Путь Стратега 8. РеалРТС

Днём я отправился лечить раненых во время штурма легионеров. Использовав второй заряд исцеляющего дара, получил системное сообщение:

«Связь с божественным покровителем усилена. Увеличен лимит использования воззваний. Открыты новые воззвания».

Всю свою непростую карьеру в этом новом мире я качался через смертоубийство постоянно возрастающего масштаба. От гладиаторских боёв на арене дошел до многотысячных битв, когда земля дрожит под поступью когорт и полчищ. А теперь вот спасаю отдельные жизни.

Ладно. Давай-ка глянем чем моя любимая богиня одарила своего многострадального стратега.

Благословенный туман

Окружает заклинателя священным туманом, в радиусе действия которого все союзные ему существа получают эффект «благословение жизнелюбия», на любую враждебную магию в рамках тумана действует коэффициент подавления в 1,8, а недавно погибшие союзники временно возвращаются к ложной жизни. Любые физические объекты, разогнанные до скорости 12,5 м/с не могут пересечь границу тумана и отбрасываются прочь.

Расходуется 2 заряда воззвания.

Эффекты:

— радиус тумана 6–8 метров.

— длительность тумана 3,2 секунды.

— коэффициент подавление враждебной магии 1,8.

— накладывает эффект «благословение жизнелюбия» и «ложной жизни» на 167,5 секунд.

— отбрасывает любые физические объекты, разогнанные до скорости 6,5 м/с и выше.

Вау. Прямо таки вау.

Я полагал, что дары Нэл будут сильно уступать по эффективности способностям Порчи. Станут лишь небольшим приятным бонусом. Но этот навык был из разряда способных кардинально изменить результат сражения.

Интересно, что он был своего рода светлой версией одного из навыков Порчи, создававшего вокруг меня призрачный туман. Как и та способность, этот навык защищал от враждебной магии. Однако вместо дебафа врагов он усиливал союзников. Вплоть до временного воскрешения павших. Ложная жизнь. Честно говоря, пока даже не знаю как будет работать эта механика. Можно ли спасти такого оживленного от последующего возвращения в состояние трупа? Перевязать его раны или использовать другую магию? Если да, то это невероятно мощный инструмент.

Кроме воскрешения, благословения и защиты от магии, этот навык также блокировал быстро движущиеся объекты. Стрелы, заклинания, снаряды осадных орудий, всадники на полном скаку — все это на 3,2 секунды не сможет причинить мне вреда. Серьезный козырь на поле битвы. Жаль, что скастовать получится лишь один раз за сутки.

Количество доступных мне воззваний увеличилось с двух до трёх. Хорошо, но мало. Надеюсь, дальнейший прогресс не заставит себя долго ждать, и на замену большого спектра темных навыков Порчи придут божественные дары Нэл.

Легионеры и прочие воины нашей армии постепенно обустраивали лагерь. Росли на берегу священной реки шаддинцев имперские укрепления. Продовольствие пока имелось. Порошок из саранчи, выжившие козы, мука и сухари. Воды было вдоволь, а отряды специальных фуражиров старались выловить из реки хоть сколько-то рыбы, не словив при этом шаддинской стрелы.

От подвигов и хардкорных ситуаций мы на какое-то время перешли к режиму лагерно-осадной рутины.

День шёл за днём. Неудачные штурмы повторялись. Немного разные сценарии, но один результат. Табир стоял крепко, а стены его умывались имперской кровью. Пусть наши потери были невелики, однако боевой дух войск опускался все ниже по шкале от «Мы всех разнесем! За Рег!» до «А может быть по домам?»

Ночами я ждал визита Лав, чтобы узнать у неё побольше об Эагисе и его предположительной связи с шаддинским жречеством, но древняя ведьма была ко мне удивительно равнодушна. Возможно, Азард посадил её под домашний арест за какой-нибудь очередной косяк. Попытку помочь смертным реанимировать очередного мертвого бога например.

Легионеры Сандиса приступили к строительству осадных башен, но процесс шёл медленно из-за нехватки материалов. Всю пригодную древесину в округе враг уничтожил, а наши большие составы снабжения ходили редко. Слишком значительным было расстояние через степь. Кроме того, им начала досаждать шаддинская лёгкая конница. Её отряды переправлялись выше по течению и устраивали налёты на наши караваны подальше от лагеря легионов, вокруг которого летали грифоны.

Эти атаки происходили так: из темноты выскакивало несколько десятков всадников, осыпая стрелами лошадей, мулов и других тягловых животных. Они не пытались уничтожить караван, не вступали в бой, а лишь создавали проблемы. Враг действовал чрезвычайно расчётливо. Истощал нас как мог и ждал подходящего момента.

Сандис же всячески пытался продемонстрировать, что подходящий момент вот-вот настанет. Не дожидаясь строительства осадных башен, Иворна регулярно посылал своих воинов огребать от защитников Табира. Фидаины из гарнизона города ликовали. Они, наверняка, уже грезили как за такие подвиги получат лучшие места в шаддинском посмертии. Каждому по особняку с гаремом или что-то в этом роде. Возможно даже, они уже лелеяли мысли, что перед посмертием успеют пожить героями, потому как мы вообще не возьмём город.

Каждый такой штурм стоил Сандису полсотни-сотню человек убитыми. Общие потери уже приближались к тысяче безвозвратно выбывших погибшими и тяжело ранеными. Но Сандис, словно наизусть зная монолог Вааса о безумии, продолжал посылать свои отряды на стены города.

Мы с Октаном, Нималексисом и Ориной играли роль поддержки, прикрытия, однако более всего напоминали мрачных зрителей какого-то странного изуверского шоу.

Каждый приступ Сандис старался обставить с помпой. Он выводил к стенам свою элиту, провозглашал торжественные речи о неизбежной победе Империи, обещал награды тем, кто возьмёт первую крепостную башню. Затем угрюмые легионеры с явной неохотой шли на штурм, под пристальными взглядами лучших частей легионов Сандиса. Свою элиту он не отправлял на убой.

Приступ захлебывался и, под торжествующие крики шаддинцев, легионеры отступали, стараясь оттащить от крепости раненых. А через несколько часов на стене выставлялись головы тех, чьи тела остались наверху. Это зрелище не прибавляло энтузиазма участникам следующей попытки. Никто не хотел лезть на стену первым. Все лишь надеялись получить рану полегче и что товарищи смогут унести их прочь.

Однако несмотря на просадку боевого духа, Сандис жёстко контролировал дисциплину своих людей. Тех, кто слишком нерасторопно шёл на штурм или подозревался в намеренном падении с лестницы, сурово наказывали. Легко провинившихся лупили палками. Тех, чей поступок был тяжелее забивали почти до смерти. Их окровавленные ели живые тела вывешивались на стенах лагеря в назидание остальным. Это не было смертной казнью, но многие приговорённые умирали там на жарком солнце.

— Немыслимо! — в личном разговоре возмущался Таркус Дарен. — Да как он смеет казнить легионеров, граждан Рега такой позорной смертью!? Это же считай распятие на кресте! Хочет навести порядок — пусть вешает или рубит головы.

Его возмущение было хорошо понятно всем ветеранам легиона. Военная машина Империи существовала благодаря насилию. И не только против врагов. Наведение дисциплины было даже более важным аспектом этой системы. Однако также легион существовал благодаря традициям и законам. Здесь грань между двумя этими понятиями была тонкой. Граждан Рега не казнят позорным способом распятия.