Путь небес. Преодолевая бурю

— Машины душ не предназначены для вашего рода, — с издевкой сказала Манушья-Ракшаси и нанесла новый удар, от которого Каган едва не пошатнулся. — Они превыше вас, как и мы превыше вас.

Пламенеющая сабля насквозь пронзила тело чудовища, острие вырвалось у него из спины. Тут же когти твари глубоко пробороздили нагрудник Хана, едва не сорвав доспех. В круги огня влилась кровь — смертно-красная и демонически-фиолетовая.

— Не стоило вам так рисковать.

Новый вопль Манушьи-Ракшаси сдвинул примарха на шаг, кусок палубы рассыпался у него под ногами. Жестокий прямой выпад сжатой клешней угодил ему в подбородок и отбросил еще дальше.

— Это наши владения.

Мгновенно ответив, примарх отбил меч демоницы и направил тальвар ей выше живота. Клинок ударил верно, разорвав бок существа. Попав на всполох расщепляющего поля, струя ихора воспламенилась и окатила врагов дрожащим жидким огнем.

— Все владения — наши. Вы просто болезнь, что поразила их, зараза, которую нужно истребить.

Тварь замахнулась когтями, но Хан смел их в сторону. Он рубанул по бедру ближней к нему ноги, и затрепетавшие мышцы легко разошлись под саблей. Ударив вдоль грудной клетки чудовища, Джагатай рассек костяную клешню.

— И вас истребят.

Выбросив вперед копыто, Манушья-Ракшаси расколола доспех на боку примарха. Выбитый из стойки, Каган не упал, но проехал по полу. Презрительно взревев, демоница опустила пылающий меч. Смертоносное лезвие прожгло измученный воздух, по-змеиному шипя от колдовских чар.

Парируя, Хан поднял саблю, и два клинка столкнулись вновь. С оглушительным лязгом и яркой вспышкой света тальвар разлетелся на куски. Взмахнув клешней, тварь с грохотом отбросила примарха на пустой командный трон.

Арвида, застывший в глубинах предвидения, остался один и без защиты. Каган вскочил на ноги и бросился наперерез Манушье-Ракшаси, которая метнулась к чернокнижнику, вытянув когти, с жаждой убийства в сузившихся глазах. Безоружный Джагатай прыгнул на нее, метя в глотку.

Демоница отреагировала слишком поздно. Хан схватил тварь за шею, сдавил сиреневую плоть и по инерции увлек врага прочь от Ревюэля. Примарх сомкнул латные перчатки, вонзая пальцы в тугую кожу создания.

Манушья-Ракшаси, застигнутая врасплох свирепой атакой, потеряла равновесие и рухнула навзничь. Каган повалился сверху, не выпуская ее горло. Чудовище выгнулось дугой, пытаясь сбросить его, но Джагатай, собрав все генетически дарованные ему силы, сжал руки. С треском сломались кости, сотканные варпом, смялись многочисленные извилистые трахеи.

Задыхаясь, демоница забилась яростнее. Ее меч рассек броню примарха на спине, оторвал и сбросил несколько пластин. Ее когти впились Хану в бок, пронзили мускулы в местах, не защищенных доспехом. Громадная тварь изгибалась, будто змея, стараясь скинуть мучителя, но Каган все сильнее вжимал пальцы ей в глотку и разрывал сухожилия.

— Ты нигде не спрячешься, — прошипел Джагатай, по капле выдавливая жизнь из дергающегося монстра. — Теперь мы знаем тебя. Мы будем охотиться за тобой на всех планах бытия. Сначала очистим пустоту, потом очистим варп.

Манушья-Ракшаси вызывающе плюнула в него, но в слюне уже мелькал ихор, а ее глаза помутнели. Израненное тело демоницы вздрогнуло, и когтистые лапы безвольно упали.

— Посмотри на меня, якша, — сказал Хан, — и узри своего убийцу.

