Пять минут жизни

Я наклонился над столом, скрестив руки.

– Как дела, дружище?

Он осторожно посмотрел на меня, затем его пальцы запорхали над айпадом с ловкостью взрослого, который печатает всю сознательную жизнь.

Мама говорит, что эта программа почти завершена.

– Это правда. Мой семестр почти закончен.

Мать-одиночка Джейсона получила право на участие в этой программе, инициированной речевым центром и университетом. Это давало возможность студентам, таким как я, набраться опыта.

Она сказала, что ты больше не будешь моим терапевтом.

Он скрестил руки, готовясь к моему ответу.

– Да, возможно, они назначат кого-то еще, – сказал я. – Кого-то более квалифицированного.

Он покачал головой и энергично набрал.

Я больше никого не хочу.

Я мягко улыбнулся.

– Я тоже, приятель. Послушай, я твой стартовый пакет. У тебя все хорошо, и они хотят назначить кого-нибудь покруче, чем я.

Он медленно покачал головой и набрал: Не очень хорошо.

– Да, хорошо, Джейс. Честно. Но знаешь что, почему бы нам с твоей мамой не договориться о встречах один или два раза в неделю?

Его глаза загорелись.

– Прррррррррравда?

– Конечно, чувак, – сказал я сквозь сжавшееся горло.

Джейсон был единственным ребенком в семье. Никаких друзей. Его заболевание было настолько серьезным, что ни у кого не хватало терпения поговорить с ним. За исключением придурков, естественно. Меня трясло, когда я представлял себе этого милого, умного парня, бродящего по игровой площадке в одиночестве на каждой перемене, как он просто надеется пережить день, не чувствуя себя дерьмом. Не говоря уже о том, чтобы с кем-то подружиться.

– Да, – сказал я снова. – Мы можем продолжать работать вместе или просто тусоваться. Тебе нравится баскетбол, верно?

Он кивнул.

– Покидаем мяч. Если твоя мама не против.

– Против чего я могу быть?

Линда Тейлор подошла с двумя чашками кофе и протянула мне одну.

Джейсон начал печатать, но я протянул руку, и он замер.

– Скажи ей, – мягко попросил я. – Помнишь, о чем мы говорили на прошлой неделе?

Джейсон неохотно опустил свой айпад, потому что доверял мне. Ушли месяцы, чтобы завоевать это доверие, и будь я проклят, если бы позволил чему-либо его разрушить.

Джейсон глубоко вздохнул.

– Просто дай словам течь на вдохе, – тихо сказал я. – Не толкай их.

– Джим хооооочет тттууууусоваться со ммммнооооой.

– Боже мой, – воскликнул Линда. – Так здорово получилось, милый!

Я просиял.

– Отличная работа, чувак.

Джейсон отмахнулся от похвалы. Он добился огромных успехов, но ему этого было недостаточно. Он схватил айпад и набрал: «Говорит, что иногда мы можем играть в баскетбол».

– Если они назначат ему нового врача. – пояснил я Линде. – Или даже если оставят мне.

– Вы правда согласны? – Глаза Линды наполнились слезами, когда она села рядом с сыном.

– Не вопрос, – ответил я, послав улыбку Джейсону. – Он отличный парень.

– Спасибо, – сказала Линда. – Я знаю, но приятно слышать это от кого-то еще. Нам обоим. – Затем ее глаза расширились. – Подождите… Завтра ведь тот день, верно?

Я кивнул, мое сердце забилось чаще.

– Да. – Я посмотрел на Джейсона. – Возможно, нам придется отменить встречу на этой неделе, приятель.

Джейсон закатил глаза с ухмылкой и постучал по своему айпаду: Из-за твоей ДЕВУШКИ???

– Взгляните, – сказал я, поворачивая экран к Линде. – Я не учил его ехидничать.

Линда посмотрела на сына, но Джейсон выглядел очень гордым собой. Он любил, когда я его подкалывал. Это заставляло его чувствовать себя взрослым.

– Вы дадите нам знать, как все прошло? – попросила Линда.

«Отлично. Все должно пройти отлично».

– Да.

Я закончил сеанс с Джейсоном, работая с ним над дыханием и расслаблением. Как и у меня, заикание Джейсона было психологическим, в результате жестокого обращения его отца. Линда сбежала от мужа два года назад, но травма Джейсона осталась. Он боролся с удлинением гласных звуков и блокированием согласных. Ему предстоял долгий путь, но я знал, что он справится.

На стоянке я обнял мальчишку и взъерошил ему волосы.

– Пожелай мне удачи, ладно. Я нервничаю.

«Уточнение: напуган до чертиков».

– Нннадеюсь, она поооооправится, – сказал он.

– Спасибо, Джейс. Я тоже на это надеюсь.

Линда помахала мне, и они уехали. Я поспешил к своему грузовику и включил обогрев, а затем поехал в санаторий «Голубой хребет».

* * *

– Привет, Джим, – окликнула Мелани из-за стойки регистрации.

Некоторое время назад она сменила Джулс, когда мистера Уэбба обнаружили аж у контрольно-пропускного пункта. Джулс как раз отлучилась на незаконный перекур.

– Привет, Мел.

Я отметился на доске посетителей. Если бы я пролистал страницы, мое имя стояло бы на каждой из них. За последние пятьсот сорок семь дней.

Восемнадцать месяцев.

Тея была в тюрьме восемнадцать месяцев. Завтра утром доктор Милтон и доктор Чен снова попытаются ее освободить.

Они выяснили, что не так с «Хазарином» – фермент вызывал образование тромбов, что приводило к инсульту. Новый препарат – «Лапарин» – тестировался месяцами и считался безопасным, но на этот раз перед Теей не было ни одного испытуемого. Она войдет в первую группу, чтобы испытать все на себе.

Поскольку у меня была доверенность на ее решения о медицинском обслуживании, я и решал, будет ли она принимать новый препарат или нет.

– Да, – сразу сказал я доктору Чен, удивляясь, как можно одновременно почувствовать невероятный восторг и душераздирающий страх. – Да, дайте ей шанс. Это то, чего она хотела.

Снова начались МРТ-исследования. Доктор Милтон прилетел из Сиднея и был готов снова выполнить свою процедуру, связав новое лекарство и стволовые клетки. Возвести новый мост между Теей и ее воспоминаниями.

Я дрожал от ужаса, но Тея была готова.

«Она достаточно страдала».

Алонзо стоял у двери комнаты отдыха, беседуя с Анной и Ритой.

– Привет, – сказал я, обращаясь к людям, которых любил больше всего и кого сделал своей семьей.

– Как ты? – спросил Алонзо. – Еще один день остался. Господи, я слишком стар для подобных переживаний.

Рита обняла меня.

– Все сработает, и эффект останется, – сказала она. – Я это чувствую.

Я не позволял себе надеяться, как она, вслух. Если бы я выпустил свою надежду в мир, она могла бы разбиться и вернуться изуродованной и истекающей кровью. Я держал ее в себе, в безопасности.