Путь небес. Преодолевая бурю

Шибан набросился на двух Придворных Клинков, вооруженных чарнобальскими саблями. Они перемещались так же, как и хан, — ловко, в напряженном темпе. Враги сражались дисциплинированно и строго, но Тахсир налетел на них подобно буре. Гуань дао яростно описала дугу, едва не вырвавшись из рук, но в последний миг Шибан дернул ее на себя. Окруженный энергией клинок, расколов керамит, выбил саблю из латных перчаток изменника. Его товарищ провел контрвыпад, пользуясь тем, что Шрам открылся сбоку, но его удар остановил другой меч — тальвар, что скользнул между мастерски откованной сталью и отставленной рукой Тахсира.

Джучи, возникший из клубов мраморной пыли, резко хохотнул.

— Они слишком хороши, — воксировал он. — Бери их по одному, мой хан.

Шибан засмеялся в ответ — раскатисто, без капли желчи.

— Тогда давай вместе.

После этого они с Джучи сражались бок о бок, шаг за шагом понемногу оттесняя Придворных Клинков. Враги бились достойно — возмутительно достойно, парируя каждый выпад Шрамов и отвечая свирепыми контратаками, — но в Тахсире снова пылал огонь, что наполнял жизнью искусственные мышцы и стальные связки.

— Хай Чогорис! — взревел он и, широко взмахнув глефой, с лязгом отбил в сторону саблю противника.

Тальвар Джучи метнулся снизу в возникший просвет и почти вертикально пронзил Придворному Клинку незащищенную подмышку. Чогориец всадил меч глубже, его хан обратным ударом рубанул изменника по шее — так сильно, что гуань дао почти сорвала с того шлем. Неприятель наконец рухнул, судорожно дергая конечностями, и Джучи прикончил его.

Тогда Шрамы снова понеслись вперед, все разом, целыми сотнями преодолевая залы и штурмуя коридоры. Закипели рукопашные схватки, одновременно изящные и жестокие. Детей Императора было больше, корабль принадлежал им, они сражались с пылом и высокомерием тех, кто уверен в победе своего дела.

Но братству слишком долго не давали развернуться, обрекали на непрерывную войну, полную поражений, где врагов всегда было много — подавляюще много, и бойцы словно бы тонули в бездонной трясине искаженных человеческих созданий. Теперь же Шрамов освободили, собрали вместе и снова позволили делать то, ради чего они были сотворены.

— Джагатай! — зарычал Шибан, и его боевой клич, усиленный шлемом, сотряс украшенные самоцветами люстры.

— Каган! — громом отозвался минган Касурга, братство Бури, как бывало на Улланоре, и Чондаксе, и сотне других планет, попадавших в широкий охват безжалостной войны Пятого легиона.

Они были на пороге триумфа. От мостика «Сюзерена» чогорийцев отделяли только вестибюли, забитые отступающими Детьми Императора. Предатели сплачивались в залах, готовясь к решающей схватке. Белые Шрамы пробились в покои с настенными зеркалами в серебряных рамах под сводчатым потолком. В обширном помещении собрались сотни защитников корабля, которые выстроились вдоль широкой каменной лестницы и окружили позолоченные основания громадных колонн. Центр обороны составляли фаланги Придворных Клинков, их поддерживали отряды смертных солдат с лазерным оружием. Болтеры предателей загрохотали в унисон, выбивая каменную крошку из стен за спинами атакующих, обрушивая дверные косяки. Зеркала разбились, расплавленное серебро потекло булькающими струйками.

Спотыкаясь под яростными очередями, воины Шибана падали с пробитыми нагрудниками и расколотыми шлемами, но другие тут же занимали их места. Они перепрыгивали через обломки или скользили по полу, улучшая позицию, после чего стреляли в ответ. Легионеры петляли в вихре снарядов, выдерживали попадания и усиливали какофонию разрушения собственными залпами.

— За Хана! — прокричал Джучи, перекрывая возгласы и шум битвы. — За Тахсира!

Единой бело-красной лавиной чогорийцы с боем подкатились к основанию лестницы. Как только они сошлись с мечниками Детей Императора, к рокоту болтеров добавился лязг блистающих силовых клинков. Воины Иманя свернули вправо, прорубаясь к дальней стене зала. Джучи остался возле Шибана, и вместе они проломили путь через центр, поддержанные плотным огнем собратьев, что вбежали в огромные двери далеко позади.

