Пустой мир 3. Короны королей

— Извольте заткнуться, — процедил Квенти сквозь зубы в ответ, — а то возникает чувство, что здесь смердит каждый раз, когда вы открываете рот. Мы должны быть благодарны даже такой помощи, а не искать подвох каждый раз, когда к нам присоединяются новые союзники, — юный барон даже отошел в сторону, не желая продолжать этот разговор, оставив Вассария одного.

— А ведь это не помощь, — облокотившись о край стола, уже сам для себя заметил Вассарий, глядя на голограммное изображение, — это их обязанность. Однако они сами из этого делают жест доброй воли, явно рассчитывая, что им это зачтется, и Дэлай закроет глаза на то, что еще недавно они выступали против него… Как это похоже… — заканчивать фразу он не стал, вместо этого прислушавшись к текущему диалогу.

Как оказалось, встретившись с угрозой внешнего вторжения и оставшись фактически за пределами внутренней политической сферы, промышленные баронаты севера создали нечто вроде коалиции — единственного шанса на выживание в этой войне. Первоначально этот союз поддержал графа Розмийского, но, когда ситуация окончательно вышла из-под контроля, они отказались и от поддержки претендента на престол, и от предложенного тоскарийским графом союза. И только послам Фларского графа удалось склонить их на свою сторону, обеспечив себе поддержку северных феодов. Вассарий не мог не признать, что это серьезная дипломатическая победа, и, если бы не вторжение Саальта, граф уже мог бы получить королевский престол с такими силами.

— Рад личной встречи с вами, господин барон, — приветствовал посланника северных феодов Квенти, подойдя к нему, чтобы лично поздороваться. — Мы уже и не ожидали, что сможем найти новых союзников.

— Мы все-таки живем в одном королевстве и клялись в верности одному королю, — прогрохотал с усмешкой Андруа Весморт. — И когда корона призывает нас всех к выполнению этих клятв, обязаны ответить, кем бы мы ни были.

— Если говорить честно, то граф Гельский все еще является претендентом на престол, — заметил Квенти, но вместо ответа получил только крепкий хлопок по плечу, чуть не поваливший его на пол, — не стоит говорить о таких вещах как об уже свершившихся событиях.

— А вы слишком скептично настроены, мой юный друг, — ответил северянин, — неужели вы еще думаете, что последний из претендентов на престол может не получить этот титул? Будьте более уверенным в нашем будущем, и оно ответит вам тем же!

— Отличные слова, — в их разговор вмешался граф Фларский, и они оба чуть поклонились, приветствуя претендента на престол, но тот обращался к Весморту, — барон, кажется, вы хотели своими глазами увидеть в каком состоянии Золотые Ворота. Мы можем вылететь к ним прямо сейчас.

— Превосходно! — с энтузиазмом откликнулся барон Весморт. — Если нам предстоит сражаться, то мы хотя бы должны знать, где именно! Я готов лететь!

— Я отправлюсь с вами, — тут же добавил Квенти. — Я никогда прежде там не был… — последнюю фразу он добавил не очень громко, понимая, что это прозвучит глупо, но она вырвалась прежде, чем он успел сообразить.

— Тогда сейчас мы это исправим, — усмехнулся барон Весморт. — И да, мой юный друг, я ведь даже не знаю вашего имени. Мы в неравном положении.

— Перед вами молодой барон Квенти Карийский, — представил его Дэлай, и юноша поклонился в знак приветствия. Претендент на престол не преминул добавить: — Несмотря на свой юный возраст, барон уже показал себя достойным человеком и надежным союзником, — Квенти поклонился еще раз, скрывая румянец смущения.

— Я знал вашего отца, Квенти Карийский, — сразу поклонился барон Весморт. — Он был достойным человеком, отважным воином и хорошим другом. Я скорблю о вашей потере вместе с вами. И отдаю честь вашему благородству — вы согласились забыть об оскорблении, нанесенном вашему имени, ради общего блага. Ведь Вассарий Гельский тоже присутствует среди достойных людей, которых я здесь вижу?

— Пока что… — прошипел Квенти сквозь зубы в ответ, хотя вопрос явно был обращен к Дэлаю. Ответ был услышан, и Андруа помедлил секунду, но потом решил, что сейчас не то место и не то время, чтобы развивать тему.

