Путь к тишине. Часть 3

Роберт улыбнулся робко:

— Жду, когда ты проснешься.

— Ну… я проснулся. Если хочешь поговорить, подожди меня в зале.

— Извини, — покачал головой Роберт. — Я не смогу… Мне нужно спешить.

— Ты уезжаешь?

— Да.

Митос сел на кровати, чувствуя, как сжимается сердце от предчувствия беды.

— Мне нельзя больше здесь оставаться. Я не послушал тебя… Прости.

— Роберт, — Митос еще передвинулся на кровати. — Нужно ли уезжать? Я уверен, мы все уладим.

— Нет, — тот медленно покачал головой. — Слишком поздно…

Подозрительно все, — снова толкнулось в сознании Митоса. — И выражение глаз Роберта, и манера держаться. Все.

Митос окинул взглядом его фигуру. Роберт сидел на кровати, но перина под ним не прогибалась, будто его тело ничего не весило. Митос обмер.

— Роберт.

Ученик покачал головой, затем поднял руку, несмелым жестом потянувшись к Митосу. Тот, не задумываясь, повторил его жест. Их ладони соприкоснулись; мгновенная ослепительная вспышка боли погасила сознание Митоса.

…Он задохнулся и открыл глаза. Теперь по-настоящему. Поморгал, привыкая к свету.

Постель была чужая. Митос приподнялся, осмотрелся и снова опустился на подушки.

Монастырь Святого Христофора.

Как он здесь оказался? Последнее, что сохранилось в памяти: он сидел на своем любимом диване и разговаривал с Мишель, потом ему стало плохо — и все. Дальше было ощущение парения в пустоте и яркая вспышка. А потом странный сон, в котором к нему приходил Роберт, чтобы дождаться его пробуждения.

Митос прислушался к себе. Никаких неприятных ощущений, только усталость — будто ворочал тяжелые камни.

Он приподнялся и попробовал сесть. Как раз когда он понял, что рановато взялся за такое дело, дверь открылась, и на пороге появился низенький толстый монах. Его добродушная физиономия расплылась в улыбке:

— Слава Богу! Наконец-то, сэр! Как вы себя чувствуете?

— Как я сюда попал? — напряженно спросил Митос.

— Вас привезли друзья. Они и сейчас здесь…

— Друзья?

Если одна из них Кедвин, то кто еще? Роберт?

— Могу я поговорить с отцом Ансельмом?

— Конечно, — закивал монах. — Я его позову. А вам ничего не нужно?

— Пока ничего. Позовите Ансельма.

Монах исчез.

Митос вновь прилег на кровать; слабость не прошла полностью. Ничего, наверно, ему просто нужно поесть…

Глянув в сторону, он заметил на столе возле кровати белый конверт. Дотянулся, взял в руки и осмотрел. Никаких надписей не было, но конверт оказался не запечатанным. Митос, подумав секунду, извлек несколько свернутых листов бумаги. Тревога царапнула его сразу, едва он разглядел почерк.

Он торопливо развернул листы.

«Дорогой учитель, надеюсь, ты простишь мне столь неудобный способ давать объяснения, но другого выхода у меня нет. Мне нельзя встречаться с тобой, но просто исчезнуть, не попытавшись объясниться, я тоже не могу.

Поверь, я искренне сожалею обо всем, что случилось, и мне пришлось потратить много времени, чтобы разобраться в собственных воспоминаниях и своих подозрениях на твой счет. Мне это удалось.

Позволь сначала рассказать тебе кое-что о событиях восьмисотлетней давности…»

Митос читал письмо, чувствуя нарастающее бешенство пополам со злостью на себя самого. Как он мог не заметить всего этого раньше?! Не ожидал такого от Кассандры? Нет, просто не думал о ней… Ей как-то удалось не попасться ему на глаза.

«…теперь у меня нашлось и время, и повод подумать обо всем этом и разобраться, насколько это возможно. Увы, рассчитаться с Кассандрой я не могу. Она по-прежнему имеет надо мной власть, и ради себя, и ради тебя, я должен держаться от нее подальше. В сущности, даже ее смерть ничего не изменит. Она оставила в моем подсознании то, что может сработать и без ее команды. Поэтому я решил уехать. Подальше от тебя и от нее. Будет лучше, если ты не станешь меня искать. Возможно, со временем я и смогу найти способ освободиться.

Я думал и о том, почему ей вообще удалось так затуманить мой разум. Наверно, она не просто так выбрала чувство, на котором собиралась сыграть. В юности я ни за что не решился бы на такое признание, но то было давно… Она была права. Я в самом деле видел в тебе больше, чем учителя и господина. Вернее, тайком мечтал увидеть. Но все было так, как было, и узнать, как могло бы быть, нам уже не дано. Жаль.

Прости своего недостойного ученика и позволь ему самому решить свои проблемы».

На этом письмо заканчивалось. Ни даты, ни подписи не было.

Митос аккуратно свернул листы и убрал в конверт.

Можно сказать, что ничего непоправимого не случилось. Ясно главное: Роберт не предавал его и он не сумасшедший. Значит, все можно исправить. То, что мальчик решил скрыться, дела не меняет — найти его будет делом техники. Ну а дальше…

Да, еще Кассандра. У Митоса больше не было охоты играть с ней в какие-то игры. Сотворив такое коварство с его учеником, она лишилась его сочувствия окончательно.

Воздух отчетливо завибрировал, и Митос, отложив конверт, приподнялся на кровати. Дверь открылась, пропуская Ансельма.

— Доброе утро, — сказал он, плотно прикрыв за собой дверь и усаживаясь на придвинутый к кровати стул. — Рад видеть тебя в сознании, если и не в добром здравии. Как самочувствие?

— Спасибо, пока не знаю, — отозвался Митос, откидываясь на подушки. — А что случилось, Ансельм? Давно я здесь?

— Что случилось, ты мне скажи, — развел тот руками. — Сюда тебя привезли позавчера вечером. А впал в бессознательное состояние ты еще двумя днями раньше.

Митос нахмурился:

— Понятно… Кто меня привез?

— Кедвин и Дункан МакЛауд.

— МакЛауд?! Он здесь?

— Ну да, они оба здесь. Ждут, когда ты очнешься. Ты не пробовал вставать?

— Нет… То есть пробовал, но у меня толком не получилось даже сесть.

— Значит, Кедвин придется еще немного подождать. А МакЛауда я могу позвать прямо сейчас.

— Не надо.

— Что? — Ансельм подался вперед. — Почему? Он так тревожился.

— Не надо, Ансельм, — сказал Митос. — Это долго объяснять, но просто сделай, как я прошу.

— Хорошо, — растерянно согласился настоятель. — Ну, что ж… Не буду больше тебе надоедать, Адам. Тебе нужно восстанавливать силы… Брат Рональд пока о тебе позаботится.