Сделав последний, вымученный вздох, тварь со злобой и ужасом взглянула на Джагатая. Примарх разжал руки и вырвал длинный меч из ослабевшей хватки чудовища. Держа клинок в обеих латных перчатках, Каган развернулся, занес оружие и вонзил его в грудь врага. Манушья-Ракшаси завопила, приколотая к полу горящим мечом. Хан вырвал клинок и глубоко вбил перчатку в зияющую рану меж ребер.

— За Императора! — вскричал он, вырвав сердце демоницы и высоко воздев его над головой; по руке примарха потек густой и темный, как нефть, дымящийся ихор.

Белые Шрамы на мостике, как и их враги, услышали победный клич своего господина. Все увидели еще стучащее сердце Хранителя Секретов в латнице Кагана. Воины вскинулись, продолжая биться, вонзать клинки и крепко сжимать кулаки.

— За Хана! — взревели они.

Тогда примарх отбросил демоническое сердце, подобрал обломок тальвара, по-прежнему искрящий энергией, и вновь зашагал в гущу битвы. Бойцы кэшика, построившись вокруг него, разили всех на своем пути. Грозовые пророки возобновили атаку, разрывая на части сами стихии и направляя их в наступающие ряды нерожденных. Грохотали болтеры, гремели боевые кличи, а орды преисподней визжали от ненависти и отчаяния.

Посреди схватки стоял на коленях чернокнижник Арвида — нетронутый, невредимый, ведущий их вперед.

За обшивкой корабля неслась вселенная, все быстрее, все дальше.

— Держаться! — рычал Хан.

Твари вопили. Белые Шрамы давали им отпор, непокорные, несгибаемые.

— Держаться!

Глава двадцать седьмая

По мощному грохоту последнего лэнс-удара Мортарион понял, что щиты «Бури мечей» наконец упали, на этот раз по-настоящему, и он может телепортироваться обратно.

Примарх взглянул на лежащих вокруг мертвецов, срубленных ударами кос, на кровь, что растекалась и собиралась в лужи по всей палубе. Все убитые стремились атаковать его, чуть ли не бросались на клинок, сражались так же свирепо и умело, как воины любого легиона, но было в них и что-то еще. Некая одержимость.

Их хан, Торгун, тоже лежал на полу со сломанным хребтом. Прикончить его оказалось непросто — он не был проворным, как братья, но превосходил их в стойкости. В конце боя взмах Безмолвия сорвал с него шлем, и Мортарион увидел лицо хана: окровавленное, тронутое смертью, но с горящими от радости глазами.

Потом он умер, как и много тысяч других, разрубленный на куски, втоптанный в металл.

— Мой господин, — раздался в комме голос Калгаро. — Наведение завершено. Переношу вас в безопасное место.

Мортарион отстраненно кивнул. Схватка обернулась изматывающей, механической резней, которая не утешила его после потери главной добычи. Даже в победе ощущался заметный привкус унижения.

На палубу обрушились лучи эфирного света, и примарха вновь пробрал холод бездны. Когда дымка рассеялась, он обнаружил себя на мостике «Стойкости», в окружении бойцов Савана с изморозью на доспехах.

Навстречу ему поднялся Калгаро. За спиной магистра осад стояли рядами прислужники Четырнадцатого легиона, офицеры и матросы из экипажа. Еще дальше, в стороне от остальных, располагалась небольшая группа воинов в золотом и фиолетовом. Во главе свиты держался первый лорд-командующий, который поклонился ему.

— Мой господин, простите за своеволие, — начал Эйдолон, — но, как вы видите, битва окончена. Я желал убедиться, что вы вернулись к нам.

Позади него, в иллюминаторах реального обзора, пылающие корабли подсвечивали пустоту красным. «Буря мечей» утратила балансировку, сотрясаемая взрывами, ее громадное тело изнутри озаряли пожары. Медленно переворачиваясь, она уходила из плоскости боя, роняя обугленные антенны и шпили с истерзанного корпуса. Флагман слишком пострадал, не было смысла его захватывать.