Путь небес. Преодолевая бурю

На иллюминаторы реального обзора опустились заслонки.

— Что помешает им последовать за нами? — пробормотал Табан, изучая тактическую схему флота.

Первые большие звездолеты Пятого легиона уже проходили в брешь, находясь носом в варпе и кормой в обычном космосе.

— Разлом закрывается, — ответил Джубал, указывая на данные авгурного анализа, согласно которым раструб портала схлопывался.

— Недостаточно быстро, — возразил Джагатай.

Как и Табан, он внимательно смотрел на тактические сканеры. По крайней мере авангард штурмовых кораблей Третьего успеет преодолеть горизонт до полного исчезновения бреши.

Владыка охоты кивнул.

— Их не хватит, чтобы остановить нас, — осторожно произнес он.

Хан сузил глаза, наблюдая за расстановкой ползущих по экрану рун. Злобное воздействие эфира усиливалось, закрепляло позиции на мостике. Уже казалось, что все поверхности набрали заряд статического электричества, и в разломе положение только ухудшится. Вражеские корабли двигались странно, беспорядочно, рисковали собой, чтобы просто не отстать от Белых Шрамов.

— Но что сейчас направляет их? — спросил Каган. — Что там, у них на борту?

«Терзатель» круто забирал к зениту, его двигатели бессмысленно пережигали топливо, из залитого машинариума на трюмные палубы выливался неочищенный охладитель. Крейсер больше не стрелял, поскольку все его канониры были мертвы, разорваны на куски шипастыми цепами новых повелительниц звездолета, а их души вытянуты из тел и поглощены в оргии пси-чревоугодия.

Кровь текла в каждом коридоре, журчала в топливопроводах, испарялась на воздухоочистителях. Все люмены или лопнули, или безумно мерцали, из-за чего отсеки то погружались в непроглядную тьму, то озарялись ослепительным светом.

Порождения не вполне удачных магических опытов Фон Кальды скакали по коридорам и внутренним трапам, выискивая новую добычу. Все они выросли, раздулись с омерзительной быстротой. Самое маленькое из созданий теперь заметно превосходило в росте даже легионера; увенчанные загнутыми назад шипами, они хлестали по воздуху длинными косицами с ядовитыми жалами. Твари двигались соблазнительно, сладострастно, крались и скользили по палубам в дикой пляске света, их лишенные белков глаза блестели подобно жемчужинам.

Манушья-Ракшаси, присев среди развалин мостика, наслаждалась дрожью измученного корабля. По ее подбородку тянулась полоса жизненных соков, что вытекли из последнего легионера, бившегося с ней.

Теперь демоница была намного выше остальных. Ее напитала мощь крови, варпа и смертей, усиленная и возвышенная истинной природой существа — той дивной личностью, которой она являлась в царстве грез, ныне высвобожденной и растянутой для сотворения плотского обличья.

О, сколько имен она сменила за долгие столетия осознанного бытия! Она, сотворенная посреди чудесного разложения первой звездной империи, увидела начало всего и обрела разум в тот день, когда пресыщенные города-миры сгинули в родовых муках божества. Демоница бродила по разоренным поверхностям планет, растворяла их, создавая чистые ощущения, и выпивала души их создателей, что заходились плачем и воем. Она хватала чародеев этих миров, колдунов и провидцев, вгрызалась в их духовные тела, насыщалась эссенцией их сил и знаний. Тогда Манушья-Ракшаси обрела мощь, как и все подобные ей составляющие Темного Князя — юные, словно голубые звезды в бездне, смертоносные, как величайшие слуги более древних владык.

Да, по меркам Галактики, демоница была еще молода, а потому полна жизни, жестока и восхищена собою. Она потянулась всем гибким телом, лоснящимся в мерцании люмен-лучей.

— Воистину, я прекрасна, — объявила Манушья-Ракшаси, и меньшие Разумы гармоничным хором согласились с ней.

Она выпрямилась, являя свое неприкрытое величие. Хранитель Секретов — так называли этих созданий в мирах смертных.

И она хранила немало секретов: предсмертные воспоминания старых рас, переплетенные с жестокими тайными желаниями юных народов, что равно были обречены рассеяться в недрах эмпиреев и до конца времен застыть в изысканной агонии.

Манушья-Ракшаси оглядела пустоту, проникая взором в обугленный корпус космолета смертных, как сквозь прозрачный кристалл. Мир чувств истончался, превращался в сплав материального и мысленного. Это лишь укрепило демоницу, надежнее привязало ее своевольную суть к временному полотну, наполнило силой мышцы и упрочнило сухожилия.

Уже скоро ее воинству не нужны будут пустотные баржи смертных. Через несколько мгновений они смогут вольно скользить через бурлящий ураган, как и в первые моменты своего мучительного рождения.

Манушья-Ракшаси обозрела бойню, что бушевала по всей ширине вращающегося круга варп-перехода. Она видела звездолеты, как сгустки крови в жилах: сочные, липкие, созревшие для внесения яда. Один из них вздулся перед ней заметнее других — огромный боевой корабль, заполненный поющими душами плетельщиков эфира, которые собрались вокруг своего князя. Его дух пылал ярко, будто сами Круги наслаждений.

— Вон тот, — нараспев произнесла демоница, отправляя своему новорожденному легиону психическую команду о начале боя. — Заберем вон тот.

Глава двадцать пятая

Раньше закованный в сталь воин был слабее. Его удары прибавили в мощи и расчетливости, теперь их направлял более чистый гнев.

Но этого было мало, поскольку Карио сражался в ином стиле — он стремился к отстраненному совершенству фехтования, не зависящему от капризов боевой ярости. Мечник видел иронию галактического масштаба в том, что на смену такому кредо, некогда общему для всех воинов его легиона, пришла разнузданная погоня за излишествами. Впрочем, крушение Великого крестового похода родило немало горьких шуток.

Два клинка столкнулись вновь — сабля и глефа, одна стремительная, как падающая сосулька, другая размашистая, будто кистень, сорвавшийся с рукояти. Волна сражения несла обоих вверх по лестнице, и Раваш не противился ей.

— Теперь мы охотимся на вас, — невозмутимо произнес Карио. — Ваш флагман горит.

Шибан обрушил на него еще один удар — свирепый, усиленный злостью.

— Лучше сгореть, чем предать веру.

— «Вера»! — Болт-снаряды врезались в арочный проход над ними, ведущий к высокому мостику. — Забавно, что ты восхваляешь ее. Веру собирались искоренить.

Белые Шрамы рвались к вершине лестницы, где с золотых перил свисали знамена Придворных Клинков. На зеркальном полу сражались сотни легионеров: одни увязли в ближнем бою, другие спешили занять позиции для стрельбы. Обе стороны не желали отступать и бились изо всех генетически улучшенных сил и умений. Латные перчатки с хрустом врезались в кости, мечи рассекали керамит, снаряды с треском разрывали плоть.

— Не мы, — хмыкнул Шибан, уходя от косого взмаха, направленного в кабели шлема.

— Ах да, вы же были особенным легионом. — Позади них вздымались врата, отполированные, со многими колоннами. Над входом сверкала громадная неоскверненная аквила, которая сурово взирала на резню. За дверями виднелся сам мостик. — Если не считать остальных семнадцати.