Путь

— Да Лойер, вообще, нормальный парень, зря ты так, — вдруг вступилась Оливия.

— Да пошли они оба в жопу, пусть обратно в свой Альбион валят. Тебя братец там доставал, а сейчас и сюда приехал, и меня вписал в скандал!

— Он защищал меня, — насупилась девушка, взяв кофе за ручку и неся его Бо.

— Да это тебя от него самого защищать надо! Чем иметь такого брата, лучше вообще никого не иметь! Долбоёб какой-то, ей богу! — не унималась Бо.

— Так это, просто не везет ему по жизни. Он парень способный, но не знает, куда себя применить. Пей, пожалуйста! — поставила девушка кофе на столик.

— Знаешь что, пускай себя применит в качестве обёртки под коровью лепешку, — сама не поняла, что сказала Бо. — Спасибо за кофе, лапуля. — Она отхлебнула, зажмурившись. — Ты мне расскажи, давай, что твой умный парень задумал? Чего ему от меня надо?

Оливия пожала плечами и пошла наливать себе.

— А ты знаешь, я уже догнала! — бросила Бо ей вдогонку. — У него с тобой не вышло к Пике подкатить, и сейчас твой братец думает, что я, жена Геры Замеса, пойду в бригаду к Пике и уговорю его взять на работу твоего Англичанина? Да? Так он придумал, верно? Типа, все мы тут одна большая счастливая компания!

Поняв по испуганным глазам Оливии, что, наверное, верно, Бо снова пригубила кофе, секунду помолчала, вдыхая аромат, и продолжила.

— Все бы хорошо, но твой Англичанин не знает двух вещей. Во-первых, мой Замес был другом и бригадиром Симона Вуйчика, а вот Пику он всегда гнобил. А во-вторых, после исчезновения Замеса, Пика отжал у меня всё, что осталось от мужа, поэтому я ненавижу этого пидора так, что готова глотку ему разорвать, — от злости Бо сделала большой глоток и сморщила лицо, обжёгши язык и горло. Покашливая, она продолжила: — И хера лысого я к нему пойду — к Пике. Только если на могилу, чтобы плюнуть. Вот этой информации до Англичанина твоего никто не донёс, да?

Впрочем, её недовольство на этом только начало расти, поскольку прошел час, а Англичанина все не было. Конечно, Бо время зря не теряла, обдумывая произошедшее, показательно-возмущенно развалившись в кресле и листая журнал, в то время как её квартирантка смущенно-виновато и очень долго готовила завтрак, поглаживая себя по волосам на лобке. Она, как и многие представители нового поколения, не признавала одежду, считая, что те, у кого прекрасное тело, могут не стесняться его, а гордиться им, подобно грекам. Конечно, на улице ходить в обнажённом виде не полагалось, но были территории, где разрешалось находиться без одежды: на пляжах, например, в специальных природных кемпингах, в некоторых тренажёрных залах и банях, в любых непубличных местах с разрешения собственника, в Аквилее так вообще целый кампус официально разрешил у себя натуризм. Ох, времена, в прежние годы такого не было, конечно!

Бо вздрогнула, когда в дверь постучали. Оливия накинула на себя коротюсенькую тунику, подбежала к двери, разглядела в глазок лицо брата, с облегчением нажала на кнопку, замок щелкнул, и в студию порывисто вошёл её бритоголовый брат по имени Оливер, по кличке Англичанин. Осмотревшись, он сел на подлокотник кресла, а Бо это прямо ненавидела.

Явился братец не один, а со своим другом Лойером — чернобровым индюком с грустными глазами. Тот сначала тоже присел было на подлокотник, но тут же соскочил, увидев, как Бо закатила глаза и, толкнув друга, взглядом попросил привстать.

— Чего вам надо, господа англичане? — как можно более едким тоном произнесла она, когда они выпрямились перед ней.

Парни переглянулись, не зная, как начать.

— Хорошо, спрошу проще, — аж обрадовалась Бо. — Какого хера вы сюда припёрлись?

— Ак, мы это, извиниться хотели. Сорян* (извини), если чё… — начал было Англичанин, но тут же сбился с курса, — но ты это, сама начала! Можно ведь было по-мирному всё порешать, а то вы налетели, как курицы…

— Слышь ты, петух эдинбургский, отчего-то твои извинения вообще никак на меня не действуют. Может, ты мне скажешь сам, почему? Или, может, вам лучше просто уйти, джентльмены? Лично я вас сюда не звала! — она посмотрела на Лойера и помахала ему ручкой.

