Путь к тишине. Часть 3

— Митос, — осторожно прервала его Кедвин. — Послушай, Роберт сам все решил, не нужно искать других виноватых.

— Да. Но ему не пришлось бы ничего решать, если бы…

— Все совершают ошибки!

— Но не у всех хватает наглости ставить себе в заслугу то, что другим вменяется в преступление… Довольно, я не желаю больше ни видеть его, ни слышать о нем!

Митос отвернулся и прижал к губам руку, как будто сдерживая стон или рыдание. Кедвин осторожно, дотронулась до его плеча:

— Митос.

Он, не поворачиваясь, медленно покачал головой:

— Мне нужно вернуться в замок, Кедвин… Извини.

— Да, конечно.

Он встал и торопливо пошел прочь, ничего больше не сказав и не оглядываясь. Кедвин осталась сидеть, рассматривая жухлую траву у себя под ногами.

*

МакЛауд захлопнул за собой дверь своей комнаты и привалился к ней спиной.

Митос точно еще не в форме, раз не почувствовал его присутствия сквозь Зов Кедвин. А он был достаточно близко, чтобы все видеть и все слышать.

Сказать, что сейчас он был противен самому себе, значило бы не сказать ничего.

Морган был прав еще и в другом — в том, что, несмотря ни на что, Митос не хотел ему смерти. А значит, он должен жить вот с этим: с тем, что узнал в последние дни, с тем, что слышал только что.

Он оттолкнулся спиной от двери, пересек комнату, вытащил из шкафа свою сумку и стал складывать вещи.

За этим занятием застала его вернувшаяся Кедвин.

— Дункан? Ты куда-то собираешься?

— Да, — сказал он, заталкивая в карман сумки футляр с туалетными принадлежностями. — Нужно закончить дела в Париже.

— Закончить дела? А что потом?

— Потом вернусь сюда.

Он застегнул сумку и поставил ее на пол. Выпрямился, повернулся к Кедвин.

— Я остаюсь в монастыре, Кедвин. Я уже говорил об этом с Ансельмом.

— Постой, — она подошла, села на кровать и, взяв его за руку, заставила сесть рядом. — Что значит «остаюсь в монастыре»? Тебе надоело жить среди нормальных людей?

— Нет, — отозвался он, глядя себе под ноги. — Но мне нечего делать среди нормальных людей.

— Дункан, что за муха тебя укусила?

— Не надо, Кедвин. Я слышал ваш разговор. Слышал, что он сказал обо мне.

Она и не подумала отступить:

— Слышал? Ну и что? Тебе ли не знать цену словам, вырвавшимся в порыве отчаяния. Боль редко говорит правду!

Он поднял голову:

— Но иногда все-таки говорит. Я не дурак, Кедвин, и я не первый день живу на свете. Дело не в Моргане. Вспомни, как мы живем. В любой момент может снова прийти нужда судить и выбирать, и ты знаешь, какой может быть цена ошибки. Как я могу принимать какие-то решения, если оказался настолько слеп? Так ошибиться в лучшем друге и так довериться… не знаю даже, кому! Да мне просто нельзя оставаться там, в мире — пока не разберусь, как такое вообще могло случиться!

— И для этого надо хоронить себя в монастыре?

— Я лучшего не стою. Не надо спорить, Кедвин, все уже решено. Подбросишь меня до железнодорожной станции?

Она кивнула:

— Подброшу, конечно. Насчет же всего остального — не знаю, может, ты и прав. Тебе виднее.

*

Митос стоял возле узкого окна в одном из верхних коридоров центральной башни монастыря и смотрел вслед скрывшейся за поворотом дороги машине. За этим занятием его нашел Ансельм.

— Адам.

— Да, — сказал Митос, нехотя оторвав взгляд от петляющей по лесу дороги.

— Извини, если лезу не в свое дело… Но ты знаешь, что МакЛауд решил остаться здесь, в монастыре?

Митос невесело усмехнулся:

— Да? Что ж, следовало ожидать…

— Мне кажется, что причиной этому — твое к нему отношение.

— А ты мог бы назвать другой способ подвигнуть его к такому решению?

— Ты хотел именно этого?

Митос вновь отвернулся к окну. Долго молчал, прежде чем ответить.

— Ты ведь уже все знаешь, Ансельм. Он тебе просто так рассказал или на исповеди?

— На исповеди, — после короткой паузы отозвался настоятель.

— Значит, обсуждать подробности ты не можешь. Ну ладно… Ансельм, все, что я мог для него сделать, я уже сделал. Сейчас ему нужна другая помощь. Я оказать ее не могу. А вот ты — другое дело.

— То есть?

— Ему нужен отдых, безопасность и возможность хорошо обо всем подумать. И еще совет. Это именно то, за чем Бессмертные издавна приходили в ваш монастырь.

Ансельм немного помолчал, потом осторожно спросил:

— А что нужно тебе, Адам?

Митос быстро глянул на него и улыбнулся:

— Ничего из вышеназванного, Ансельм. Мне просто нужно сменить обстановку.

========== Глава 60. Расставленные точки ==========

Митос и Кедвин покинули аббатство спустя три дня, когда Митос окончательно решил, что приступы таинственной болезни ему больше не грозят. Откуда взялась эта убежденность, он объяснить не мог, а в ответ на вопросы только пожимал плечами.

О том, что на самом деле творилось у него на душе, догадывалась только Кедвин. Однако даже с ней чувствам своим он воли не давал. Она тоже на откровенные разговоры не напрашивалась.

В Париже Кедвин попросила отвезти ее к ее дому, она хотела взять свою машину и кое-какие вещи.

В свой дом Митос входил в одиночестве, с чувством, что его не было дома очень и очень долго, хотя на самом деле прошло всего несколько дней.

Он прошел в гостиную, потом поднялся на второй этаж. Здесь уже было очевидно, что дом покидали в спешке: двери в комнаты открыты, в спальне сдвинута мелкая мебель и не застелена постель. Митос уже знал от Кедвин, как тут все было.

Он подошел и осторожно присел на край кровати.

Роберт…

Митос достал из кармана пальто конверт с письмом Роберта и положил его в ящик прикроватной тумбочки. Потом убрал пальто в шкаф и взялся приводить свое жилище в порядок.

В какой-то момент остановился перед зеркалом и долго смотрел на свое отражение. Все снова было как прежде, кроме оставшейся седины. Он провел рукой по волосам, откидывая упавшие пряди. Но на висках и надо лбом лежал не серебристый пепел, который таким простым движением можно было бы стряхнуть. Еще один узелок на память…