Пусть поднимется ветер

Это.

Нам нужно это.

Но как мы сделаем это в реальности? Особенно в такой реальности, где мы можем управлять ветром, но плохие парни тоже это могут?

За исключением того, что... у них нет силы четырех... и именно из-за этого весь беспорядок, не так ли?

– Солана, разве ты не сказала, что сохранила Северный, Восточный и немного Южных?
– Спрашиваю я.

Она кивает:

– А что? О чем ты думаешь?

– Я думаю... действительно ли ты - Северный?
– Спрашиваю я Астона.

– Я - Северный, на самом деле, - говорит он.
– Но если эта штука о силе четырех, разве мы не установили, что твои уловки не действуют против силы боли?

– Вы действительно это установили?
– Спрашиваю я.
– Или мы выяснили, что эти две силы различаются? Поскольку мы осуществили что-то довольно потрясающее, когда пытались сбежать от Брезенгарда. Я отчасти забыл об этом, поскольку то, что случилось с Гасом, начисто убило всю победу. Но перед этим, мы использовали силу четырех... и она сработала.

– Да, - вмешивается Одри.
– Тогда нас тоже было четверо. И каждый из нас использовал родной ветер и дал команду на своем родном языке. Наши порывы сказали нам, что говорить, и так или иначе мы подняли бурю, и это расплавило снег и уничтожило большинство Буреносцев, прежде чем прибыло подкрепление. Если мы снова попросим помощи у ветра, возможно, он придумает что-нибудь еще и получше.

Астон вздыхает:

– Было бы намного легче придерживаться этого плана, если бы мы не были так ужасно покинутыми Западными, которых ты позвал.

Да, это действительно отстой.

Я не понимаю, почему тот ветер не захотел помогать.

– Но просто потому, что один порыв подвел нас, - говорю я, - не означает, что они все так сделают.

– Думаю, что это наша лучшая возможность, - добавляет Солана.
– По крайней мере, мы придем к ним с чем-то, к чему они не будут подготовлены.

Она выпускает три порыва, посылая Восточный Одри, Северный Астону и придерживая Южный для себя.

Я распутываю свой Западный щит, прося его, находиться с другими и не улетать далеко.

– А что насчет меня?
– Спрашивает Арелла.

– Ты нам не нужна.

Я могу представить радость в голосе Одри, но вполне уверен, она тренировалась в течение десяти лет, чтобы сказать те слова матери.

– Так, а мне что делать?
– Говорит Астон.

– Прямо сейчас, слушать.
– Одри вытягивает руки, и мы с Соланой беремся за них.

Астон вздыхает, когда тянется и замыкает круг..., и я признаю, что весь процесс действительно немного похож на «Кумбайя». Но когда я прошу ветра о помощи и прислушиваюсь к их песне, я слышу слова, медленно сливающиеся воедино.

Вихрь набирает скорость, становясь безумством, когда одно единственное слово поднимается над остальными.

– Все слышат «самум», да?
– Спрашиваю я.
– Это реальная штука?

– Да, - говорит мне Одри.

– И я сомневаюсь, что они будут подготовлены к этому, - бормочет Астон.

– Да что такое «самум»?
– Спрашиваю я.

Одри сжимает мою руку:

– Это означает «ядовитый ветер».

Глава 44.

ОДРИ

Я никогда раньше не видела самум.

Они редки в этой части мира.

И Странники Ветра обычно не используют их.

Частично, потому что они могут быть непредсказуемыми и неукротимыми. Но в основном потому, что они страшные.

Будто вся земля поднимается в воздух...

Дрожь заставляет меня понять то, что я забываю.

– Мне нужно, чтобы ты предупредила Бури, - говорю я матери, ненавидя, что нам все равно приходится полагаться на нее.
– Скажи им задержать дыхание и прикрыть руки и лица... не информируя Буреносцев.

Я хочу приказать им отступить, но это может все испортить. И я сомневаюсь, что Бури смогли бы пройти мимо Живых Штормов.

– Я использую птиц, - говорит мать мне, поглаживаю перья на крыле ворона. Она шепчет указания, и птица взлетает в бушующее небо.

– Ладно, так что, черт побери, мы собираемся сделать?
– спрашивает Вейн, когда моя мать зовет больше птиц, чтобы предупредить Силы Бури.

Не многие готовые выдержать эту погоду, но горстка воробьев отвечает, когда я говорю Вейну:

– Это обжигающая песчаная буря.

– Чем она отличается от Хабуба?
– спрашивает он.
– Помимо еще одного потрясающего названия, конечно же.

Он моргает, и я не могу сдержать улыбку.

Сейчас определенно не время для еще одного раунда его печально известных идиотских шуток.

Но я люблю, что ему всегда удается ослабить напряжение.

– Хабубы создаются внезапными нисходящими потоками. Самумы циклонические, - объясняю я.
– И они несут тепло наряду с пылью и зачищают область очень быстро, они подавляют все на своем пути и обжигают его.

– Я слышал истории о целых пастбищах мертвых животных после прохода Самума, - добавляет Солана.
– И людей с волдырями на коже.

– Это определенно не похоже на то, на что я хочу быть подписанным, - говорит Вейн.
– Мы уверены, что эту бурю можно пережить?

– Мы ни в чем не уверены.
– Я очень не хочу признавать это.
– За исключением того, что наши ветры говорят нам команду, и они еще не подводили нас.

– Если это поможет, - добавляет Астон, - Силы Бури, так или иначе, умрут в этом сражении. По крайней мере, это даст им шанс.

Нет. Это не поможет.

Но я могу услышать голос Гаса, шепчущий в моих воспоминаниях.

«Доверься ветру.»

«Продолжай бороться.»

– Так как мы это сделаем?
– спрашивает Вейн.
– Мы останемся здесь и будем смотреть или...

Я бы хотела.

– Думаю, нам придется пройти пешком, не так ли?
– спрашиваю я Астона.

Он кивает.

– Сомневаюсь, что самум сильно повлияет на Живые Штормы. Они не вдыхают, и у них нет кожи, которая может гореть.

– Погодите секунду, - говорит Вейн.
– Вы говорите мне, что, как только мы израсходуем половину наших ветров, чтобы сделать этом самум, нам всем нужно будет сражаться...
– Он поворачивается к битве и людям — ... с тридцатью шестью Буреносцами?