Путь небес. Преодолевая бурю

Мортарион с мостика наблюдал за отходом неприятелей, которые еще сражались, но уже отдавали пустотную территорию. Брешь позади них стремительно вращалась, окаймленная эгидой серебряного пламени. Большинство врагов пытались развернуться к ней, пока их косил огонь сдвоенного флота, но не все. Одинокий корабль, взмывая над разверстым провалом, непокорно шел навстречу резне. Он был таким же колоссальным, как «Стойкость», но гораздо стройнее, с аккуратными и плавными обводами, как у породистого охотничьего пса. Его белый нос пятнали следы боев, но разряд молнии на корпусе по-прежнему блистал золотом, а лэнсы безжалостно сияли, готовясь к залпу.

— Мой брат не убегает, — сказал примарх, сжимая в пальцах рукоять Безмолвия. — Да, так и должно быть.

Повелитель Смерти поднялся с трона, молчаливая свита шагнула за ним.

— Всем сосредоточить огонь на флагмане, — приказал Мортарион, направляясь к телепортам. — Вскрыть его. На прочее отребье мне плевать, но добудьте мне этот корабль.

Калгаро передал команду флоту, и вскоре все звездолеты прервали заход на атаку, отступили и развернулись для перехвата надвигающейся «Бури мечей». Со всех сторон ринулись веера торпед, наведенных на одинокий флагман. Лишенный эскортов, звездолет Хана получил ряд попаданий в каждую секцию пустотных щитов, весь его корпус задрожал, окутанный пламенем взрывов.

Но флагман летел дальше. Его орудия вспыхивали, метая снаряды в сверкающую пустоту. Темп огня поражал воображение — «Буря мечей» непрерывно крушила стаи Четырнадцатого легиона, что стягивались вокруг нее, раскалывала носы и ломала хребты кораблей.

Она мчалась навстречу сестре, другой «Глориане». Полностью забыв о безопасности или самосохранении, флагман прокладывал пылающую дорогу к своему мучителю. Управляли им с безупречным мастерством. Звездолет кренился и нырял в волнах плазмы или горящего прометия, но сберегал оставшиеся силы, даже получая раны, — грозные раны, нанесенные оружием террора, которое извлекли из запретных глубин в хранилищах Четырнадцатого легиона.

Его должны были остановить. Даже такой могучий корабль просто не мог войти в прямой контакт со «Стойкостью», но что-то — ловкость экипажа, прочность корпуса или же кровожадная решимость — позволило «Буре мечей» прорваться через сосредоточенный огонь «Неукротимой воли» и «Косы жнеца», этих убийц систем. Ответными бортовыми залпами флагман отбросил врагов в шквале макроснарядов, которые испепеляли бронепластины и перегружали ускорители.

Маневр «Бури мечей» не был ни безумным, ни самоубийственным. Когда противник сосредоточил обстрел на ней, остальной флот Пятого легиона бежал к границе варп-разлома, преследуемый только группировкой Эйдолона. Но флагман дорого заплатил за успех: но его обугленному корпусу уже змеились трещины, пустотные щиты мерцали, тускнели по краям, в вакуум тянулись полосы красноватого дыма из натруженных двигателей.

Мортарион занял место на площадке телепорта. Он еще следил за ситуацией через передовые иллюминаторы, наблюдал за пожаром крепости врага. Его корабль пока что не стрелял, но теперь примарх подал знак Калгаро, и «Стойкость» наконец обрушила на цель свою необъятную огневую мощь. Град разрывных зарядов — вортексных бомб, кассетных растворителей, «пожирателей железа» — стремительными волнами пронесся через пустоту и врезался в «Бурю мечей». За ними последовали энергетические лучи, кинетические снаряды и все, что нашлось в арсеналах, летящее единым ураганом абсолютного уничтожения.

