Пять минут жизни

– Я люблю тебя. Джимми с добрыми глазами.

Я обнимал ее, изо всех сил пытаясь сдержать рыдания и дрожь.

– Я люблю тебя, Тея, – сказал я. – Засыпай. Увидимся завтра, хорошо? И каждый день после. Обещаю.

* * *

Я моргнул, и больничная комната материализовалась вокруг меня. Тея лежала в моих объятиях. Утренний свет коснулся кровати.

Она медленно пошевелилась и проснулась. Изучила меня секунду. Затем ее лицо озарилось признанием, душераздирающе красивым.

– Джимми.

– Привет, детка, – сказал я, сдерживая слезы.

Едва я успел это сказать, как Тею накрыл приступ. Несколько минут она дрожала, затем снова моргнула.

Я увидел ее.

Под растерянностью, под амнезией, в чистых голубых глубинах ее глаз, я увидел мою Тею.

Ее голова склонилась в сторону, и улыбка дрогнула.

– Сколько уже прошло?

Эпилог I Джим

Кругом было не протолкнуться, как будто весь Бунс-Милл набился в маленькую таверну в эту субботу.

Может быть, так оно и есть, подумал я из-за стойки. Город достаточно маленький.

Или, может быть, они просто решили согреться. В этом году зима выдалась ужасно холодной, и метеорологи сказали, что Рождество – через несколько недель – будет снежным.

Я налил пива для пары завсегдатаев, Стэна и Кевина. Два парня средних лет, которые носили бейсболки и футболки независимо от погоды.

– Большой вечер, – заметил Кевин. – Ты будешь играть, Джим?

– Непременно, – сказала Лора, подойдя к бару с подносом, полным пустых стаканов. – Надо дать им то, что они хотят, верно, Джим? – И подмигнула мне.

Я улыбнулся.

– Посмотрим.

– О, обязательно, – подхватила Лора. – Угадай, кто отвечает за плей-лист сегодня вечером? – Она ткнула на себя двумя большими пальцами. – Эта девочка прямо перед тобой. Теперь мне нужно два шота «Файербола», два пива и стакан воды. Вода для тебя.

Ребята рассмеялись, когда Лора исчезла в толпе.

– Похоже, ты играешь, – сказал Стэн.

– Похоже на то, – ответил я. – А я-то думал, то был барменский концерт.

Все так и начиналось. Я искал ночную работу, а владелец «Хейвена» как раз потерял своего лучшего бармена и пребывал в отчаянии. Я прошел путь от дерьмовых смен с воскресенья по среду до более прибыльных смен с четверга по субботу. Лора поймала меня за тем, что я пел Pearl Jam’s – «Black», когда проводил инвентаризацию. Несмотря на плохое первое впечатление, которое я произвел на нее несколько месяцев назад, она потребовала, чтобы я выступил.

И с тех пор я играю большинство вечеров.

Лора вышла на сцену.

– Привет! Как поживаете сегодня вечером? Вы готовы к музыке?

Гром восторженных аплодисментов и приветствий.

– Мы начнем с нашего секретного оружия, эксклюзивной собственности «Хейвена», Джима Уилана!

Толпа взбодрилась, и Лора бросила на меня взгляд через всю комнату, мол, я ж тебе говорила.

– Вперед, Джимбо, – сказал Кевин и наклонился к Стэну. – Он еще станет звездой «Ютьюба», дай только срок.

– Я набрал слишком много студенческих ссуд, чтобы теперь бросить бар, – сказал я. – Буду работать здесь, пока мне не стукнет шестьдесят.

– Ага, точно. – Стэн бросил мне подстаканник. – Можно ваш автограф?

– Распишись у него на сиськах, – засмеялся Кевин.

Я усмехнулся и вытер руки тряпкой. Вышел из-за стойки под аплодисменты. Лора уже держала наготове мою гитару.

– Срази их на хрен, – напутствовала она и оставила меня на сцене одного.

– Привет всем, спасибо, что пришли, – начал я, садясь и регулируя стойку микрофона. – Я собираюсь сыграть одну песню…

Раздались вопли и крики.

– Вы хотите, чтобы я пел, или вы хотите пить?

Они засмеялись, и один парень крикнул:

– Ну если так подумать…

Я улыбнулся и уселся поудобнее, позволяя своим пальцам почувствовать струны. Песня, которую я выбрал, была нелегкой.

– Она называется «Любимая» [6] .

Толпа успокоилась, и все замерли. Прожектор, направленный на меня, создал завесу света. Я был один с Теей. Только она и я. Я заиграл на гитаре и начал петь.

6

Песня «Beloved» группы «Mumford and Sons».

Три с половиной минуты я пел ей, просил ее вспомнить, что я с ней. И она любима. Всегда.

Последняя нота растаяла, и толпа осталась неподвижной и тихой.

Я наклонился к микрофону в последний раз.

– Это было для Теи.

Каждый человек в этой комнате поднял свой стакан или бутылку.

– За Тею!

Все они знали нашу историю. Когда люди говорили со мной, я говорил в ответ. За баром, в магазине товаров для творчества или просто проезжая по улице. Я был голосом в мире, а не немым свидетелем, наблюдающим издалека.

Толпа разразилась аплодисментами, когда я покинул сцену.

– Блестяще, Джим, – сказала Лора мне на ухо. – Просто прекрасно.

Я снял ремень гитары.

– Я рад, потому что чертовски нервничаю.

– Ты? Нервничаешь?

– Не из-за этого, – указал я на толпу.

Глаза Лоры расширились.

– О дерьмо, завтра великий день?

– Послезавтра.

– Я помнила, что уже скоро. Так волнительно и как раз под Рождество. – Она коротко обняла меня. – Я так рада за тебя, Джим. Мы все рады.

– Спасибо, Лора, – сказал я. – Это помогает. Это очень помогает.

Многие люди были на нашей стороне. Пусть Тея и не знала об этом, но они помогли мне пережить бесконечную вереницу дней без нее. Но опять же, она преподала мне важный урок: не нужно знать, что что-то настоящее, чтобы это почувствовать.

* * *

На следующее утро я поехал в Роанок, в «Службу поддержки речи, языка и обучения». Джейсон Тейлор уже сидел в кабинете и ждал меня. Это было воскресенье, поэтому комната пустовала. Но упорный десятилетний Джейсон хотел тренироваться как можно больше, а мне нужно было столько часов практики, сколько я мог наскрести для своего запроса в Университет Роанока. Таким образом, мы составили наш собственный график.

– Где твоя мама? – спросил я, сняв пальто и шляпу и садясь напротив него.

Джейсон схватил со стола свой айпад и набрал: «Пошла за кофе».

– Круто. Ты готов начать?

Он покачал головой и отвернулся. Его светлые волосы были аккуратно расчесаны, парнишка был одет в красивые брюки и рубашку. Как будто только что вернулся из церкви. Джейсон всегда был аккуратен и собран. Однажды он сказал мне, мол, следит за собой, чтобы не давать лишний повод смеяться над ним.