогу находить?..

— А, ну да, не подумал, — тоже засмеялся Кирилл. — Местный-то я. Дорогой к дому не ошибусь. Ехать, значит, тебе? Валяй.

— Другой разговор.

— А перед тем как тронетесь… Якубовский! — позвал Кирилл. Тот подошел. — Тебе связным быть. Хату Петра знаешь. У Петра будут оставлять донесения. Но к нему, хлопцы, — посмотрел на Алеся, на Ивана, — не часто наведывайтесь. Может кинуться в глаза. Лучше вам на улице вроде случайно встретиться. Наш связной будет раз в неделю приходить к Петру. В первую неделю — в понедельник, вторую — во вторник, потом — в среду… Так, чтоб не в один и тот же день, поняли? И кроме воскресенья, когда на улице людей больше. А срочное что-нибудь, несите вот в это место. Пойдемте покажу. Я присмотрел, когда шел сюда. Такое во всем лесу не найдешь…