Pticy

Хеге кивнула, она не знала, что сказать. Вот они и в доме, все трое. Маттис беспомощно смотрел на Ёргена и Хеге — умных и сильных. Но сидеть с ними он все-таки не мог, просто не мог, и все — после такого испытания на него накатило бессилие. Под слабеющие раскаты грома он подошел к своему дивану, лег и в изнеможении закрыл глаза, он был уже далеко.

34

Теперь Маттис все время ждал, что еще сделает Ёрген. Чего еще потребует от него. От таких людей всего можно ожидать. В глубине души Маттис был благодарен Ёргену за тот слу­чай во время грозы. Хоть и ненадолго, но Маттис показал себя настоящим мужчиной. А вообще-то он был такой же беспомощ­ный, как всегда, и его мучили дурные предчувствия. Он видел, как Хеге и Ёрген ладят друг с другом. Как сияет Хеге, когда Ёрген возвращается из леса. Множество едва уловимых примет говорили ему, что она уже очень далека от прежней жизни, от него.

Что со мной будет?

Он наблюдал за ними.

Может, они считают, что я могу жить один?

Наверное, они об этом и не думают.

Однажды Маттис спросил у Хеге напрямик:

– Почему Ёрген заставил меня выйти во время грозы?

– Хотел узнать, способен ли ты это выдержать,— ответила Хеге.— Оказывается, ты можешь выдержать больше, чем мы думали,

Маттису стало зябко от этих слов. Что я могу выдержать? Он был рад, что не сплоховал. Но ведь это только начало.

Полный тревоги и мрачных предчувствий, он плавал по озеру. Перевозить было некого, иногда мимо проплывала моторка, на­правляясь к западным склонам. В помощи Маттиса не нуждался никто.

Только одну хорошую вещь узнал я от Ёргена — как вести себя с девушками, думал Маттис. Я многого не знал. Даже удивитель­но, что я не оплошал тогда перед Ингер и Анной.

Их имена были всегда у него на уме. Сгорбившись, он сидел в лодке и медленно шевелил веслами.

Вскоре Маттис опять завел речь о будущем.

– Ну, решили вы что-нибудь? — почти враждебно спросил он у Хеге. Что решили, было ясно и так.

– Нет,— беспечно ответила Хеге,— ничего не решили. Нам и так хорошо. И ты тоже не думай об этом.

Ее было не узнать, казалось, она уже ни о чем не помнит. Ко­рда Маттис был рядом с ней и видел, что ее переполняет радость, он как будто даже разделял эту радость, держался весело и сме­ло, почти с вызовом.

– Можете сказать все прямо,— однажды заявил Маттис.

– Что сказать?

– Я все выдержу,— таинственно обещал он, хотя в глубине души испытывал жгучий страх.

Хеге подозрительно посмотрела на него, но она была слепа. Потом она запахнулась в свое счастье и хотела уйти.

– Помнишь, как было раньше? — начал он, но оборвал себя и ушел. На него нахлынуло слишком много воспоминаний.

35

Однажды утром Ёрген подошел к нему — он явно что-то придумал. Маттис вздрогнул: его ждет новое испытание, на этот раз посерьезней, чем первое. Было прохладное сентябрьское утро, над озером плыли хлопья тумана, сквозь них просвечивало си­нее небо.

Ёрген, как обычно, собирался идти в лес, но сперва обратился к Маттису:

– Пойдешь со мной, будем вместе валить лес.

– Мне надо на перевоз,— коротко ответил Маттис.

– Осенью перевозить некого,— сказал Ёрген.— Сегодня ты можешь пойти со мной в лес.

Это звучало почти как приказ, теперь Ёрген разговаривал с Маттисом только так.

– Я должен идти с Ёргеном в лес? — спросил Маттис у Хеге.

– Конечно, пойди. Он тебя научит валить деревья. Сейчас я приготовлю тебе с собой завтрак.

Маттис растерялся.

О еде теперь тревожиться не приходилось. Благодаря лесорубу еды в доме было достаточно, не то что раньше. Маттис не проти­вился, но ему было невесело.

– Хорошо,— сказал Ёрген, когда все было готово.

– Почему я должен идти с тобой в лес?

– Чтобы научиться валить деревья.

Это было похоже на угрозу вытащить его из уборной во время грозы. А ведь у него только-только наладилось с перевозом, была постоянная работа, с которой он справлялся.

На лесосеку они шли через весь поселок, люди видели, как Маттис в полном снаряжении идет вместе с лесорубом. Это было ему по душе, хотя теперь значило уже меньше, чем весной. Все-таки это не пустяки — все, что он пережил нынешним летом.

Маттис невольно засмеялся.

– Ты что? — смягчившись, спросил Ёрген.

– Да просто так, вспомнил, как раньше я не мог полоть турнепс.

– Гм.— Ёрген ничего не понял, ведь он был не здешний.

Маттис заметил это.

– Островок,— сказал он.

– Не понимаю, что это значит,— честно признался Ёрген.

– Так и должно быть,— согласился Маттис.

Больше он не стал ничего объяснять.

Они пришли на лесосеку, казалось, что тут работал одержимый: на земле, усыпанной хвоей, повсюду валялись бревна. Маттис почувствовал себя как бы униженным, когда ему было велено окорить бревно. А Ёрген поодаль один крушил деревья.

Маттис старался изо всех сил, но это было совсем не то, что грести: здесь мысли, сталкиваясь друг с другом, мешали работе.

Бревно Маттиса выглядело так, словно его погрызли мыши. А там, где работал Ёрген, падали деревья, летели ветки, дрожала

Маттис вспотел. Наконец он сообщил, что бревно готово. Ёрген подошел к нему. Хмыкнул. Но недовольства не показал. Хотя, на взгляд лесоруба, бревно получилось безобразным.

– Передохни чуток,— сказал он,— я тут немного подправлю.

Маттис сел. В руках Ёргена скобель летал сразу по всему бревну. Одна навязчивая мысль, словно жужжание мухи, преследовала Маттиса: зачем я здесь?

– Зачем я здесь? — спросил он вслух.

– Чтобы учиться,— ответил Ёрген.

– Для чего?

– Быть лесорубом не так уж плохо.

Больше Ёрген не стал ничего объяснять. Маттис думал: это из-за того, что они хотят уехать.

– Ты и в грозу меня вытащил.

– Да. И ты вел себя молодцом. А сейчас давай малость поедим и передохнем.

Он протянул Маттису хлеб.

– Я не об этом...

– Знаю. Ты ешь. Небось всю жизнь недоедал.

Хоть и куцая, но все-таки со стороны Ёргена это была дружба, однако Маттис не был склонен ее принимать.

– Что у тебя на уме? Зачем ты привел меня сюда?

Ёрген медленно жевал хлеб.

– Злого умысла у меня, во всяком случае, нет,— сказал он.— Можешь не сомневаться.

Доев наконец кусок, он снова открыл рот.

– Никак не придумаем, что нам делать,— сказал он и вдруг посмотрел Маттису прямо в глаза.