Пустоши Альтерры. Книга 2

Мрак кивнул в сторону грузовика с покатой кабиной, который выглядел чуть более живым по сравнению с остальными.

— Эта ничего. Не совсем развалюха и не надёжный транспорт. Выдержит один рейд, может быть. Без серьёзного ремонта дальше не пойдёт.

Илья скрестил руки на груди, осматривая ангар с урюмым выражением лица.

— Если так пойдёт дальше, мы вообще ничего не найдём. Всё это барахло развалится на первой же кочке.

— Главное — не спеши, найдём. Или хотя бы возьмём то, что проще всего довести до ума.

Он провёл рукой по капоту ближайшего грузовика, на пальцах осталась чёрная жирная пыль, смешанная с кусками краски.

Потратить пятнадцать лет рейдов на груду ржавчины не привлекало сурового бойца.

Глава 2, суд

Воздух в зале заседаний висел густой, тяжёлый, как перед бурей. В стенах въелся запах старого дерева, машинного масла и выгоревшего воска. За массивным столом сидели Старшие Перевозчики, лидеры гильдии — суровые, молчаливые, привыкшие к опасностям. На лицах читалось легкое напряжение, публичный суд над коллегой нельзя было назвать удовольствием.

В центре, под тусклым светом ламп, стоял Вячеслав Жилин. Напротив — Рудольф Марцин. Старший следователь гильдии. Высокий, плечистый, лицо острое, как лезвие. В его глазах плясал огонь фанатичного рвения. Он чуть подался вперёд, словно актёр перед началом монолога.

— Два. Ночных. Форсажа.

Слова падали в зал, как тяжёлые гвозди.

— Не один. Два.

Он выдержал паузу, позволяя тишине вобрать напряжение.

— Я не буду спрашивать, зачем. Да и есть ли вообще такое "зачем", которое оправдало бы этот безумный, смертельный танец?!

Голос сорвался на грань крика. Он взмахнул рукой, будто сметая с воздуха любые оправдания.

— Форсаж ночью! Когда дорога превращается в чёрную бездну! Когда каждая кочка — это могила! Когда перегретые движки ревут, как умирающие звери, а водители выжимают из себя последние силы, потому что не знают — увидят ли они завтрашний день!

Он резко втянул воздух, сцепил пальцы. Выжидал.

— И этот человек сделал это дважды!

Марцин резко развернулся к Жилину, сверля его взглядом.

— Первый раз? Фура потеряна. Не заглохла. Не сломалась. Утрачена. Груз? Утрачен.

Он театрально оглядел зал, будто выискивая среди перевозчиков тех, кто не понимает цену машины.

— Второй раз? Они гнали сутки. Без сна. Сутки!

Он рубанул воздух ладонью.

— Представьте себя на месте этих водителей. Закрываешь глаза и хлоп! Не проснёшься. Руки дрожат, глаза налиты кровью. Каждый манёвр на грани жизни и смерти. Пироцелиевые двигатели выли, как обречённые. Но он…

Марцин резко указал на Жилина. — Он заставил их гнать!

По залу прокатился гул. Кто-то хмурился, кто-то кивал, соглашаясь. Марцин дал шуму угаснуть. Потом, медленно, вкрадчиво продолжил:

— А теперь скажите мне, перевозчики… Кто ответит за это? Кто заплатит за потерянную технику? Кто посмотрит в глаза тем людям, вернувшемся из этого ада, и спросит: "Ну что, нормально прокатились?"

— Мы держим в руках судьбу караванов. На нас держится этот мир. И если мы не раздавим подобную безответственность сейчас, завтра мы будем хоронить своих друзей.

В зале воцарилась гробовая тишина. Напряжение висело в воздухе, как перед грозой. Все ждали, что скажет Жилин. Но Марцин пока не давал ему слова.

Он сделал шаг вперёд, как хищник, почуявший кровь.

— Но это ещё не всё.

Голос стал ниже, напряжённее.

— Думаете, проблема в двух ночных форсажах? В смертельной гонке, которая могла угробить экипажи? Нет.

Он резко повернулся, ударил ладонью по столу.

— Кланы, участвовавшие в этом рейде, выкатили своё резкое неодобрение. Не просто слухи в кабаках. Не разговоры на перевалочных пунктах. Официальные. Подписанные. Проштампованные. Документы.

Он дал залу секунду осознать сказанное.

— В них сказано чёрным по белому: «Слишком высокий уровень риска. Слишком неадекватные условия. Спорное руководство рейдом.»

Он качнул головой, лицо выражало крайнее презрение.

— И теперь главный вопрос. Кто пойдёт в следующий рейд после этого?!

***гул голосов**

Кто-то молча переглянулся. Кто-то нахмурился. Лица перевозчиков становились всё жёстче, настороженнее.

— Мы держим Альтерру на своих плечах. Но если караваны перестанут выходить на трассу, это будет концом всего. Вы хотите бойцов, которые отказываются работать? Вы хотите пустые заявки?

Марцин шагнул вперёд, его голос резал воздух, как лезвие.

— Вы хотите караваны, которые стоят в шлюзах, потому что люди не хотят умирать за дураков?!

Он перевёл дыхание, будто сам выматывал себя своим гневом.

— Это уже не вопрос одного провального рейда. Это удар по Гильдии. По нашему авторитету. По нашим контрактам. Если мы закроем на это глаза… если мы не покажем, что у нас есть дисциплина и порядок… Завтра никто не захочет идти в рейд.

Он выпрямился, сцепив руки за спиной, и медленно обвёл взглядом зал.

— И тогда, господа, мы не будем обсуждать судьбу одного командира. Мы будем обсуждать, почему Гильдия теряет контроль над трассами.

Он резко замолчал, оставляя тишину нависнуть над залом. Напряжение давило, сгущалось. Оно было почти осязаемым. Марцин вдохнул глубоко, медленно. Будто собираясь с духом перед последним ударом.

— Всё это… возможно, ещё можно было бы замять.

Он говорил медленно, размеренно, разжёвывая каждое слово, будто вбивая его в сознание собравшихся.

— Потерянную фуру.

— Два ночных форсажа.

— Негодование кланов.

— Всё это, с некоторыми уступками, можно было бы оставить в прошлом. Но нет.

Он шагнул вперёд. И теперь его голос был холодным, как сталь.

— Когда караван наконец прибыл в Вулканис, когда всё уже закончилось, когда Кодекс забрал один из экипажей на проверку… Командир рейда сделал нечто из ряда вон выходящее.

Он выдержал паузу.

— Он не сообщил в их клан.

*****гул голосов*****