Путь к вершине

— Да, конечно. Так избавлялся, что едва не попал под суд за взяточничество!

Они ругались где-то наверху и Наён замерла у лестницы. Подслушивать вроде как нехорошо… но куда ей идти-то? Они орут так, что слышно во всей квартире. Влезать в их перепалку ей, разумеется, не хочется. Да и новость о том, что отца могли отдать под суд, ее удивила и порадовала. О том, что у мамы был другой жених, Наён тоже слышала, от дедушки. Он сожалел, что тот брак не состоялся.

Но после слов о взяточничестве наверху послышался громкий удар.

— Придурок! — закричала мама. — Какого черта ты творишь?!

Кажется, отец по чему-то ударил кулаком. Не по маме — уже хорошо. Но Наён на всякий случай проскользнула на кухню и позвонила дедушке. Рассказала о том, что родители ссорятся и ей страшно. Крики наверху становились все громче, отец уже перешел к своей любимой теме для оскорблений — что мама «нагуляла» Наён.

Они так громко кричали, что Наён даже не услышала звука поднявшегося лифта. Поняла, что подмога прибыла, уже когда зазвучали шаги по лестнице. Выглянув с кухни, Наён увидела охрану и одного из дедушкиных помощников. Папа в шутку называет их «решалы», потому что эти люди вообще никак не связаны с бизнесом, они помогают семье в самых разных делах. Например — приходят утихомирить разбушевавшегося супруга.

Мужчины выводили отца практически под конвоем. Тот недовольно бубнил что-то о дрянных порядках семьи Со и стервозной супруге.

— Господин Пак, — говорил дедушкин помощник, — Я настоятельно советую вам не приходить сюда, иначе мы будем вынуждены оформить судебный запрет.

Что ответил ему отец, Наён не расслышала — мужчины зашли в лифт. Поэтому и она вернулась на кухню, открыла холодильник для вина, наобум достала одну бутылку, проверив только, чтобы это было белое сухое, взяла штопор, бокал и пошла наверх, успокаивать маму.

Та сидела в своем кабинете, смотря пустым взглядом в стену. Когда Наён вошла, она вздрогнула.

— Это ты позвонила дедушке? — спросила она.

Наён кивнул и вручила маме бутылку. Та благодарно кивнула, ловко достала пробку и сама налила себе в бокал вино. Наён пить, разумеется, не собиралась. Вместо этого она села в соседнее кресло и выжидающе уставилась на маму.

— О каком суде за взяточничество ты говорила? — с любопытством спросила Наён.

Мама недовольно зыркнула на нее и поспешно перевела тему:

— Ты почему так рано? Я думала, что ты работаешь.

— У меня короткая смена. И ты не ответила на мой вопрос. Спрошу у папы, если ты не ответишь…

Мама недовольно поджала губы и напомнила:

— Ты не должна называть его «папой».

— Я с нетерпением жду момента, когда твоего нынешнего супруга я смогу законно называть «этот мужик».

— Наён, — весомо сказала мама, — Мы уже говорили об этом. Для тебя же будет лучше, если все будут считать, что ты — дочь Пак Манхи.

— Не нужно делать такие выводы за меня. Мне не лучше. Я его ненавижу. Я не хочу, чтобы кто-то считал меня его дочерью. У меня есть папа. А ты — безжалостна. Говоришь, что любишь, но за восемнадцать лет так и не дала ему того, что он хотел.

— Наён, — вздохнула мама, — Мы взрослые люди, сами во всем разберемся…

— Он любит тебя. И я уже не понимаю — почему. Он давно развелся, хотя у него отношения с бывшей супругой просто замечательные. Он всегда хотел быть с тобой. И со мной. Но у тебя на уме только бизнес и мнение общества. Это тебе нужно. Не мне.

— Прекрати дерзить! — мама, болезненно сморщившись, прикрыла глаза.

Кажется, у нее мигрень. Самое время для вина, конечно, но оно у мамы практически замена воды.

— Только не говори мне, что я все пойму, когда вырасту, — фыркнула Наён, — Чем старше я становлюсь, тем хуже тебя понимаю.

— Ты очень юная и не понимаешь, как сильно изменилась бы твоя жизнь без влияния и возможностей твоей семьи. А сила семьи зависит от мнения общества.

Наён фыркнула:

— Можно подумать, что империя рухнет, если кто-то узнает, что у тебя был роман во время брака. Бизнесу от этого ничего не будет. Ты просто боишься того, что будут говорить о тебе.

Поняв, что ничего хорошего она от мамы все равно не услышит, Наён встала:

— А вот я не боюсь. Мне совсем не страшно проснуться незаконнорожденным ребенком. Возможно, потому что ты так боялась раскрыть тайну моего рождения, что отправила меня в США, поэтому здесь никто не знает, чья я дочь. Сказки про то, что это было сделано из-за скандалов или ради лучшего образования, больше не работают. Я смотрю на себя в зеркало. И знаю, что я даже на тебя не похожа. А с этим мужчиной меня объединяет только национальность. Я внешностью пошла в родню папы, вот ты и отправила меня прочь из Кореи, чтобы никто не узнал твой секрет. Не напивайся, тебе завтра в суд.

Наён не удержалась — хлопнула напоследок дверью. Она была зла. Опять.

Когда стало известно о разводе, она понадеялась, что теперь все будет нормально. Мама с папой нормально сойдутся, а не будут прятаться по отелям, как какие-то подростки. Наён сможет называть папу папой даже на людях. Но… мама этого не хочет. Ей важнее сохранить лицо, остаться непогрешимой в глазах своего окружения. А то, что чувствует ее дочь, или даже мужчина, которого она вроде как любит… это ей неважно.

Взяв запас вещей на пару дней, Наён отправилась к крестной. Та не то, чтобы всегда была рада ее видеть, но никогда не выгоняла. Там и с папой проще видеться.

Заодно можно узнать — за что там едва не осудили… отца.

Глава 5 Школа, где цветет гибискус

По совету агентства.Хару и Тэюн записались на направление «продюсирование», но учиться вместе, в итоге, не вышло. В идеализированные планы Им Минсо вмешались административные проблемы. Хару и Тэюн не вместились вдвоем в один класс: середина года, классы уже набраны. В итоге, Хару пошел на продюсирование, Тэюн — на актерское мастерство. Юнбина и Сухёна зачислили на вокальные направления, но в разные классы.

То, что новые одноклассники не станут для Хару друзьями, он понял сразу, еще даже не услышав их имена. Несмотря на то, что все были более-менее одинаково одеты в школьную форму, Хару практически ощутил аромат больших денег. «Новых» денег.

Из-за дедушкиного подарка Хару немного заинтересовался темой дорогостоящих часов и ювелирных изделий. Плюс, как-то болтал с дедулей, и тот кое-что рассказал. Сейчас Хару просто пробежался глазами по тому, что его одноклассники выбрали в качестве аксессуаров, и все стало понятно. У всех часы Rolex, причем, самые пафосные модели, максимально узнаваемые. Кольца, браслеты и цепочки на шее — Cartier, Louis Vuitton, Tiffany Co., Yves Saint Laurent, всё сейчас в моде и всего много. И рюкзаки в монограммах. Это всё признаки «новых денег». Нельзя сказать, что дети из старых и очень богатых семей не носят модные вещи люксовых брендов, просто так много лейблов — это не в стиле обеспеченных людей.