Пять мгновений любви

Влада занялась макияжем, пока Ярослава рассказывала о своих репетициях. Она ей нарисовала черные стрелки с небольшим количеством блесток и подкрасила ресницы.

Через полчаса совместного труда все любовались результатом. С легкими небрежными волнами она была еле узнаваема, потому что никогда ничего подобного с волосами не делала. Стрелки красиво и не вычурно подчеркивали форму глаз, делая взгляд более выразительным. Маша на совесть нанесла лак, так аккуратно, что нельзя было прикопаться.

Девочки светились от счастья, что они все же приняли участие, Яра настороженно смотрела на себя в зеркало, а Влада позвала маму, чтобы та оценила.

Яра от всей души обняла каждую и побежала одеваться. Она хотела прийти пораньше, чтобы докрасить последние облачка, а теперь, когда стала выглядеть, как принцесса, ей захотелось, чтобы Юра ее такой увидел. С одной стороны, она была рада, что услышала его слова про отношения заблаговременно, пока не успела с головой заинтересоваться им. С другой стороны, внутри нее сидела типичная девушка, с такой большой буквы Д, которая хотела показать, что он теряет.

Владислава лежала на кровати и смотрела, как она надевает любимые серые джоггеры, спортивный топ и сверху белую короткую футболку.

— Ты начала ярче одеваться, и что-то в целом в тебе изменилось.

— Тебе так кажется, потому что мы реже стали видеться.

— Возмооожно, — зевнула она и сладко потянулась. — Так классно, что я успела застать тебя дома, а то ходила бы ты сейчас все еще с бигудями.

— Ага, и умерла бы с ними, — мрачно пошутила Ярослава, представляя, как они намертво цепляют волосы. — Я бы ни за что на них не согласилась, просто потом принесла бы вкусняшек, и обиды как ни бывало.

— Ты знаешь, что слишком много им позволяешь? Перестань.

— О чем ты?

— Живи так, как хочешь ты, и делай то, что хочешь ты. Слишком много своего времени им уделяешь, раньше хотя бы был Стас, который отвлекал, а теперь… учеба да дом. Потом будешь жалеть. Это тебе мое напутствие в честь девятнадцати лет.

Упоминание Стаса отдалось ноющей болью в груди, но Яра постаралась отодвинуть слова Влады подальше, хотя и понимала, что доля правды в них есть.

— Легко тебе говорить, ты не живешь с ними.

— Если будет возможность, съезжай, попробуй самостоятельной жизни, — Влада еще раз сладко потянулась и зевнула.

Перед выходом Яра все-таки позволила Маше посыпать ей на волосы немного звездочек, зная, что они сейчас все равно все осыпятся, а сестренка будет счастлива. Теперь она точно чувствовала себя какой-то волшебной и совершенно другой, а может быть, это так на ней сказывалось то, что на целый год стала старше. В любом случае ей это нравилось. Мир стал ярче, красочнее, все ощущалось более остро. Хотелось улыбаться всем прохожим и подпевать песни, которые доносились из проезжающих машин.

Глава 7.4

Юра подготавливал последние боковые крепления для их трехэтажной конструкции, оставалось совсем немного, буквально работы на часа два, а до концерта оставалось четыре дня.

Рядом стоял Савелий, просматривая заведения, где можно было бы устроить вечеринку для первокурсников.

— Почему в этом году в пятницу? Все места либо заняты, либо не смогут нас вместить, — жаловался он.

— Давай проведем в другой день? — предложил Юра, тыльной стороной руки смахивая со лба капельку пота.

— В субботу — та же картина, в воскресенье никто не согласится, только те, кому наплевать на пары в понедельник, а через неделю смысла нет что-либо устраивать.

— Предложи юрфаку объединиться? По любому ведь они спохватились раньше нас и уже все забронировали.

— Ну уж нет, предлагать ей я ничего не буду, — проворчал Савелий, набирая очередной номер. Юра лишь нахмурился, не понимая, чем его другу так не угодила Лера.

— Привет!

Он удивленно поднял голову, взирая на объект их обсуждения. Культорг юридического факультета стояла все в той же толстовке, волосы ее были собраны в хвост, а в руках она держала кожаный голубой блокнот.

— Вы нашли место для вечеринки?

— Нет, — решил приветливо ответить Юра, прежде чем Савелий опомнится. — Немного припозднились, мест свободных нет.

— Я тоже в этом году что-то… — она почесала переносицу ручкой, — сплоховала. Есть место, не ахти какое, музычка конца 20 века играет, но зато огромное пространство, и оно свободно. Немного не хватает на аренду, давайте объединимся?

— Давай! Мы согласны, — внезапно поддакнул друг, а когда они обменялись контактами и Лера ушла, пояснил: — Ну чего ты так на меня смотришь? Она сама предложила.

Савелий отошел, а на его замену пришла Вита. Она на него снова обижалась, чем жутко раздражала. Рядом с ней он за последнюю неделю стал чувствовать себя постоянно в чем-то виноватым. На этот раз причиной были те самые облака, которые разукрашивала Яра, потому что вчера, когда она не появилась, Вита захотела сама закончить, но он ей не разрешил.

Юра знал, что Воронцова придет, она никогда не подводила. Он это понял еще на новогодних каникулах. Но теперь волновался, что она больше не появится, и злился на себя за это. За последнюю неделю мог по пальцам пересчитать те моменты, когда не думал о Ярославе. В основном — когда он спал, но этой ночью даже во снах от нее не получилось скрыться. Проснулся с плохим настроением и с радостью бы остался в том сне до конца своих дней.

Вита молчала, Юра тоже не торопился начинать диалог. Последняя доска была бракованная, буквально разваливалась в руках на щепки. Заменить ее было уже нечем, приходилось довольствоваться тем, что осталось.

Доходило почти три часа, когда он услышал ее голос на лестнице. Яра с кем-то разговаривала, интонация у нее был донельзя счастливой. Предательское сердце сделало кувырок, ладони стали ледяными, а он лишь ненавидел себя за то, что так на нее реагирует, и заставлял сосредоточиться на непослушной доске, пытаясь ее распилить.

Внезапно пила сорвалась и огромная щепка полетела в него. Чисто инстинктивно прикрыл лицо рукой, но не успел. Бровь пронзила острая боль, и он почувствовал, как по лицу потекла теплая и вязкая струйка. Кровь.

— Юра! — вскрик Виты раздался совсем рядом. Она подбежала и попыталась схватить его за руку, которой он зажимал рану, чтобы посмотреть, но он увернулся.

— Не трогай!

— Боже, надо срочно промыть и обработать! Дай мне посмотреть, у меня аптечка есть. Юра, прошу отпусти руку!