Путь к тишине. Часть 3

Ни он, ни она не вспоминали ту, первую ночь в этих стенах. Кедвин казалось, что так будет легче обоим, а МакЛауд, наверно, считал, что ее обидит такое напоминание.

Утром второго дня они прогуливались у стен аббатства, подальше от самого замка и впечатлительных монахов. Говорить было не о чем, и они молча бродили по дорожкам. Понемногу добрались до небольшой калитки и вышли за ограду монастыря.

МакЛауд резко помрачнел, Кедвин это заметила:

— Это было здесь?

— Что? — не понял МакЛауд.

— Ричи.

— Откуда ты знаешь?

— Ну… Я ведь теперь тоже дружу с Наблюдателем.

— Да… конечно, — хмыкнул МакЛауд. — Теперь с Наблюдателем дружишь ты. И он тебе доверяет и делится своими проблемами.

— С чего это ты взял? — искренне удивилась Кедвин. — Стоп! Это потому, что Джо не рассказал тебе о…

— В некотором роде.

— Брось, МакЛауд. Ты же не питал особого уважения к Стражам вообще и к Шапиро в частности.

— К Шапиро — не питал. А вот обо всех Стражах… Да не в этом дело. Просто… мне показалось, что Доусон не хочет со мной делиться своими переживаниями… потому, что…

Он споткнулся, но потом заговорил ровнее:

— Знаю, звучит глупо, но ведь вам с Митосом он все рассказал… Не думаю, что у кого-то из вас больше симпатии к Шапиро, чем у меня.

— Вот в чем все дело, — понимающе улыбнулась Кедвин. — Экий ты, оказывается, собственник! Дункан, это чушь. Ничего он нам специально не рассказывал. Он сообщил решение Трибунала, потому что Митос присутствовал на том заседании.

— Что? — изумился МакЛауд. — Митос? На заседании Трибунала Стражей? Какого черта он туда сунулся?

— По приглашению Верховного Координатора. В качестве потерпевшей стороны в деле Шапиро. Джо тогда приехал к нам вечером и рассказал, чем закончилось заседание. Вот и все. И никакого урона вашему взаимному доверию в этом нет.

— Да… наверно, — сказал МакЛауд. — Знаешь… у меня такое чувство… будто я последнее время жил с завязанными глазами и заткнутыми ушами. Оказывается, столько всего прошло мимо меня.

— Только не говори, что тебя не предупреждали, — вздохнула Кедвин.

— Да в том и дело, что предупреждали, и не раз, — мрачно отозвался он. — От этого еще мерзее.

Кедвин глянула на него с укором:

— Дункан, перестань видеть всюду напоминания о своих грехах. Сделанного не воротишь, думай о будущем, а не о прошлом.

— О каком будущем? — скривил губы МакЛауд. — Нет у меня будущего.

Кедвин не успела ничего ему возразить, на дорожке показался Ансельм.

— Доброе утро, — произнес он, подходя. — Похоже, сегодня настроение у вас немного получше.

— А что, на то есть основания? — спросила Кедвин.

— Трудно сказать, — вздохнул Ансельм. — Друг ваш выглядит лучше, чем тогда, в Париже, но не просыпается. С ним постоянно находится кто-нибудь из братьев, но ничего не меняется.

— А письмо, Ансельм?

— Как ты просила, лежит на видном месте. Но я думаю…

Из-за кустов послышались торопливые шаги. Все трое оглянулись.

Их, шумно отдуваясь, догонял монах, невысокий и очень полный. Близко подойти он не решился, встал у поворота дорожки и умоляюще уставился на Ансельма.

Настоятель, кивнув Кедвин и МакЛауду, подошел к монаху, и тот, косясь в сторону гостей, торопливо что-то зашептал.

— Что? — донесся до Кедвин ответ Ансельма. — Когда?.. Вы сказали ему, что здесь его друзья?

Сердце Кедвин гулко стукнуло. Она оглянулась на МакЛауда. Он напряженно прислушивался к разговору.

Монах снова что-то сказал, и Ансельм, кивнув, вернулся к гостям.

— Ваш друг пришел в себя. Только что.

— О боги! — Кедвин порывисто вздохнула.

— Можно к нему? — спросил МакЛауд

— Не знаю. Он сказал, что сначала хочет поговорить со мной. Я пойду к нему.

Ансельм торопливо ушел. Кедвин и МакЛауд, переглянувшись, тоже отправились к своему дому, не в лесу же ждать известий.

— Что с тобой, Дункан? — спросила Кедвин, усаживаясь на скамейку возле крыльца. — Ты как будто и не рад.

МакЛауд по-стариковски тяжело сел рядом и потер переносицу:

— Я сам не знаю… То есть я рад, конечно. Но почему он не захотел увидеться с нами?

— Дункан, ты превращаешься в параноика. Сначала Джо, теперь Митос. Все тебя игнорируют! Потерпи немного, скоро все узнаем.

Прошло немногим больше четверти часа. Зов обозначил присутствие Бессмертного, и возле домика для гостей появился Ансельм.

Кедвин и МакЛауд разом встали. Что-то было странное в выражении лица Ансельма, как будто он принес новость не столь хорошую, как собирался.

— Что? — кинулась Кедвин ему навстречу. — Ну, как он?

— В порядке, — улыбнулся Ансельм. — Еще слишком слаб, чтобы куда-то идти, но вполне в сознании. Просил тебя немного подождать. Скоро он сможет к тебе выйти.

— Ансельм, а я? — нетерпеливо прервал его МакЛауд. — Я-то не женщина! Можно мне к нему?

Настоятель помолчал, но наконец произнес:

— Тебя он видеть не хочет.

МакЛауд еще пару мгновений смотрел на него молча, потом медленно опустился на скамейку и глянул на Кедвин снизу вверх:

— Ты все еще считаешь меня параноиком?

*

…Было сияние. Не было ничего, кроме сияния. Лишь яркий свет — вверху, внизу, со всех сторон.

Свет менялся, и становилось заметно, что он состоит из мириадов искр, и каждая мерцает собственным светом и издает хрустальный звон, тот самый, постоянно разлитый вокруг. Это было и немного страшно, и безумно притягательно. Невероятно хотелось стать одной из этих искр, навсегда забыть о той, иной жизни!

Ослепительная вспышка разорвала тихое мерцание, наполняя его звоном разбитого хрусталя и разгоняя сонное наваждение. Восхитительное чувство парения в невесомости сменилось нарастающей жутью падения…

…Он вздрогнул и открыл глаза. Долго смотрел на темный балдахин над кроватью, пытаясь вспомнить, где находится. Да, у себя в замке, где же еще! Но почему он проснулся?

Он приподнялся и с удивлением увидел Роберта. Тот сидел на краю постели.

— Роберт? Что ты здесь делаешь? — спросил он недоуменно.