Флагман Хана ворвался на арену не беспомощным и тоже мог ранить неприятеля. Он дал ответный залп, и стало ясно, что «Буря мечей» сохранила грозные запасы в своих оружейных. Ее ракеты рванулись в стороны, пронеслись сквозь облака плазмы и вонзились в корпуса кружащих неподалеку преследователей. Ее непрерывно мерцавшие лазпушки, питаемые всеми генераторами на борту, вели плотный обстрел, под которым плавился адамантий.

Но все же когда «Буря мечей» наконец преодолела огненный вал «Стойкости», она уже была наполовину разрушена, ее пустотные щиты меркли, искря разрядами, а из пробоин выходила атмосфера. Словно какой-то смертельно раненный аврох, флагман взмыл из дымного месива — все еще громадный и цельный, но быстро теряющий силы.

— Довольно. — Мортарион выговорил, почти прошептал, только одно слово, но залпы тут же прекратились. Хотя корабли Гвардии Смерти нависали над звездолетом Хана, перекрывая пути к бегству, их пушки молчали. — Очистить дорогу.

«Стойкость» нанесла последний удар: одинокий лэнс-луч, нетерпеливо рванувшись из макроорудия на ее хребте, прожег бездну между флагманами и вонзился в пылающий шпиль-мостик «Бури мечей». Пустотные щиты лопнули со вспышкой, которая на мгновение затмила даже сияние варп-разлома. Раненый корабль содрогнулся и начал рыскать, остановленный на полном ходу. Вдоль пушечных бойниц протянулась гирлянда вторичных взрывов, в космос вылетели кружащиеся обломки корпуса.

— Рассчитать перенос, — скомандовал примарх в сладком и ядовитом предвкушении боя. Его изношенные сердца гулко забились, пальцы крепче сжали Безмолвие. — И отправляйте нас.

Двенадцать воинов Савана заняли свои места, их косы бледно засветились расщепляющими полями. Намного больше легионеров встали на другие транспортные площадки, тускло блеснув доспехами «Катафракт» в ослепительных лучах люменов. Всего в первой волне отправлялись триста бойцов — элита легиона, отряд, достойный оберегать примарха, — и за ними должны были последовать остальные.

Мортарион почувствовал резкий жар от колонны телепорта, набирающей полный заряд, и выброс метафизических энергий, которые разрывали варп. Мостик перед ним исчез, скрылся за ослепительно-белой пеленой.

Тепло сменилось лютым морозом, последовал надломленный краткий визг эфирного перехода, и мир ощущений стремительно вернулся.

Под сабатонами примарха скрипнул твердый пол, серебряная завеса отдернулась.

Напрягшись, он перехватил Безмолвие двумя руками и крутнулся на месте, готовясь к шквалу болт-снарядов. Бойцы Савана рассредоточились вокруг, сияя бледной зеленью смотровых линз, и приготовились отражать натиск врага.

Но их никто не атаковал. Мостик «Бури мечей» обезлюдел, его троны опустели, под сводами разносилось эхо. Когда резкие отзвуки телепортации смолкли, над консолями мерцающих люменов и пустых тактических линз разлилась тишина.

Подобравшись, напряженный Мортарион осторожно шагнул вперед.

— Брат мой! — позвал он, пристально вглядываясь в тени.

Примарх подошел к командному трону, также незанятому. Тьму озаряли пучки искр из оборванных кабелей, но ни одно живое существо не бросало вызов барбарусцу.

Воины Савана почти беззвучно ступали следом, лишь глухо скрежетали их древняя броня и окованные железом сабатоны. Мортарион отвернулся от трона, объятый немыслимой яростью.

— Он бежит от меня! — загремел примарх и расколол косой мраморный пол. — Найти его! Перебросить меня к нему — еще не поздно взять след!

Но луч телепорта не вспыхнул и не пронзил реальность, чтобы унести Мортариона прочь. В пустых ячейках сервиторов внезапно ожили экраны когитаторов. Над треснувшими иллюминаторами из бронестекла вновь развернулись пустотные щиты, словно кто-то накрыл весь мостик кисеей. Наведение переброски извне стало невозможным. Снизу донесся рокот запустившихся двигателей, палубы задрожали, и огромные люмен-панели снова засияли ослепительным светом.