Пути-Пучи

У многих он тогда отобрал и многих жизни лишил, и, говорили, радость его границ не знала, не слышал мир, чтобы такая радость была, но между радостями погружался он в горе. И горе это, рассказывают, было так велико, что деревья опадали с листьев на десятки стадий вокруг, а прежде листья не опадали с деревьев, именно потом они начали опадать, и до сих пор, что ни год, опадают, потому что горе это неизбывно ни по пути вперед, ни по пути вбок, ни по пути вверх, ни даже по пути времени. И рычал тогда наподобие зверя дикого, и безмолвные его воины пуще прежнего боялись его, и врассыпную пускались, если он где появится в настроении горя. И так было до тех пор, пока не пришел воевать его сам Иегуа.

Случилось это далеко, в одной из дальних римских колоний, называемой Иудея. И случилось потому, что слишком много отобрал Эпсилотавр, и набрал силу, и приближалось время прихода Человека Будующего, и он пришел уже, и звали его Баграст, был он черен и ростом короток, и ударами судьбы достаточно подготовлен был к участи Правого Соседа Бога, но в схватке с Эпсилотавром он почти наверняка не мог совладать, и тогда, рассказывает легенда, возбеспокоился Бог, сидящий на небесах, и послал Сына Своего уладить дело. Ибо если бы возобладал Эпсилотавр, то еще триста лет жил бы Левым Соседом Бога, и нарушил бы равновесие и столько бы отобрал, что Богу уже ничего не осталось бы, а люди на Земле стали бы голы, неразумны, беспамятны или, что еще, говорят, хуже, отобраны. И тогда пришла бы тьма на Землю, а жизнь прервалась бы и остался бы под Богом ходить один только Эпсилотавр - надменный, разъевшийся от отобранного, не признающий ни рая, ни ада, ни Бога, ни Сатаны. И позорно стало бы Богу, вот почему Он возбеспокоился и послал на Землю Своего Сына.

Биджна , ройе и жикуда

Ох, черт меня побери. Я понимаю, что какая-то дурацкая история получается у меня, но тут уж ничего не поделаешь, с самого начала предупреждал, что насчет писательских талантов у меня небольшой прокол. Мне тут один говорил – ты пиши так, чтобы все видели то, о чем ты пишешь. Идея хорошая, только я не понимаю зачем, если я совсем про другое, если мне надо, чтобы все, кто прочитал, не увидели, а поняли. На фиг мне, чтобы увидели, фотограф из меня никакой. Но ни того, ни другого не получается у меня, а, казалось бы, простая вещь – взять, да на бумаге пересказать. То есть, конечно, не на бумаге, это фигура речи такая – в компьютере.

Он меня достал, этот Саша. Ну, подумайте сами, живет себе человек, никому ничего дурного, и вдруг, откуда ни возьмись, появляется друг детства. Непонятно, как и узнали друг друга, ведь столько лет. Мне всего лишь стоило его не узнать, тогда, при первой встрече, и жил бы себе, ни о чем таком идиотском не думая. Я и не узнал бы, только у него фамилия такая, незабываемая. Ладно.

Словом, после того дипломата с долларами мой Саша повернулся мозгами, иначе не скажешь, что бы он мне там ни твердил. Главное, что он из-за того дипломата остался в шайке Адамова. Сначала-то он гордо ушел, так и не посмотрел, как эти ребята будут "отнимать мертвых", потом наутро, в своей конуре, попытался провернуть тот же фокус с баксами, но у него ничего не вышло, он уж и так, и так. А хотелось, поэтому он вернулся. К Адамову, с его толстыми губами и сверкающими прыщиками вместо глаз.

Как я понял, Адамов принял его с большим удовольствием, велел приходить на собрания два раза в неделю, да еще один раз отдельно, когда никто не приходит – чтобы, значит, посвящать в таинства и учить всяким приемам.

Он оказался на удивление хорошим учителем. Отбросил всю свою театральную шелуху, стал похож на человека, даже прыщики стали походить на глаза, насколько это возможно.

Однажды Саша его спросил:

– Какого черта вы изображаете клоуна перед этими ребятами? Что вы унижаетесь? Ведь вы же не такой, ведь вы ведь вон сколько вы знаете.

Адамов очень обиделся, наговорил всяких слов. Прыщики засверкали злобой неимоверной, Саша даже подумал, что вот и кончилась моя карьера путипучериста, как раз тогда, когда я хоть что-нибудь начал в этом деле понимать. Жалко, конечно, но какого черта, в самом-то деле. Вздохнул, конечно, потому что уже заинтересовался.

Потом Адамов очень крепко взял себя в руки, впился в Сашу прыщиками и заявил:

– Продолжим!