— Я рад, что те, кто придут к нам на смену, будут достойны своих титулов, — пробасил северянин, не давая Дэлаю вмешаться. — А сейчас все же покажите мне Золотые Ворота. Последний раз я видел их, будучи еще моложе нашего карийского друга. Жаль, что снова к ним возвращаться приходится при нынешних обстоятельствах.

Золотыми Воротами Рейнсвальда в действительности называли глубокое ущелье, рассекавшее хребет Карратса, искусственно расширенное и укрепленное. Через него шли магистрали, ведущие прямо в столицу, и со стороны Розмийского графства это был кратчайший путь в центральные земли королевства. В эпоху заселения это ущелье называли Передовыми Вратами, поскольку там проходили конвои колонистов с подкреплением и снаряжением для форпостов, разбитых в тогда диких глубинных территориях. И лишь с расцветом королевства ущелье было перестроено. Символом его стала арка высотой в полтора километра, перекинутая с одной стены ущелья на другую, опиравшаяся на мощные башни, встроенные прямо в скальные породы. Два золотых колосса, протягивавшие друг к другу руки, создавали арочный свод высоко над головами тех, кто пользовался этим путем, символизируя прошлое и будущее королевства, сходившиеся в это месте. И теперь здесь снова решалась его судьба.

— Давно я здесь не появлялся, — сообщил по каналу связи Андруа Весморт, когда они вышли из шаттла на вершине западной башни арки, где располагались посадочные площадки для небольших кораблей. На открытом воздухе приходилось надевать шлемы и герметизировать свое снаряжение, потому и общаться легче было на радиочастотах, чем по внешним динамикам.

В этом месте высота горных склонов превышала пять километров над поверхностью, так что сами Золотые Ворота утопали в стенах ущелья. Но вершины обеих башен, по мере их роста превращавшиеся в настоящие крепости, занимавшие все ближайшие горные склоны, поднимались над самыми высокими вершинами, выполняя роль маяков для кораблей, ориентировавшихся по ним при движении над поверхностью. С вершины посадочных площадок открывался отличный вид на освещенные сейчас склоны горного хребта и само ущелье, где при свете прожекторов шли работы по возведению дополнительных укреплений и подготовке к обороне. А впереди, практически на той грани, где мощности визоров шлемов уже не хватало даже для построения самых бледных теней, вспыхивали яркие вспышки взрывов, появлялись и моментально исчезали инверсионные полосы от реактивных снарядов, а в небе можно было увидеть отблески кораблей, пытавшихся удержать воздушное пространство над полем боя.

— Уже так близко? — удивился барон Весмотра, глядя вдаль, туда, где проходила линия фронта.

— Да, — честно ответил Дэлай, подходя ближе к зубчатому ограждению смотровой площадки, — Саальт уже скоро будет здесь. И все будет зависеть только от того, смогут ли устоять Золотые Ворота.

========== Глава 17. Сближение ==========

Глава 17. Сближение

Кому неведомо всегдашнее несоответствие между тем, что человек ищет и что находит?

Никколо Макиавелли

Зал, в котором собрали вассалов Гористарского рода, прежде предназначался для заседаний гарнизонного командования, но мест здесь хватало и для того, чтобы разместить представителей всех благородных семей, когда-то давших клятву верности Дому Гористара. Овальное помещение с высоким купольным потолком, в центре которого располагался круглый мраморный стол для переговоров. Все приглашенные на собрание расселись вокруг него в удобных креслах, возглавляемые сиром Де Мордером, по левую руку от которого сидели представители Тристанского бароната, а справа — вдовствующая графиня с наследником на руках. Подобные собрания сами по себе были весьма редким явлением, а тех случаев, когда на них еще присутствовали и представители другого феода, история Рейнсвальда и вовсе не знала.

Будучи человеком весьма консервативных взглядов, Де Мордер был против проведения подобного собрания в принципе и на правах хозяина крепости с радостью бы отказался принимать у себя досточтимых бывших вассалов Гористара, но он хорошо понимал, что это последний шанс сохранить целостность феода, вернуть порядок в графство и выстоять против угрозы внешнего вторжения. Поэтому приходилось вежливо улыбаться представителям тристанского рода и сдерживаться, тщательно контролируя свои слова всякий раз, когда обращался к другим вассалам. Одни считали, что можно преклонить колени перед убийцей сюзерена, другие настаивали на союзе с тоскарийским графом, третьи требовали выбрать нового сюзерена из их числа. Практически всех он считал либо перебежчиками, либо предателями, искренне уверенный, что хранить верность можно только одному роду, вне зависимости от того, какая ситуация складывалась в политике.