Пять невест и одна демоница. Трилогия
Шрифт:
– Долгая и счастливая жизнь? – теперь и в голосе демоницы звучали сомнения. – Ты… ты вернешься. И обряд этот долбаный завершиться. Мы разделим душу и…
– И ты получишь в мужья того, кто немного нежить, а еще частично демон.
– Можно подумать я тут полностью человек. И… и Ксандр, между прочим, лич.
– Но он не стремиться обзавестись женой.
– Ну… это пока, судя по тому, как на него кое-кто смотрит.
Удивление? Вялое.
Как ей объяснить то, что Ричард и сам плохо понимает.
– Я вернусь не тем человеком, которого ты знала. Да и знала ли… не таким долгим было наше
– Как и ты.
Ричард покачал головой.
– Обряд просто связывает. И только. Он не обещает долгой и счастливой жизни…
– Ну, – она почему-то смахнула слезинку. – Если что, то у нас хотя бы получится умереть в один день.
– Я могу сойти с ума. Как отец. Или… или хуже. Могу стать жестоким. Очень жестоким. Я читал о безумцах, которые казались нормальными, но на самом деле…
– Были форменными психами?
– Иногда ты говоришь не очень понятно, но сейчас я уловил смысл. Да. Демон…
– И человек, Ричард, – она все-таки осталась у стены. – Демон и человек. Знаешь, даже у обычных людей так. У каждого свой демон.
– У меня настоящий. Такой, который… я ведь помню это. Холодное желание уничтожить. И любопытство. И предвкушение. Предвкушение чужой боли. Оно может вернуться. А еще я могу не сдержать его. Как и желания. Что если… ты однажды поймешь, что я хочу убивать? Или хуже того, убиваю? Ради забавы? Мучаю людей?
– Тогда, – она прикусила губу. – Тогда я убью себя. И мы снова умрем в один день.
– Как-то это… здесь не слишком вдохновляюще звучит.
– Все сказки так заканчиваются, – демоница улыбнулась. – Они жили долго и счастливо. И умерли в один день… но да, раньше как-то не обращала внимания. А сейчас соглашусь. На диво поганый финал.
Огонь еще был.
– Но ведь может и все иначе… и ты прав, мы почти ничего не знаем друг о друге, – она переминалась с ноги за ногу. – Времени-то особо не было. Зато будет… вся жизнь, считай, будет, чтобы узнать. И чтобы привыкнуть, раз уж мы будем связаны. Ты… ты не сумасшедший. И не станешь им. Ты слишком ответственный для этого. А еще порой занудный до крайности.
– А у тебя щека грязная.
– И… и это тоже… может, конечно, получится так, что однажды ты… или я… или мы оба… мы проснемся и поймем, что совершили ошибку. Что не нужно было всего этого, но… но может и иначе! Может, мы будем жить вместе. И свадьба… я свадьбу хочу! Ты обещал, между прочим… с белым платьем.
– Почему с белым? Это же не траур?
– Хорошо, согласна на красное, на зеленое… да проклятье! Я на любое согласна! Главное, чтобы свадьба… ты и я… и наши дети. Их еще нет, но они будут! И ты не имеешь права лишать меня их! В конце концов, это эгоистично, думать о благе мира, когда женщина страдает!
Он все-таки протянул руку, чтобы стереть это пятно со щеки.
И пламя упало.
Отступило.
Улеглось.
А он… он оказался в круге. И стена снова встала, отделяя его от тьмы. Та не обиделась, легла вокруг, оберегая пламя.
– Ты… ты все-таки пришел.
– Я ведь обещал.
– Х-хорошо…
– Если хорошо, то почему ты плачешь?
– Не знаю. От избытка эмоций? Между прочим, я на это не подписывалась… вот совершенно… я…
Женщины
всегда говорят слишком много. И Ричард сделал единственное, что было в его силах: поцеловал. Ему давно этого хотелось.Поцелуй опалил.
И…
И пламя, горевшее вокруг, впиталось, чтобы наполнить тело. Тела. Снова стало больно, но тьма, такая близкая, родная, пришедшая следом, приняла часть боли.
Что было правильно.
– Знаешь, он, конечно, бестолочь, но веселая, – сказала Летиция Ладхемская, сосредоточенно ковыряясь в носу.
Привычка была старой, дурной и, казалось, давно изжившей себя. Но вот поди ж ты… от волнения, не иначе, вернулась.
– Ты это сейчас о ком? – уточнила Мудрослава, нервно пощипывая себя за запястье.
– О твоем брате… он мне замуж предложил.
– А ты?
– А я не согласилась.
– Ну и дура, – отозвалась сестрица, которая ничего не ковыряла, но при этом кусала губы, то верхнюю, то нижнюю.
А Мудрослава кивнула, подтверждая, что с мнением согласна.
Вот…
Вот сами они такие.
– Я просто не знала, вдруг он не всерьез. И… и вообще… такие вопросы на бегу не решаются, – Летиция погладила ткань. Мягкая. И грязная до невозможности. И сама она не лучше.
– Выйдет, – не открывая глаз, сказала Теттенике. – И станет государыней Виросской. Её у вас очень уважать станут. Особенно после того, как она дух вашего батюшки призовет в этой вашей… Дума. Какие все мрачные там… и страх просто. А почему у них у всех лица красные?
– Потому что лето, наверное, а они в шубах. Иные в двух разом.
– Зачем? – удивилась Летиция.
– Для солидности. Чем шуба дороже, чем больше. А еще некоторым государь жаловал, и такие надобно на каждое важное заседание носить. Если же жаловал роду и не раз, вот и выходит.
– Бедные, – искренне посочувствовала думским боярам Ариция.
– Это папенька еще в свое время ввел, – сказала Мудрослава. – Но честно, думаю, чтоб спорили поменьше. Раньше-то часами сиживать могли, а ныне вот скоренько. Пришли, обсудили, а кто затягивать заседание начинает, того они сами к ответу призовут. Значит, говоришь, поженятся…
– И ты тоже…
– Поженюсь?
– Замуж выйдешь.
– За кого? – замуж, памятуя прошлый опыт, не хотелось совершенно. Это было видно по лицу.
– Так… – Теттенике прикусила губу и покосилась.
– Нет!
– А чего? Серьезный же человек… император даже.
– Да он… он вообще из ордена! Может, им жениться нельзя! – возмутилась Мудрослава, но как-то неуверенно. Да и стоит ли таким предсказаниям верить?
То вы все умрете в страшных муках, то замуж.
Нелогичненько.
– Можно, – возразила Летиция. – Я узнавала. Они должны служить свету и добру, а про женитьбу ни слова. Так что не капризничай. Тет, ты вообще уверена?
Теттенике кивнула.
– Мир закрылся. Но еще не совсем. Нужно совсем чтобы. И обряд тоже как-то связан. Этот. Потому должны… все. И она, – палец ткнулся в Арицию. – И я… и все. Надо подумать… просто… погоди…
Теттенике закрыла глаза и застыла.
И стало тихо.
На нервы действует… правда там, где-то снаружи, проревел дракон, и Мудрослава даже ощутила эхо его. Хорошо. С драконом и замуж можно, если вдруг…