Олли Англичанин обидчиво поджал губы, но промолчал. Бо знала, куда бить. Она сразу поняла, что парни на полной безнадёге, раз кормятся чуть ли не отбросами, живут в каком-то заброшенном доме, ходят мыться в общественные бани по утрам за копейки, там же и стираются, что у них полная жопа, раз они пришли к той «дырявой суке», которую не так давно пьяный Англичанин обложил трёхэтажным матом.

Когда сестра сбежала от его опеки, Оливер почти полгода старался о ней не вспоминать, до смерти обиженный её неблагодарностью. Всю жизнь Олли оберегал сестрёнку, с юности вытаскивая её из рук разных подлецов, которые, как он думал, все скопом и по одному хотели над ней надругаться. А Лив, как он звал сестру, вместо признательности сорвалась в Ганзу, да ещё поселилась у этой извращенки, с которой они спят в одной кровати. И эта сука посмела назвать его петухом? Да кто дал ей такое право?

— А ты сама-то, кто такая, чтобы так разговаривать? — он обидчиво задрал нос.

— Слышь, малыш, ты так дома с пацанами сопливыми разговаривать будешь! — Бо ударила ладонью по подлокотнику, выйдя из себя. — А тут ты будешь слушать! Понял? Хочешь узнать, кто я такая? А я, мальчик, жена Геры Замеса, только за имя которого тебя пол Ганзы порвёт на куски, понял?! Мой муж был лучшим другом Симона Вуйчика, они втроём с его братом — Каспером здесь всех держали, и в Сталинграде, и в Райхе. Его весь полис уважал. Спроси хоть у кого — тут никто бы не посоветовал тебе ещё раз на меня смотреть лишний раз, не то что голос повышать. Скажи спасибо сестре, что не дала мне тогда парням из бригады Вуйчиков пару слов сказать, чтобы вам обоим руки с ногами переломали и на заброшенном перроне Ганзейского узла вывалить, как мешки с говном, — на одном дыхании выпалила Бо. — Теперь понял, кто я такая?

Олли замялся, облизнул пересохшие губы и извиняющимся тоном заговорил.

— Понял, понял. Сорян, Бо, если что не так. Мы парни простые, из Альбиона. У нас там тоже всё по понятиям, короче, ты тоже пойми…

— Да мне похер на ваши понятия! У меня свои есть — не хуже! — Бо села поудобней, закинув под себя ноги. — Чё вы сюда приехали-то? Тут вас никто не ждёт, дуйте обратно, джентльмены. Чего молчите, а? Если он не умеет говорить, может ты, черноглазый, справишься?

— Уважаемая Бо, если я вам расскажу, шо с нами приключилось, то вы сильно удивите глаза, — впервые открыл рот Лойер. — Конечно, мы могли бы расписать всё в ярких красках, но зачем засорять ваше драгоценное время лишней требухой? Мы тут только потому, шо Оливия за вас обсказала, шо вы хороший человек. Я знаю Оливию — она не из тех, кто сначала говорит, а потом думает…

— Да перестань ты, в самом деле! — прервала его Бо. — Что ты мне туфту втираешь? Давай рассказывай, за что вас из Альбиона турнули?

Лой потёр нос и ответил своим певучим акцентом.

— Пусть я упаду на этом месте, если я не прав, но мне кажется, шо нам просто завидовали!

— Завидовали? — изумилась Бо. И Оливер тоже удивился. А Оливия так вообще вытаращила глаза.

— Да, а шо такого? — подтвердил Лой. — Мы с Олли в Альбионе жили так, шо все думали, будто мы выпили и немножко полихачили. В сравнении с нами, все остальные имели скучный вид, а мы имели рублы. Мы просто думали за то, шо это навсегда, но, как у нас говорят, если хочешь рассмешить жизнь, расскажи ей про слово вечность. И вот теперь мы тут, прошлая жизнь там, а между здесь и там разница приличная.

— Языком ты горазд молоть, я это поняла. Я не поняла, почему вас всё же из Альбиона двинули? — Бо не давала себя сбить.

— Поверь мне, Бо, мы не совсем можем обратно. У нас там, — Лойер помялся. — Там один гешефт остался незакрытым.

— То есть? Говори прямо.

Лой искоса поглядел на Оливера.

— Я там денег должен, — неохотно произнёс Олли, прервав молчание.

— О, так вы ещё и фуфлогоны! — всплеснула руками Бо и повернулась к Оливке. — Твой братец-то, погляди, вообще забил на реноме. И как вы тут прописываться собрались, добры молодцы?