Пуанта
Шрифт:
— Это хорошо. Не волнуйся насчет Артура, я с ним поговорю.
Папа не смотрит на нас, но не потому что Август во всю рассказывает ему о том, что увидел, включая и выделяя своего любимого «папулю», а потому что не хочет. Злится. Вижу, что злится, и напрягаюсь сильнее, сжав себя руками.
— Дедуля, а вы останетесь с нами?
— Нет, малыш, — мягко говорит ему он, — Мы просто прилетели проверить, как вы приземлитесь.
— Может быть придете завтра на ужин? — вдруг спрашивает Макс, из-за чего папа комично так застывает, но Александровский и не думает отступать, — Амелия даст вам адрес, когда мы приедем. Мой дом недалеко
— Какое прекрасное предложение, — мама поддерживает инициативу, но тут же останавливается, стоит папе на нее «глянуть», хотя и улыбается.
Еще смешнее. Типа «послушная» жена, а у самой чертики в глазах скачут, когда она мотает головой.
— Ой нет, спасибо. Хотя…ужин звучит неплохо. Артур?
Папа игнорирует.
— Артур, ты что опять меня не слышишь?
Молчит. Тогда мама, вечно неугомонная мама, улыбается только шире и заходит с другого конца, обращаясь к Августа.
— Любовь моя, может ты сам спросишь дедулю? У него снова разыгралась выборочная глухота.
— Нет никакой глухоты, — ершится папа, — Я тебя просто игнорирую.
— Дедуля, — ведомый на мамину улыбку, Август словно и не слышит его, хитро протягивая, — Ты придешь к нам на ужин?
— Ну и я за компанию, а?
— Ирис, твою…
Обрывает на полу-слове, а Макс неожиданно прыскает. Зря. Папа медленно переводит на него убивающий взгляд, но ему ничего не остается, как признать поражение: все против него.
— Хорошо, — цедит сквозь зубы, — Мы будем.
— Как чудесно! — словно и не замечает мама, хлопая в ладоши, — Мы на ужине с семьей моей маленькой девочки. Просто потрясающе! Артур! Нужно будет в магазин заехать и купить мне платье!
— О господи…
Ситуация продолжается забавно, в теории. Они идут к большому, черному внедорожнику, спорят, а я смотрю им в след и умираю. Не могу дышать. Сейчас точно разрыдаюсь, поэтому шепчу что-то вроде: заберу вещи, и срываюсь в самолет.
Там, сидя на кровати, я даю себе эту возможность — отдышаться и расплакаться, приложив руку к груди. По крайней мере пока не слышу, что в комнату вошли.
— Мне нужна минута.
— Амелия…
— Просто дай мне эту чертову минуту, Александровский! — рычу, вытирая слезы, но когда все было, как я прошу?
Правильно. Никогда. Макс подходит ко мне, присаживается напротив, кладет свои руки мне на колени. Начинает тянуть. Ближе и ближе, а я вдруг так сильно начинаю его ненавидеть, что дергаюсь всем телом и резко встаю, отходя подальше. Он упирает голову в кулак, пару мгновений сидит так, молчит, но потом тоже поднимается. Мы снова друг напротив друга: я тяжело дышу, он просто молчит. Мне больно не из-за того, что снова призналась ему в любви безответно, даже не из-за того, что он меня вынудил это сказать, а из-за папы. Когда он уходил, то даже на меня не посмотрел, и это хуже всего. Я его разочаровала…
Макс делает на меня аккуратный шаг, но я выставляю руку перед собой и мотаю головой.
— Не подходи.
— Амелия…
— Я хочу, чтобы ты сейчас ушел.
— Давай…
— Синий сарафан! — повышаю голос, он застывает, и теперь я точно знаю — не притронется, поэтому отворачиваюсь, крепко сжимаю тумбу и шепчу, — Просто уйди.