В азарте схватки Джучи опередил всех, даже своего повелителя. Он заскочил на нижние ступени и толкнул плечом нависшего над ним отступника, который, размахивая руками, свалился в надвигающуюся волну Белых Шрамов.

Но перед чогорийцем встал следующий Придворный Клинок, чемпион в шлеме с наличником, покрытым фиолетовым и синим лаком. Чарнобальскую саблю он держал в одной руке. Джучи одним прыжком подобрался к нему, удержал равновесие и со свистом рассек воздух тальваром.

Враг презрительно быстро закончил бой. Первым взмахом клинка префектор вывернул меч из руки Шрама, вторым полоснул его выше горжета, рассекая кабели и горло под ними. Чогориец повалился на колени, хватая воздух и булькая кровью, но тут же рухнул ничком, добитый третьим ударом сабли.

Шибан, метнувшийся к нему, не успел отразить смертельный выпад. Резко дернув глефу вверх, хан отбросил изменника, хотя тому удалось парировать атаку. Придворный Клинок начал отступать, как и все его воины. Лояльные легионеры, пылая раскаленным добела гневом, преследовали их вверх по ступеням. Переступая тело Джучи, они все дальше и дальше теснили мечников Третьего.

— Я знаю тебя, — прошипел Шибан.

Черная ярость придавала ему сил, наполняла мощью удары гуань дао. Хан словно вернулся на мостик огромного транспортника, где сдерживал врага до прибытия «Грозовой птицы».

— Я охотился за тобой с атаки на «Мемнос»! — В ответе прозвучала почти мальчишеская радость. — Как тебя называют, стальной шлем?

Шибан не сбавлял натиск, орудуя глефой, словно боевым молотом, — размашисто и быстро. От неистовства ему застилал глаза багровый туман.

— Хочешь знать мое имя? — злобно рявкнул он и резко выбросил гуань дао вперед, стараясь не отстать от врага. — Таму из степи!

Клинки летали, волоча за собой плазменные хвосты.

— Тахсир из легиона!

Темп схватки нарастал, обмен ударами ускорялся, мир расплывался вокруг.

— Шибан-хан из братства Бури!

Свирепым прямым выпадом снизу он попал префектору в грудь. Вспыхнуло расщепляющее поле, отброшенный ударом изменник пробороздил своим телом каменные ступени. Не давая ему опомниться, по-волчьи дышащий хан шагнул следом.

— Но тебе эти имена ни к чему, клятвопреступник, — кровожадно прохрипел он. — Для тебя я просто воздаяние.

«Стойкость» чванливо вплыла в центр плоскости боя, высоко над стягивающимся порталом. На ее грузных боках до сих пор вспыхивали разряды — следы воздействия неизвестных сил, пробужденных взрывом в сердце варп-колодца. За ней собрался весь флот Гвардии Смерти, к ним спешно присоединились корабли беспокойных кузенов. Сдвоенная армада развернулась и опять помчалась в атаку, набирая ход. Беснующуюся пустоту, будто охваченную лесным пожаром, еще раз вспороли лазерные лучи, и левиафаны бездны развернули орудия к новым целям.

«Гордое сердце» энергично ринулось к зениту, с изысканной точностью накрывая ряды отступающих космолетов Пятого легиона непрерывными залпами. Гвардия Смерти придерживалась центра, ее корабли двигались по прямой, наводя лэнсы на плотную середину оборонительного строя Белых Шрамов.

Величайшей среди всех была «Стойкость» — самая громадная, смертоносная и защищенная. Ее пушки уже обрекли на гибель десяток вражеских звездолетов, и с каждой секундой все больше мишеней появлялось в прицелах флагмана. Гигантские конденсаторы лэнс-орудий яростно и надрывно гудели от перегрева; фосфекс-податчики изливали свое бурлящее содержимое в окованные железом пусковые установки; многотысячные армии слуг загружали торпеды-распылители в стартовые аппараты, напрягаясь в вечной жаре, бесконечной влажности, неизбывной грязи и темноте каторжного труда.