Сначала Адамов часто уединялся с Сашей и подолгу рассказывал об учении Пути-Пучи – вводил в курс дела. Говорил, что появилось оно черт знает когда, еще раньше буддизма, и всегда было до крайности герметичным, то есть совсекретным, развивалось параллельно и как бы в пику всем остальным учениям. Он свято верил, что Пути-Пучи появилось в Индии, то есть было в первую очередь конкурентом буддизма, однако кроме кипы ксерокопированных листков непонятного происхождения (часть из них читатель уже имел возможность прочитать), никаких других доказательств тому не имел. Никто с ним, впрочем, особенно и не спорил.

В учении том не было ничего такого человеколюбивого, единственным объектом любви был сам тот, кто это учение исповедовал, поэтому тут сразу чувствовалась какая-то ловушка. Одно дело облапошивать сверхдоверчивых сектантов или нести в мир Истину о Высшем, тут ясен резон, пусть даже и самый анрезонабельный. Но какого черта Мне, который есть для Меня единственный объект интереса и поклонения, объяснять кому-то, для Меня незначительному и даже более того, по определению служащему единственно Моим целям, что он есть единственная высшая категория в этом мире?

Словом, так. Концентрация на себе. Высвобождение дремлющих в Моем теле тайных сил. Новые немыслимые возможности. Как и в йоге, их следует развивать специальными тренировками. Вообще, в Пути-Пучи есть много общего с йогой – взять хотя бы то же стремление к высшему наслаждению. Только у йогов цель (если я ее правильно понимаю) – достичь высшего наслаждения, забраться в тибетскую пещеру, пустить свое астральное тело по миру, чтобы оно помогало бедствующим. В Пути-Пучи и речи нет о помощи бедствующим – здесь руки гребут только к себе. И высшее наслаждение – называется Пути-Пучи – здесь достигается исключительно для себя.

Недели три Адамов вводил Сашу в курс дела, сообщал ему основы учения и правила жизни в секте, он ее Углом называл, но все равно секта. О долларах – ни слова. О способности отбирать "на расстоянии" вообще – только в общих чертах. Что, мол, это дар великий и знак. Много рассказывал о Левых соседях Бога, о каком-то Гнаве (такого имени не существует вообще или уже) и его двух трехсотлетних сроках. Много и с неудовольствием разглагольствовал о роли Христа во всей этой истории и о том, как все врут, но, по-моему, врал он сам, Адамов. Объяснял теорию трехточия, я, кажется, о ней уже говорил.

Там так. Есть три точки – биджна, ройе и жикуда, то есть максимальное отвращение, ноль эмоций и максимальное удовольствие. Точка "ройе" для новичков бесполезна, она нужна продвинутым путипучеристам для каких-то их сложных магических манипуляций (слово "магия" здесь не очень уместно, но по-другому я просто даже и не знаю, как сказать). А вот крайние, биджна и жикуда, самые главные и есть. На них строится вся Пути-Пучи.

По теории трехточия, да и вообще из соображений здравого смысла, наивысшее наслаждение это состояние динамическое, а не стабильное, иными словами, достигнутое удовольствие не может длиться долго, оно очень скоро входит в привычку и уже не приносит радости. Кайф в том, что ты можешь сравнивать нынешнее состояние с прошлым, которое хуже. Ну, помните этот анекдот про алкоголика, который пропил все, что у него было и сидит, страдает от голода, холода, абстиненции и абсолютного отсутствия перспектив? Решает он покончить с собой, находит веревку, сооружает петлю, прилаживает другой конец к крюку от люстры… и вдруг замечает на шкафу окурок и сто лет назад заначенную недопитую бутылку. Он зажигает этот окурок, берет в руки водку, садится на пол, громко вздыхает и говорит: "А жизнь-то налаживается!"

Понимаете? Ведь это не так-то уж и смешно, это вдобавок мудро. Мелкое удовольствие среди моря смертельных бед приносит человеку неизъяснимое удовольствие, и, может быть, потом он будет вспоминать этот момент как самый счастливейший в своей жизни. Сидишь в дерьме, чуть-чуть высунул оттуда голову – уже счастье.

Конечно, уровень удовольствия, его амплитуда, то есть расстояние от нуля, той самой точки "ройе", имеет очень большое значение, но это только один из факторов счастья. И сравнивать-то надо не с нулем, а с самым худшим состоянием, в которое только ты можешь войти. Счастье заключается в разнице не столько между ройе и жикудой, сколько между биджной и жикудой – вон, мол, как мне было плохо и как сейчас хорошо. Важно также, чтобы состояние биджны шло непосредственно перед состоянием жикуды. Чем короче временной интервал между этими двумя состояниями, тем острее удовольствие. Поэтому начинающий путипучерист (по-ихнему, ашнати, но мне не нравится это слово, хотя и "путипучерист" тоже дурацкий термин) должен научиться трем вещам – уметь наращивать жикуду (высшее удовольствие), то же самое биджну (высшее неудовольствие, используется не совсем точный термин "отвращение") и, самое главное, уметь по максимуму сокращать временное расстояние между ними.