Но вот в чем загвоздка: когда он уходит, мне не становится лучше, а наоборот. Шутка века, не меньше. Получаешь, что хочешь, а потом выясняется,
что хочешь обратного, да?Где-то на дороге в Палермо
Артур с силой бьет по рулю
— Сучонок! Видела?! Ты видела?! Наглый, вонючий ублюдок!
— Артур…
— Ирис, не смей! Даже, твою мать, не вздумай пытаться меня переубедить! — рычит, сжимая кожу сильнее, — Он заставил ее!
— Она его любит.
Тут ему крыть нечем. Чтобы он не делал — Амелия любит этого напыщенного козла. Черт, будь его воля, он бы выпустил ему всю свою обойму прямо в башку, но…перед глазами тут же встает его маленькая девочка. Он хорошо помнил тот вечер, когда привез ее домой. После того, как Амелия все ему рассказала, он тут же собирался ехать в Москву, но она буквально висела на его руке и рыдала в голос: папочка, не убивай его. Папочка, пожалуйста. Папочка, я люблю его. Я не смогу жить, если с ним что-то случится, я этого не переживу! Пожалуйста. Я люблю его…
Эта истерика до сих пор стоит у него в ушах, и за каждую слезу, Артур ненавидит Александровского лютой ненавистью. Он все испортил. Жизнь ей искалечил, просто ради шутки, просто потому что мог. Ублюдок!
Снова бьет по рулю, чтобы хоть как-то скинуть с себя это бушующее, разрушающее чувство, но оно отступает лишь когда его любимая жена кладет руку сверху на его. Они стоят почти в пустыне — нет здесь никого. В таком состоянии ему сложно вести машину, точнее он не рискнет. Вдруг что? С ним же едет любовь всей его жизни, а он ее не подвергает даже гипотетической опасности.
Она же его и смягчает.
— Успокойся, не думаю, что нам есть о чем переживать. Видел, как он себя повел? Как за спину завел? Как смотрел на тебя? А на нее? Думаю, что Макс любит ее не меньше.
— Ирис, ты так наивна…
— Разве?
— Да. Какое это имеет значение? Петр тоже любил Марию. Чем кончилось напомнить?
— Но у Марии не было тебя.
— А что я могу? — усмехается горько, — Видела, что она делает и как говорит о нем? Глаза ее видела?
— Видела… — тихо соглашается, а потом, шумно выдохнув, прижимается к его плечу лбом и шепчет, — Но я и его глаза видела. А Август? Слышал, как он о нем говорит? Прямо, как Амелия о тебе говорила в его возрасте. Папуля то, папуля сё. Ревнует, наверно, дико…Я ревновала.
Артур карикатурно закатывает глаза, и Ирис улыбается — узнает в нем дочь.
— Она так на тебя похожа…думаешь, позволит дать себя в обиду?
— Когда-то позволила.
— Сейчас все иначе. Артур…Давай дадим им шанс? Вдруг…вдруг у нее получится то, чего у нас не вышло? Столько лет без тебя…мне так тяжело было, и я вижу, что ей тоже тяжело. Она по нему скучает, грустит, сожалеет…Может быть…ей не придется ждать пол-жизни, чтобы быть рядом с тем, кого она так любит?
Артур бережно поднимает лицо своей женщины и стирает слезы большим пальцем, а Ирис ему вдруг улыбается.
— Если ты помнишь, то сам был не лучше. Ты меня похитил.
— Я тебя не похищал, — с улыбкой парирует, — Забрал.
— Ох, эта твоя английская способность вывернуть все наизнанку. Удобно…
— Замолчи…
— Давай попробуем, — тихо говорит ему, и Артур также тихо цыкает.
— Ты же понимаешь, что он ее заставил?
— Скорее всего да, но…может он просто по-другому не умеет?
— Меня это не волнует.
— Если не получится, мы всегда сможем ее забрать. Я сама убью его, в случае чего.