Путь небес. Преодолевая бурю

Оглядев убранство каюты мертвого префектора, Раваллион неприязненно скривила губы.

— Этот легион ненавистнее всех, согласен?

— Не буду спорить. Но как ваше здоровье? Как наш новый флагман?

Илия попробовала улыбнуться, но вышло не очень удачно.

— Есугэй говорил со мной с пустотной станции, представляешь? Не знаю, как он сумел, но теперь мне такого не забыть. Кажется, хотел пожелать мне, чтобы я жила дальше. Не могу сказать, что мне самой это очень нужно.

— Раньше я от вас подобного не слышал.

— Да, конечно, но я смертельно устала, до самой глубины души. Однако, быть может, мне еще стоит бороться. Возможно, на Терре найдется лекарство от всех наших хворей.

— Возможно. — Хан налил немного вина в бокал и протянул ей.

— Это не опасно? — неуверенно спросила Раваллион.

— Самое худшее — в голове зашумит, — успокоил ее легионер.

Приняв сосуд, Илия сделала большой глоток. У нее тряслись руки.

— Мне будет его не хватать, Шибан, — вдруг сказала она срывающимся голосом.

— Мне тоже.

— Он по-доброму к тебе относился, ты знал?

Хан улыбнулся:

— Он ко всем так относился.

Но это было не совсем правдой. Именно Таргутай Есугэй забрал Шибана из степи, наставлял его во время Вознесения, с гордостью наблюдал спокойными золотистыми глазами за стремительной карьерой подопечного.

— Вы были правы, — произнес Шрам. — Правы насчет Торгуна. Вас это радует? Мне сказали, что в конце он бился на «Буре мечей». Говорят, вы и здесь приложили руку.

— Такая у меня привычка после Просперо.

— Грустно, что он сражался в одиночку.

Раваллион покачала головой:

— Не грусти. Перед эвакуацией я взглянула на Торгуна — уже тогда он смеялся.

Шибан склонил голову:

— Рад это слышать.

Задрожав еще сильнее, Илия допила остатки вина.

— Но что ждет нас теперь? — Она поставила бокал и невольным, почти детским движением взяла легионера за руку, крепко сжав его латную перчатку. — Я завидую им обоим. Постыдно, правда? Но это так.

Шибан пришел в смятение, не зная точно, как ответить на внезапный жест растерянной женщины. В итоге он накрыл ее руку своей, стараясь как можно аккуратнее двигаться в доспехе.

— Мы выжили, — сказал Белый Шрам. — И еще можем победить.

— Ты веришь в это? — Раваллион посмотрела на него с почти отчаянным выражением на хрупком лице. — Скажи мне честно, веришь?

Хан не мог солгать ни ей, ни себе.

— После всего, что случилось, мы остались собой, — произнес Шибан. — Есугэй назвал бы это победой.

Илия наконец улыбнулась, хотя на глаза ей еще наворачивались слезы.

— Да, — сказала она, не отнимая руку. — Назвал бы.

За высоким иллюминатором длинной дугой мерцающих звезд вытянулась Галактика.

С поста на вершине обзорной башни «Копья небес» были видны израненные корабли, тихо скользящие по широкому простору. На некоторых из них, сторожевиках Пятого легиона, виднелись рубцы от эфирного перехода. Другие звездолеты пребывали в лучшем состоянии, но держались поодаль, поскольку принадлежали Космическим Волкам.

— Как думаешь, они позволят нам совершить последний переход без надзора? — спросил Хан, смотревший в громадное окно.

Джубал, который стоял рядом, пожал плечами:

— Мне кажется, нет. Разве Волчий Король не известил вас о своих намерениях?

— Я не спрашивал. Обрадовался уже тому, что сумел уйти с его корабля без драки.

Владыка охоты усмехнулся:

— Но рано или поздно он отправится на бой с магистром войны.

— Похоже на то, — кивнул Хан.

— Напрасно. Он мог бы вернуться вместе с нами, укрепить оборону.

— Да, но кто в силах переубедить Повелителя Фенриса? Он уже принял решение. — Примарх вздохнул. — Для нас это ничего не изменит. Мы исполним данную клятву.

— Все не удавалось спросить вас, Каган, — поднял глаза Джубал. — Вы посещали то место, Темное Зеркало. Чем оно было?

Джагатай задумался. Вероятно, только Есугэй узнал точный ответ, но машины, увиденные Ханом в нижних колодцах, подсказали ему многое. Несомненно, станция была частью того же проекта, который оторвал его Отца от Крестового похода, того же замысла, по которому вся мишура империи — навигаторы, легионы, варп-двигатели Механикум, даже сами примархи — оказалась бы ненужной. Неудивительно, что планы держали в тайне, но подобная секретность привела к годам подозрительности и недоверия.

Измена свершилась еще до Хоруса, в этом не было сомнений. Возможно, последствия ее только сейчас выходили на свет.

— Ошибкой, — ответил Каган. — Тупиком. Мы остались с тем, что есть, — нашими войнами, клинками, мутантами. И нашими демонами.

С сухой улыбкой Джубал вновь повернулся к звездному пейзажу.

— Так или иначе, эта ошибка открыла нам Путь Небес.

— Больше не говори о нем, — сказал Хан, мучимый воспоминаниями. — Он стал могилой для многих, кто должен был попасть во Дворец.

Примарх вгляделся в пустоту, в сверкающий пояс звезд, что лежал перед ним. Где-то там, возможно, уже видимый глазу, лежал Тронный мир — все-таки достижимый после стольких лет мытарств.

— Нас вновь ждут испытания, — произнес Каган. — Мы еще не видели величайших из них, и мне неизбежно предстоит свести счеты с братьями. Но я на краткое время забуду об этом. Нам нужно оправиться, залечить раны, быть готовыми снова поднять клинки.

По ястребиному профилю Джагатая скользнула улыбка.

— Мы сохранили веру, Джубал, — закончил он. — Мы сразились, мы превозмогли, и теперь наконец летим домой.

Послесловие

Помнится, во введении к моему омнибусу «Мечи Императора» по вселенной Warhammer я говорил, что работать над «Мечом Правосудия» было одно удовольствие, но так случается не всякий раз. Некоторые книги, по разным причинам, бьются с автором на каждой странице.

«Путь Небес», несомненно, был из таких бойцов. Роман сопротивлялся всем попыткам сплести его канву, подбрасывал одну загвоздку за другой, уплывал за сроки сдачи и мучительно тащился к финалу на несколько месяцев дольше, чем планировалось.